Магия в нас и вокруг нас вики
Регистрация
Advertisement
Магия в нас и вокруг нас вики
Херд поместье

Фло­ренс Херд 
По­местье Вэй­дов 
[]

Гла­ва пер­вая 
[]

Сей­час мне труд­но пред­ста­вить, что бы­ло вре­мя, ког­да в жиз­ни мо­ей не су­щес­тво­вало зло­вещих те­ней до­ма Вей­дов. Хо­тя и те­перь слу­чай­ный крик гор­ли­цы, свив­шей гнез­до сре­ди уг­рю­мых вет­вей вя­за, на­поми­на­ет мне о смер­ти, при­та­ив­шей­ся за ржа­вой ог­ра­дой во­рот.

В те да­лекие дни мне бы­ло двад­цать лет, и я без­за­бот­но ска­кала по мо­щен­ным крас­ным кир­пи­чом до­рож­кам, об­са­жен­ным с обе­их сто­рон ста­рыми вя­зами, в по­чер­невших вет­вях ко­торых так лю­бят ус­тра­ивать свои гнез­да го­луби.

Я ро­дилась и вы­рос­ла в Кол­то­не — ма­лень­ком уни­вер­си­тет­ском го­род­ке, за­теряв­шемся сре­ди бес­край­них пре­рий Сред­не­го За­пада. Имен­но там, в Кол­то­не, все и на­чалось.

Жизнь го­род­ка вра­щалась вок­руг На­ци­ональ­но­го уни­вер­си­тета, ос­но­ван­но­го еще в прош­лом ве­ке од­ним раз­бо­гатев­шим фер­ме­ром. Моя ма­чеха со­дер­жа­ла не­боль­шой пан­си­он для де­вушек–сту­ден­ток, жив­ших по двое в че­тырех спаль­ных ком­на­тах на вто­ром эта­же. Они по­яв­ля­лись в го­род­ке с на­чалом каж­до­го но­вого се­мес­тра, что­бы в кон­це его ис­чезнуть, точ­но лис­тва на вет­вях вя­зов, ус­ту­пив мес­то но­вым пос­то­яли­цам. Я ни­ког­да не сбли­жалась с ни­ми, и да­же пос­ле то­го, как са­ма пос­ту­пила в уни­вер­си­тет, ос­та­валась для всех все той же Нэн­си, пад­че­рицей Би Дэй­вен­порт, — нев­зрач­нень­кой и зам­кну­той де­воч­кой.

Моя ма­чеха всег­да бы­ла чрез­вы­чай­но энер­гичной жен­щи­ной. Как сей­час пом­ню ее лад­ную су­хоща­вую фи­гуру, пыш­ную коп­ну зо­лотис­то–ры­жих во­лос, ее жи­вые зе­леные гла­за и за­рази­тель­ный смех. С «на­шими де­воч­ка­ми», как мы на­зыва­ли жив­ших у нас сту­ден­ток, она бы­ла го­раз­до бли­же, чем я, де­ля с ни­ми их пов­седнев­ные хло­поты, ма­лень­кие ра­дос­ти, их пер­вые лю­бов­ные тай­ны. Гля­дя на нее, труд­но бы­ло по­верить, что этой жен­щи­не не­дав­но ис­полни­лось со­рок, что она вы­нуж­де­на в оди­ноч­ку со­дер­жать пан­си­он, взрос­лую пад­че­рицу и ин­ва­лида–му­жа. Боль­шую часть сво­ей жиз­ни она про­вела в до­маш­них хло­потах: сто­яла у пы­шущей жа­ром пли­ты, бе­гала по про­дук­то­вым лав­кам, пос­то­ян­но что–то мы­ла, чис­ти­ла, скреб­ла, — од­ним сло­вом, вер­те­лась как бел­ка в ко­лесе.

Но нич­то не мог­ло по­гасить ее жиз­не­радос­тность; со­седи ду­ши в ней не ча­яли и на­зыва­ли не ина­че как «не­посе­да Би». Та­кова она бы­ла, ког­да поз­на­коми­лась с мо­им от­цом, та­кой ос­та­ет­ся и по сей день.

Они при­нима­ла жи­вое учас­тие в жиз­ни бук­валь­но всех оби­татель­ниц пан­си­она, и ее очень сер­ди­ло, что я сто­рони­лась «на­ших де­вочек».

— По­чему бы те­бе не от­ло­жить свои книж­ки и не схо­дить в У­эл­лер–Холл на тан­це­валь­ный ве­чер? — бы­вало, го­вори­ла она мне. — Бет­ти (или Сис­си, или Али­са) как раз со­бира­ет­ся ту­да и с удо­воль­стви­ем возь­мет те­бя с со­бой. Мо­жешь на­деть крас­ное платье, ко­торое мы ку­пили на прош­лой не­деле. Оно те­бе очень к ли­цу.

Или:

— Се­год­ня ве­чером я приг­ла­шаю на ужин сы­новей мис­сис Гар­днер. Ни­чего не слу­чит­ся, ес­ли ты то­же там бу­дешь.

Но столь дип­ло­матич­ной она бы­вала да­леко не всег­да.

— Твоя не­люди­мость при­водит ме­ня в от­ча­янье! — вос­кли­цала она, зас­тав ме­ня за чте­ни­ем оче­ред­но­го ро­мана у ок­на мо­ей ком­на­ты. — В го­роде столь­ко мо­лодых лю­дей, что ты мог­ла бы ме­нять ка­вале­ров, по край­ней ме­ре, раз в не­делю!

Но ни уго­воры, ни уп­ре­ки не по­мога­ли: я лишь от­малчи­валась и еще боль­ше за­мыка­лась в ра­кови­не сво­его оди­ночес­тва.

Нель­зя ска­зать, что­бы я бы­ла со­вер­шенно рав­но­душ­ной к ве­селью. По суб­бо­там я с за­вистью сле­дила за обыч­ной су­етой при­готов­ле­ний к тан­цам или сви­дани­ям, ког­да де­вуш­ки, одал­жи­вая друг у дру­га туф­ли, коф­точки, ссо­рят­ся из–за оче­реди в ван­ную и по­мога­ют од­на дру­гой уло­жить при­чес­ку. Ме­ня не раз тя­нуло оку­нуть­ся в бе­зум­ный вихрь жиз­ни, но я зна­ла, что не бы­ла кра­сави­цей, что бу­ду чувс­тво­вать се­бя на лю­дях ско­ван­но, и, стра­шась не­мину­емо­го, как мне ка­залось, по­зора, пред­по­чита­ла ос­та­вать­ся до­ма, от­го­родив­шись от ми­ра сте­ной учеб­ни­ков и ро­манов.

Как–то суб­ботним ве­чером Сис­си — од­на из са­мых кра­сивых де­вушек — наш­ла ме­ня на кух­не в оди­ночес­тве, пог­ло­щен­ной «Уне­сен­ны­ми вет­ром». В тот мо­мент я как раз кру­жилась в валь­се в па­ре с Рет­том Бат­ле­ром.

— Нэн­си, ты дол­жна мне по­мочь! — с по­рога про­гово­рила Сис­си.

— М–м–м? — я с тру­дом вер­ну­лась к ре­аль­нос­ти из си­яюще­го баль­но­го за­ла. — Что ты ска­зала?

— Я в от­ча­янье! — ры­да­ющим го­лосом вос­клик­ну­ла Сис­си. — Тэд тре­бу­ет под­ружку для сво­его при­яте­ля, ина­че он от­ка­зыва­ет­ся ид­ти на тан­цы.

Тэд был оче­ред­ной бе­зум­ной страстью Сис­си, и она го­тови­лась к се­год­няшне­му ве­черу чуть ли не це­лый ме­сяц.

— А раз­ве у его то­вари­ща нет де­вуш­ки? — спро­сила я.

— Она да­ла ему от во­рот по­ворот, — без оби­няков за­яви­ла Сис­си. — А сей­час уже не най­ти ни­кого, кро­ме те­бя.

Пос­леднее бы­ло чис­той прав­дой. Сис­си ни за что не об­ра­тилась бы ко мне с та­кой прось­бой, ес­ли бы наш­ла в до­ме еще хоть ко­го–ни­будь.

— Ну… ты же зна­ешь, я не люб­лю тан­цы, — сол­га­ла я, ста­ра­ясь скрыть ох­ва­тив­шее ме­ня вол­не­ние.

— О, Нэн­си, по­жалуй­ста, пой­дем со мной! Я про­шу те­бя, все­го толь­ко раз сде­лай мне одол­же­ние!

— Мне на­до по­думать. — Гор­дость не поз­во­ляла мне сог­ла­шать­ся сра­зу.

— У те­бя нет ни­каких дел на се­год­ня, ведь так? — Это то­же бы­ло прав­дой, и Сис­си хо­рошо это зна­ла. — Те­бе сов­сем не пов­ре­дит нем­но­го све­жего воз­ду­ха. Ну же, сог­ла­шай­ся! Я по­могу те­бе одеть­ся.

Схва­тив за ру­ку, Сис­си по­тащи­ла ме­ня из кух­ни в мою ком­на­ту и там, уса­див на ак­ку­рат­но зас­те­лен­ную кро­вать, при­нялась быс­тро пе­реры­вать мой гар­де­роб. На­конец она из­влек­ла из шка­фа крас­ное платье.

— Это, по­жалуй, по­дой­дет, — за­яви­ла она, пе­реб­ра­сывая его че­рез ру­ку. — Идем ко мне в ком­на­ту, я сде­лаю те­бе при­чес­ку. По­торо­пись, за на­ми зай­дут че­рез пят­надцать ми­нут.

Я си­дела за пись­мен­ным сто­лом Сис­си, ко­торый, впро­чем, ча­ще ис­поль­зо­вал­ся в ка­чес­тве ту­алет­но­го сто­лика, и сле­дила в по­тем­невшем зер­ка­ле за тем, как под­кру­чива­ет, под­кра­шива­ет и пуд­рит ме­ня Сис­си. Че­рез де­сять ми­нут все бы­ло кон­че­но. Кри­тичес­ки ог­ля­дев се­бя, я бы­ла вы­нуж­де­на приз­нать, что хо­тя и не обер­ну­лась, по­доб­но Зо­луш­ке, ска­зоч­ной прин­цессой, од­на­ко ста­ла выг­ля­деть го­раз­до прив­ле­катель­нее. Во­лосы, обыч­но стя­нутые в бес­формен­ный пу­чок на за­тыл­ке, те­перь спа­дали на пле­чи пу­шис­ты­ми вол­на­ми; всег­да блед­ное ли­цо ожив­лял лег­кий ру­мянец; гла­за, под­ве­ден­ные уме­лой ру­кой Сис­си, при­об­ре­ли за­гадоч­ность и глу­бину.

— По­чаще улы­бай­ся, — нас­тавля­ла ме­ня Сис­си, — тог­да все прой­дет чу­дес­но. Глав­ное — не за­бывай улы­бать­ся.

— Кто бу­дет мо­им ка­вале­ром? — спро­сила я, все еще изу­чая свое от­ра­жение.

— Раз­ве я не ска­зала? Его зо­вут Джеф­фри Вейд, он бо­гат и очень не­дурен со­бой. По­верь, о та­ком пар­не меч­та­ет лю­бая де­вуш­ка.

— Он учит­ся в уни­вер­си­тете?

— Те­перь нет. Год на­зад он ушел с пред­послед­не­го кур­са. Джеф и Тэд вдво­ем сни­мали ком­на­ту, по­том Джеф ре­шил стать лет­чи­ком. Сей­час он окон­чил на­чаль­ную лет­ную шко­лу и пе­ред ста­жиров­кой на ави­аба­зе заг­ля­нул в Кол­тон по­видать ста­рых дру­зей. Зав­тра он дол­жен у­ез­жать, и Тэд ска­зал, что ес­ли на се­год­няшний ве­чер для его дру­га не най­дет­ся де­вуш­ки, то они оба ос­та­ют­ся до­ма.

Вни­зу звяк­нул двер­ной ко­локоль­чик, и звон­кий юно­шес­кий го­лос прок­ри­чал:

— Эй, Сис­си, мы приш­ли! Твоя под­ружка уже го­това?

Улыб­ка, ко­торую я ста­ратель­но ре­пети­рова­ла все это вре­мя, при­мер­зла к мо­им гу­бам. Мне жи­во пред­ста­вил­ся пред­сто­ящий ве­чер, те­перь ка­зав­ший­ся бес­ко­неч­но дол­гим. Я от­четли­во ви­дела, как не­ук­лю­же топ­чусь пос­ре­ди за­ла под нас­мешли­выми взгля­дами ок­ру­жа­ющих, нас­ту­пая пар­тне­ру на но­ги; как за­тем си­жу в угол­ке вмес­те с дру­гими дур­нушка­ми, за­бытая сво­им ка­вале­ром пос­ле пер­во­го же кру­га, и с кис­лой улыб­кой смот­рю, как тан­цу­ют бо­лее счас­тли­вые под­ру­ги.

— Бо­га ра­ди, не си­ди точ­но при­гово­рен­ная к смер­ти! — ус­лы­шала я ше­пот Сис­си. — Быть мо­жет, ты ви­дишь Вей­да пер­вый и пос­ледний раз в жиз­ни, так че­го же ты вол­ну­ешь­ся? Лад­но, сей­час… — По­рыв­шись в ящи­ке пись­мен­но­го сто­ла, она из­влек­ла из–под гру­ды вся­кой вся­чины по­чатую бу­тыл­ку ку­куруз­но­го вис­ки. — Вот, это те­бя нем­но­го взбод­рит.

Она плес­ну­ла нем­но­го жел­то­ватой жид­кости в ста­кан­чик для зуб­ных ще­ток и про­тяну­ла его мне.

— Пей все до дна.

Я пос­лушно прог­ло­тила со­дер­жи­мое, точ­но боль­ная — горь­кое ле­карс­тво. Вис­ки обож­гло гор­ло, на гла­зах выс­ту­пили сле­зы, но вско­ре по те­лу раз­ли­лось при­ят­ное теп­ло, и я, вдруг ощу­тив при­лив от­ча­ян­ной от­ва­ги, храб­ро дви­нулась к лес­тни­це, под­талки­ва­емая сза­ди Сис­си.

Од­на­ко, ког­да я выш­ла на лес­тни­цу и уви­дела сто­яще­го вни­зу Дже­фа Вей­да, всю мою ре­шимость как вет­ром сду­ло. Ес­ли бы не Сис­си, креп­ко сжав­шая мой ло­коть, я неп­ре­мен­но убе­жала бы об­ратно в ком­на­ту. Джеф по­казал­ся мне умо­пом­ра­читель­но кра­сивым. Вы­сокий, стат­ный, с гус­ты­ми тем­ны­ми во­лоса­ми и смуг­лой бар­ха­тис­той ко­жей, он сра­зу при­тяги­вал взгляд уве­рен­ны­ми ма­нера­ми и во­левым вы­раже­ни­ем ли­ца.

— Что я ви­жу! — вос­клик­нул он, с улыб­кой наб­лю­дая, как я, ста­ра­ясь унять нер­вную дрожь, спус­ка­юсь по лес­тни­це. — Ка­кое чу­дес­ное крас­ное платье!

— Крас­ный — цвет храб­рости, — за­яви­ла я и до­бави­ла про се­бя, что она мне се­год­ня не по­меша­ет.

— Но это так­же и цвет страс­ти. — Его сме­ющи­еся гла­за, ка­залось, про­жига­ли ме­ня нас­квозь. — Мне ка­жет­ся, из вас по­лучил­ся бы пре­лес­тный то­ре­адор!

С эти­ми сло­вами он при­нял­ся кру­жить вок­руг ме­ня, наг­нув го­лову и прис­та­вив к ней ука­затель­ные паль­цы на­подо­бие ро­гов во­об­ра­жа­емо­го бы­ка. При этом он так по­теш­но мы­чал и фыр­кал, что я прыс­ну­ла. Ос­таль­ные то­же не смог­ли удер­жать­ся от сме­ха. И спус­тя ми­нуту вся ком­па­ния, сме­ясь и пе­решу­чива­ясь, дви­нулась к вы­ходу.

Ве­чер про­шел вос­хи­титель­но. В па­мяти ос­та­лись шут­ки, взры­вы хо­хота, воз­бужден­ные го­лоса, рас­крас­невши­еся ли­ца. Все сме­ялись и го­вори­ли ра­зом, поч­ти не слу­шая друг дру­га. Мое не­уме­ние тан­це­вать ед­ва ли кто–ни­будь за­метил — в за­ле нег­де бы­ло яб­ло­ку упасть от мо­лоде­жи. Джеф вел се­бя ужас­но га­лан­тно, бес­пре­рыв­но шу­тил и го­ворил ком­пли­мен­ты. Я за­воро­жен­но слу­шала его низ­кий бар­ха­тис­тый го­лос и толь­ко сме­ялась в от­вет, ког­да он шеп­тал, как ему нра­вит­ся моя при­чес­ка, мое платье, мой смех.

Будь я пов­ни­матель­нее, то на­вер­ня­ка за­мети­ла бы, что Джеф то и де­ло ку­да–то ис­че­зал — яко­бы что­бы про­пус­тить ста­кан­чик пун­ша — и де­лал­ся рас­се­ян­ным вся­кий раз, ког­да поб­ли­зос­ти ока­зыва­лась не­кая юная осо­ба. (Ее зва­ли Тер­ри. Сис­си со­об­щи­ла мне по сек­ре­ту, что она–то и да­ла от­став­ку Дже­фу.)

Но в тот мо­мент я пло­хо от­да­вала се­бе от­чет в про­ис­хо­дящем. От од­но­го соз­на­ния, что я приш­ла на ве­чер в соп­ро­вож­де­нии кра­сав­ца ка­вале­ра и сей­час мне тай­ком за­виду­ют мно­гие де­вуш­ки, у ме­ня сла­бели ко­лени, и упо­итель­но кру­жилась го­лова.

Мне ни­ког­да не за­быть, как блес­те­ли в све­те улич­ных фо­нарей мок­рые вет­ви вя­зов, ког­да мы воз­вра­щались до­мой под мо­рося­щим осен­ним дож­дем. Джеф дер­жал ме­ня под ру­ку, а вок­руг смут­но тем­не­ли си­лу­эты ста­рых уни­вер­си­тет­ских кот­теджей. Мы мол­ча­ли — сло­ва бы­ли из­лишни. Хо­лод­ные кап­ли сте­кали по мо­им ще­кам, но я их сов­сем не чувс­тво­вала; еще не впол­не при­дя в се­бя пос­ле пь­яня­щей ат­мосфе­ры ве­чера, я дви­галась точ­но в по­лус­не.

У крыль­ца Джеф об­нял ме­ня за пле­чи, и в сле­ду­ющее мгно­вение я ощу­тила его го­рячие гу­бы на сво­их гу­бах. Сер­дце ед­ва не вып­рыгну­ло у ме­ня из гру­ди.

Он це­ловал ме­ня дол­го и уме­ло. Я как мог­ла от­ве­чала ему, тре­пеща от бла­годар­ности и счастья.

— Я на­пишу те­бе, — шеп­нул он на про­щание и ис­чез в тем­но­те.

Этот день, 7 де­каб­ря 1941 го­да,[9] был са­мым счас­тли­вым днем в мо­ей жиз­ни.

Со­об­ще­ние о бом­барди­ров­ке Пирл–Хар­бо­ра проз­ву­чало как гром сре­ди яс­но­го не­ба. Пов­сю­ду толь­ко и раз­го­воров бы­ло что о япон­цах, о мо­били­зации, о том, где чей па­рень бу­дет слу­жить. Я не при­нима­ла учас­тия в пе­ресу­дах, но все мои мыс­ли бы­ли об­ра­щены к Дже­фу. Ни­чего не зная о его судь­бе, я очень бес­по­ко­илась, не по­пал ли он на фронт, и с не­тер­пе­ни­ем жда­ла его пи­сем. Но про­ходи­ли дни, а он все мол­чал. Каж­дый раз, за­видя в ок­не се­рую фу­раж­ку поч­таль­она, я с бь­ющим­ся от вол­не­ния сер­дцем спе­шила к во­ротам, что­бы ус­петь пер­вой прос­мотреть поч­ту. Не­тер­пе­ливы­ми паль­ца­ми я от­бра­сыва­ла в сто­рону лю­бов­ные за­пис­ки для Сис­си, Мэ­ри, Эс­тер, пись­ма и де­неж­ные сче­та ма­туш­ки, пе­реби­рала сно­ва и сно­ва рек­ламные прос­пекты, свод­ки де­шевых рас­про­даж, приг­ла­шения на выс­тавки одеж­ды, но тщет­но — Джеф не при­сылал ни строч­ки.

Я изоб­ре­тала для не­го ты­сячи объ­яс­не­ний: он за­был мой ад­рес, у не­го уй­ма не­от­ложных дел, он тер­петь не мо­жет пи­сем… Но, мо­жет быть, зав­тра, или че­рез день, или че­рез не­делю он вык­ро­ит нем­но­го вре­мени и чер­кнет мне па­ру слов… Он на­пишет, что про­сит про­щения за дли­тель­ное мол­ча­ние, что неп­рестан­но ду­ма­ет обо мне с са­мого дня на­шей встре­чи…

С юга по­дул теп­лый влаж­ный ве­тер, и под блед­ны­ми лу­чами ап­рель­ско­го сол­нца на вя­зах по­каза­лись пер­вые поч­ки. С дру­гого кон­ца пла­неты до на­шего го­род­ка до­кати­лась весть о взя­тии япон­ца­ми по­лу­ос­тро­ва Ба­та­ан.[10] Пи­сем от Дже­фа по–преж­не­му не бы­ло. В мае де­ревья пок­ры­лись клей­ки­ми зе­лены­ми лис­точка­ми, а на да­леких Фи­лип­пи­нах на­ши вой­ска ос­та­вили Кор­ре­хидор.[11] Поч­ту при­носи­ли поч­ти каж­дый день, но на мое имя пос­ла­ний не при­ходи­ло.

Од­нажды, ког­да ждать боль­ше ста­ло нев­мо­готу, я наб­ра­лась сме­лос­ти и пос­ту­чалась в дверь к Сис­си, что­бы поп­ро­сить ее уз­нать у Тэ­да те­переш­ний ад­рес его дру­га. Ед­ва я упо­мяну­ла имя Вей­да, как Сис­си при­нялась рас­ска­зывать, что Джеф бук­валь­но за­сыпа­ет Тер­ри сво­ими пись­ма­ми.

— Тер­ри жа­лу­ет­ся, что он спо­собен го­ворить по те­лефо­ну ча­сами нап­ро­лет, со­вер­шенно не ду­мая, во сколь­ко обой­дет­ся раз­го­вор, — ще­бета­ла Сис­си, за­жавв зу­бах шпиль­ки и нак­ру­чивая на па­пиль­от­ки пря­ди сво­их чу­дес­ных во­лос.

Мне по­каза­лось, что в сер­дце мне вон­зи­ли и нес­коль­ко раз по­вер­ну­ли ос­трый как брит­ва кин­жал. Ед­ва сдер­жи­ва­ясь, что­бы не раз­ры­дать­ся, я ока­мене­ло си­дела на смя­той пос­те­ли Сис­си и слу­шала ее без­за­бот­ную бол­товню.

— Джеф без ума от Тер­ри, — про­дол­жа­ла Сис­си, не за­мечая мо­его сос­то­яния, — она же его в грош не ста­вит. Они с Фран­кли­ном вот–вот дол­жны об­ру­чить­ся, но Джеф об этом ни­чего­шень­ки не зна­ет. Ду­маю, что по от­но­шению к не­му это не сов­сем чес­тно. Как ты счи­та­ешь?

— Да, — про­гово­рила я еле слыш­но и боль­ше ни­чего не смог­ла до­бавить. Тем не ме­нее, пос­ледние сло­ва Сис­си ме­ня нем­но­го при­обод­ри­ли. Джеф не нра­вит­ся Тер­ри, он ей не ну­жен. Это бы­ло пусть сла­бое, но уте­шение.

Нас­ту­пил и­юнь. В су­мато­хе лет­них эк­за­менов я поч­ти за­была о Дже­фе Вей­де, как вдруг — о чу­до! — от не­го приш­ла от­крыт­ка! Это бы­ла обыч­ная поч­то­вая кар­точка с изоб­ра­жени­ем го­лубя, дер­жа­щего в клю­ве си­ний кон­верт со сло­вами «Вес­точка от лю­бимо­го». На обо­роте име­лась ко­ротень­кая за­пис­ка:

«На­конец–то я на­чал ле­тать! Это пот­ря­са­юще! Как по­жива­ет наш пре­лес­тный то­ре­адор? При­вет крас­но­му платью.

Джеф»

Вот и все. Я чи­тала и сно­ва пе­речи­тыва­ла эти нес­коль­ко ни к че­му не обя­зыва­ющих слов, на­писан­ных неб­режным раз­ма­шис­тым по­чер­ком. Во мне все ли­кова­ло. Он не за­был! Он пом­нит тот ве­чер, пом­нит мое крас­ное платье!

В от­вет я от­пра­вила три длин­ню­щих пись­ма. Каж­дое из них я пе­репи­сыва­ла по мно­гу раз, пы­та­ясь при­дать им без­за­бот­ность и лег­кость. Я пи­сала про наш го­родок, про уни­вер­си­тет, под­шу­чива­ла над под­ру­гами и пре­пода­вате­лями, расс­пра­шива­ла Дже­фа о его по­летах, о то­вари­щах, де­ликат­но ин­те­ресо­валась даль­ней­ши­ми пла­нами. От­ве­та я так и не дож­да­лась.

Ле­то в тот год вы­далось жар­ким. Душ­ные дни тя­нулись нес­конча­емо дол­го; пить, есть, спать и прос­то пе­ред­ви­гать­ся по ули­цам ста­ло су­щим му­чени­ем. Из–за силь­ной ду­хоты я поч­ти ни­чего не ела и очень по­худе­ла за лет­ние ме­сяцы. Что­бы ско­ротать вре­мя, я на все ка­нику­лы за­писа­лась на до­пол­ни­тель­ные за­нятия, и их по­сеще­ние от­ни­мало у ме­ня пос­ледние си­лы. На лек­ци­ях я ед­ва по­нима­ла, о чем рас­ска­зыва­ет пре­пода­ватель, а от­крыв учеб­ник, зас­тавля­ла се­бя по нес­коль­ку раз пе­речи­тывать каж­дое пред­ло­жение, преж­де чем до ме­ня до­ходил его смысл.

В то ле­то я мно­го гу­ляла, со­вер­шая даль­ние про­гул­ки без осо­бой це­ли, лишь за­тем, что­бы не си­деть до­ма сло­жа ру­ки и не слы­шать веч­но­го вор­ча­ния ма­туш­ки. Она счи­тала край­ней глу­постью сох­нуть по пар­ню, ког­да вок­руг столь­ко чу­дес­ных мо­лодых лю­дей.

— Дав­но бы уже под­це­пила ко­го–ни­будь, — го­вори­ла она. — Ре­бят в Кол­то­не пруд пру­ди!

«Толь­ко дру­гого та­кого, как Джеф, не най­ти», — от­ве­чала я про се­бя.

Но вот приш­ла осень, под но­гами за­шур­ша­ли бу­ро–жел­тые листья вя­зов. Я вдруг ощу­тила страс­тное же­лание выр­вать­ся из сон­но­го Кол­то­на, ум­чать­ся ку­да–ни­будь да­леко–да­леко, где ме­ня ник­то не зна­ет… но вмес­то это­го пос­ту­пила на сле­ду­ющий курс уни­вер­си­тета и про­дол­жа­ла при­леж­но по­сещать за­нятия. Ме­ня ох­ва­тило пол­ное без­разли­чие к се­бе и к ок­ру­жа­юще­му ми­ру.

Но од­нажды, ког­да я вер­ну­лась до­мой в на­чинав­ших сгу­щать­ся су­мер­ках и пе­рес­ту­пила по­рог гос­ти­ной, я уви­дела то­го, о ком уж и не сме­ла меч­тать: там си­дел улы­ба­ющий­ся Джеф! Ря­дом су­ети­лась ма­туш­ка, под­ли­вая ему в чаш­ку оче­ред­ную пор­цию ко­фе и под­кла­дывая в блюд­це до­маш­нее пе­ченье. На Дже­фе бы­ла но­вень­кая лет­ная фор­ма, ко­торая очень ему шла, и мне он по­казал­ся еще кра­сивее, чем год на­зад. Доб­рых пол­ми­нуты я сто­яла стол­бом, не в си­лах вы­мол­вить ни сло­ва, за­тем на ме­ня нах­лы­нула вол­на бе­зум­ной ра­дос­ти. Это был не сон! Джеф не за­был ме­ня, он вер­нулся!

— При­вет, Нэн­си! — ве­село крик­нул Джеф, и, ус­лы­шав его низ­кий бар­ха­тис­тый го­лос, я ед­ва удер­жа­лась, что­бы не бро­сить­ся ему на шею.

Ма­туш­ка, сос­лавшись на де­ла, за­торо­пилась на кух­ню, бро­сив мно­гоз­на­читель­ный взгляд в мою сто­рону. Пер­вое, о чем со­об­щил Джеф, ког­да мы ос­та­лись на­еди­не, — Тер­ри выш­ла за­муж за Фран­кли­на, но ему, Дже­фу, на это со­вер­шенно нап­ле­вать. Я не наш­лась что от­ве­тить и толь­ко мол­ча кив­ну­ла го­ловой, с со­чувс­тви­ем гля­дя на его осу­нув­ше­еся смуг­лое ли­цо. Джеф про­дол­жал го­ворить о ко­варс­тве Тер­ри и ве­роломс­тве Фран­кли­на, но я слы­шала лишь, как сту­чит мо­лоточ­ка­ми кровь в вис­ках, и не мог­ла ра­зоб­рать его слов. Вдруг он умолк и прис­таль­но пос­мотрел мне в гла­за.

— Ты не сер­дишь­ся на ме­ня за то, что я так ред­ко пи­сал? — спро­сил он, прид­ви­га­ясь ко мне.

— О нет, Джеф! Ко­неч­но, нет! — го­рячо зап­ро­тес­то­вала я. Да­же под пыт­кой я не приз­на­лась бы, ка­кие му­чения при­чиня­ло мне его дол­гое мол­ча­ние.

— Мо­лод­чи­на! — Он нак­ло­нил­ся ко мне и по–оте­чес­ки по­цело­вал в лоб, и за этот шут­ли­вый по­целуй я го­това бы­ла прос­тить ему все мои прош­лые стра­дания.

Джеф про­был в Кол­то­не не­делю, ко­торая по­каза­лась мне вол­шебной: мы встре­чались каж­дый день. Мы по­дол­гу бро­дили за го­родом, ус­тра­ива­ли не­боль­шие пик­ни­ки на жух­лой тра­ве на бе­регу ре­ки; по ве­черам от­прав­ля­лись в ки­но или си­дели на скри­пучих сту­пень­ках до­ма, по­ежи­ва­ясь от хо­лод­но­го осен­не­го вет­ра. В та­кие ми­нуты Джеф ос­то­рож­но брал мои ру­ки и дер­жал в сво­их боль­ших теп­лых ла­донях, ста­ра­ясь нем­но­го их сог­реть. Я поч­ти всег­да мол­ча­ла, а он веч­но что–ни­будь рас­ска­зывал. Пер­вое вре­мя Джеф го­ворил поч­ти ис­клю­читель­но о Тер­ри, но пос­те­пен­но, к мо­ей тай­ной ра­дос­ти, он упо­минал ее имя все ре­же и все боль­ше рас­ска­зывал о сво­ей уче­бе в лет­ной шко­ле. Из Кол­то­на ему пред­сто­яло ехать на во­ен­но–воз­душную ба­зу в Вест–Ко­ус­те для за­вер­ше­ния обу­чения. Из­вес­тно ли мне, спра­шивал Джеф, что поб­ли­зос­ти от Вест–Ко­ус­та на­ходит­ся его род­ной дом? И го­ворил ли он, что по дос­ти­жении двад­ца­ти пя­ти лет дол­жен всту­пить во вла­дение мно­гомил­ли­он­ным сос­то­яни­ем?

Я, ра­зуме­ет­ся, ах­ну­ла от удив­ле­ния, но, ес­ли го­ворить от­кро­вен­но, его сло­ва в тот мо­мент ме­ня не слиш­ком взвол­но­вали. С ме­ня бы­ло впол­не дос­та­точ­но, что Джеф был ря­дом, что я мо­гу каж­дый день ви­деть его и го­ворить с ним.

В пос­ледний ве­чер пе­ред сво­им отъ­ез­дом Джеф приг­ла­сил ме­ня по­ужи­нать в при­дорож­ный рес­то­ран­чик. Ког­да–то за­веде­ние зна­вало луч­шие вре­мена, но те­перь пол выг­ля­дел так, буд­то его не ме­ли не­делю, ска­тер­ти бы­ли пок­ры­ты пят­на­ми, а све­тиль­ни­ками слу­жили све­чи в за­ляпан­ных вос­ком бу­тыл­ках из–под кь­ян­ти. Их мер­ца­ющий свет не мог скрыть об­лу­пив­шей­ся шту­катур­ки по­тол­ка, об­шарпан­ных стен и рва­ной обив­ки на крес­лах. Но, ока­жись мы в тот мо­мент в са­мом рос­кошном рес­то­ране с хрус­таль­ны­ми люс­тра­ми, се­реб­ря­ной по­судой, вкрад­чи­вой му­зыкой и выш­ко­лен­ной прис­лу­гой, я не смог­ла бы чувс­тво­вать се­бя счас­тли­вее, чем сей­час. Джеф был са­ма пре­дуп­ре­дитель­ность — ве­селый, са­мо­уве­рен­ный и очень кра­сивый. Мне ка­залось, что я спо­соб­на ча­сами лю­бовать­ся его му­жес­твен­ным про­филем и ни чу­точ­ки при этом не ус­тать.

Хму­рая тол­стая офи­ци­ан­тка с гряз­ны­ми вен­чи­ками под ног­тя­ми по­дала зах­ва­тан­ное паль­ца­ми ме­ню. Джеф выб­рал биф­штекс и три вис­ки с со­довой, я же ог­ра­ничи­лась лег­ким са­латом и бо­калом шер­ри–брен­ди.

За ужи­ном Джеф бол­тал без умол­ку, мно­го шу­тил, я же толь­ко улы­балась, ста­ра­ясь вов­ре­мя кив­нуть го­ловой и где нуж­но зас­ме­ять­ся. От соз­на­ния то­го, что это наш пос­ледний ве­чер вмес­те, на ду­ше бы­ло тос­кли­во. Под ко­нец Джеф то­же пом­рачнел.

— Ты зна­ешь, я мо­гу не вер­нуть­ся с фрон­та, — вдруг про­гово­рил он, гля­дя в чаш­ку и ме­шая ло­жеч­кой ко­фе.

— О Джеф, про­шу, не го­вори так! — вос­клик­ну­ла я с ис­пу­гом. Мысль о том, что он мо­жет по­гиб­нуть, по­каза­лась мне не­выно­симой. Это бы­ло ужас­нее, чем ес­ли бы он у­ехал и ни­ког­да боль­ше не вер­нулся.

— Те­бе бу­дет ме­ня не хва­тать? — спро­сил он, под­ни­мая гла­за.

— О да! Очень! — го­рячо от­ве­тила я.

— Я всег­да чувс­тво­вал, что ты — единс­твен­ная де­вуш­ка, ко­торая ме­ня дей­стви­тель­но по­нима­ет, — про­из­нес он с грус­тной улыб­кой.

Ба­наль­ные, за­тер­тые, ни­чего не оз­на­ча­ющие сло­ва! Их слы­шали ты­сячи де­вушек до ме­ня и столь­ко же бу­дут слы­шать пос­ле, но — ах, как за­билось от них мое сер­дце! Не сто­ит ждать муд­рости от двад­ца­тилет­ней дев­чонки, по уши влюб­ленной в мо­лодо­го кра­сав­ца лет­чи­ка.

— Все мои при­яте­ли уже по­дыс­ка­ли се­бе не­вест, — сно­ва за­гово­рил Джеф. — То­му, кто рис­ку­ет жизнью, не­об­хо­дим кто–ни­будь, кто ждет его воз­вра­щения, — тог­да ему лег­че пе­рено­сить опас­ность. По­верь, вер­ная же­на очень мно­го зна­чит для сол­да­та.

Я усер­дно те­реби­ла край ска­тер­ти, бо­ясь встре­тить­ся с ним взгля­дом.

— В пос­леднее вре­мя я о мно­гом ду­мал, — про­дол­жал Джеф. — Нэн­си, мне нуж­на та­кая де­вуш­ка, как ты, — спо­кой­ная и на­деж­ная, ко­торая не бро­сит­ся на шею пер­во­му встреч­но­му, лишь толь­ко я вый­ду за по­рог.

Тут я на­конец ре­шилась под­нять гла­за и пос­мотреть на Дже­фа. Взгляд его тем­ных блес­тя­щих зрач­ков про­никал пря­мо в ду­шу.

— Я го­ворю серь­ез­но. Ты без­ро­пот­но сно­сишь все мои фо­кусы, слу­ша­ешь мою бол­товню, сме­ешь­ся шут­кам, да­же ес­ли они не слиш­ком ос­тро­ум­ны. Нэн­си, я при­шел к вы­воду, что из те­бя вый­дет иде­аль­ная же­на.

— Лес­тно слы­шать, — вы­дави­ла я.

— Ты пой­дешь за ме­ня за­муж? — вдруг спро­сил он.

Я при­нуж­денно рас­сме­ялась. Ко­неч­но же, это толь­ко оче­ред­ная шут­ка Дже­фа — дол­жно быть, он се­год­ня вы­пил боль­ше обыч­но­го.

— По­верь, я не шу­чу, — ска­зал Джеф, буд­то чи­тал мои мыс­ли. Он взял мою ру­ку, не от­ры­вая от ме­ня пыт­ли­вого взгля­да. — Нэн­си, я про­шу те­бя стать мо­ей же­ной.

Же­ной! Я на­конец уве­рилась, что он не шу­тит. Но ус­лы­шан­ное ни­как не ук­ла­дыва­лось в го­лове. Не­уже­ли я ста­ну мис­сис Вейд? Нет, он оп­ре­делен­но ме­ня ра­зыг­ры­ва­ет!

— Ну, так как же? — он ле­гонь­ко сжал мою ру­ку, его взгляд ос­та­вал­ся серь­ез­ным. — Я жду от­ве­та.

Стать же­ной Дже­фа! Ни­ког­да боль­ше с ним не раз­лу­чать­ся! Не бо­ять­ся по­терять его, не му­чить­ся в нап­расном ожи­дании пи­сем! Ес­ли да­же его от­пра­вят во­евать, он бу­дет час­то пи­сать мне — ведь я его же­на!

— Раз­ве ты не лю­бишь ме­ня? — В его го­лосе по­яви­лись нот­ки не­тер­пе­ния.

— О Джеф, я очень те­бя люб­лю! — пыл­ко вос­клик­ну­ла я. — Я сог­ласна!

Ах, до че­го же я бы­ла на­ив­на! Я да­же не спро­сила, лю­бит ли он ме­ня, я во­об­ще ни о чем его не спра­шива­ла! Ме­ня сму­щала пос­пешность Дже­фа, но я стра­шилась, что он пе­реду­ма­ет и за­берет свои сло­ва на­зад. Я ста­ралась убе­дить се­бя, что в смут­ное вре­мя обыч­ные це­ремо­нии из­лишни. Ка­кое мо­гут иметь зна­чения ус­ловнос­ти, го­вори­ла я се­бе, ког­да Джеф про­сит мо­ей ру­ки?! Для ме­ня толь­ко это пос­леднее и бы­ло по–нас­то­яще­му важ­ным.

Вот так слу­чилось, что час спус­тя мы сто­яли пе­ред ми­ровым судь­ей, ко­торо­го мы под­ня­ли с пос­те­ли. Сви­дете­лем ста­ла его же­на. По­ка шли при­готов­ле­ния, она, под­бо­ченясь, смот­ре­ла на нас с през­ре­ни­ем, сме­шан­ным с жа­лостью. Судья, ма­лень­кий лы­сый че­ловек в круг­лых оч­ках с зо­лотой оп­ра­вой, при­нял­ся, ужас­но ше­пеля­вя, чи­тать клят­ву суп­ру­жес­кой вер­ности.

— Хра­нить лю­бовь и пре­дан­ность… в бо­лез­ни и в здра­вии… в нуж­де и в дос­татке…

Я жад­но ло­вила каж­дое сло­во древ­не­го ри­ту­ала, буд­то впер­вые пос­ти­гала их глу­бин­ный смысл. Джеф на­дел на мой па­лец коль­цо, по­цело­вал ме­ня, и я ста­ла мис­сис Вейд.

Из ста­рого де­ревен­ско­го оте­ля в Пен­нин­гто­не, где мы с Дже­фом ос­та­нови­лись в ту ночь, я поз­во­нила ма­туш­ке, за­ранее пред­вку­шая, как она, дол­жно быть, об­ра­ду­ет­ся мо­ему за­мужес­тву. Еще бы: нев­зрач­ная, зас­тенчи­вая Нэн­си вдруг всем на удив­ле­ние выс­ка­кива­ет за­муж за бо­гато­го кра­сав­ца! Ай да скром­ни­ца, ай да книж­ный червь!

Од­на­ко ма­туш­ка, ус­лы­шав но­вость, ужас­но рас­серди­лась.

— Не­уж­то нель­зя бы­ло по­дож­дать хо­тя бы нес­коль­ко дней?! — на­кину­лась она на ме­ня. — Я бы ус­тро­ила нас­то­ящую свадь­бу, все честь по чес­ти!

— Джеф дол­жен зав­тра у­ез­жать в Вест–Ко­уст, — оп­равды­валась я.

— По та­кому слу­чаю он мог бы поп­ро­сить от­пуск! — не уни­малась ма­туш­ка. — Что те­перь при­кажешь го­ворить мо­им друзь­ям? Что по­дума­ют со­седи?..

— Пусть ду­ма­ют, что хо­тят! — хо­лод­но ска­зала я.

— Быть мо­жет, мы все же ус­пе­ем спра­вить тор­жес­тво? У Лон­гто­на я ви­дела чу­дес­ное сва­деб­ное платье. Ввер­ху бе­жевое, с кру­жевом, а вни­зу…

— Ма­туш­ка! — прер­ва­ла я ее. — Мы уже все ре­шили. Свадь­бы не бу­дет.

— Нэн­си, пос­лу­шай, — она по­низи­ла го­лос. — Ведь вы не по­тому по­торо­пились с же­нить­бой, что хо­тели скрыть… Я имею в ви­ду…

— Уве­ряю вас, ма­туш­ка, вы оши­ба­етесь, — ус­та­ло ска­зала я.

Ее на­мек не ос­корбил ме­ня. Ни­кому на све­те сей­час не уда­лось бы ме­ня оби­деть.

— Мне очень жаль, — про­из­несла я твер­до, — но свадь­бы не бу­дет. Ут­ром я за­еду за ве­щами.

— Но, Нэн­си…

— Про­щай­те, ма­туш­ка.

На сле­ду­ющий день пос­ле обе­да мы с Дже­фом уже са­дились в ка­лифор­ний­ский по­езд. В каж­дом ва­гоне еха­ло мно­го во­ен­ных, и Джеф сра­зу же встре­тил при­яте­лей по лет­ной шко­ле. Спус­тя пол­ча­са пос­ле от­хо­да по­ез­да он уже иг­рал в по­кер, пил пи­во и ды­мил си­гарой в ку­пе для ку­рящих. Я не воз­ра­жала. Мне тре­бова­лось по­быть од­ной, что­бы нем­но­го прий­ти в се­бя, что­бы нас­ла­дить­ся сво­им счасть­ем, по­любо­вать­ся им втай­не от всех, как ску­пец, за­пер­шись на ключ, лю­бу­ет­ся сво­ими сок­ро­вища­ми. Я си­дела у ок­на пуль­ма­нов­ско­го ва­гона с кни­гой на ко­ленях, ко­торую я так ни ра­зу и не рас­кры­ла — ка­жет­ся, это бы­ли по­эмы Эд­ны Сент–Вин­сет Мил­лер, и смот­ре­ла, как проп­лы­ва­ют ми­мо го­род­ки и де­ревень­ки Сред­не­го За­пада.

За все пу­тешес­твие я ви­дела Дже­фа толь­ко три или че­тыре ра­за. Он це­лыми дня­ми про­падал в ку­пе для ку­рящих.

— Эти раз­бой­ни­ки наг­ре­ли ме­ня на две сот­ни дол­ла­ров, — бор­мо­тал он, ког­да по­яв­лялся в на­шем ку­пе. — И раз­ра­зи ме­ня гром, ес­ли я не на­мерен за­полу­чить их об­ратно!

Я нес­коль­ко раз пы­талась расс­про­сить Дже­фа о его семье и о до­ме, в ко­тором мне ско­ро пред­сто­яло жить, но ма­ло что су­мела уз­нать.

— Обыч­ный ста­рый дом, — не­охот­но от­ве­чал он на мои воп­ро­сы. — Обе­щаю, те­бе в нем пон­ра­вит­ся. С ма­мой, я уве­рен, вы сра­зу по­лади­те. Она нем­но­го не в се­бе, но очень хо­рошая, как и мис­сис Кинг­сли.

— Кто та­кая мис­сис Кинг­сли?

— На­ша эко­ном­ка. Бел­ла жи­вет в по­местье с са­мого мо­его рож­де­ния, она прос­то душ­ка!

Ма­ма нем­но­го не в се­бе, мис­сис Кинг­сли — душ­ка… Я пос­та­ралась во­об­ра­зить их се­бе, од­на­ко у ме­ня это пло­хо по­луча­лось.

— А кто еще есть из до­маш­них?

— Иног­да у нас по­дол­гу гос­тит дя­дя Сь­ю­ард, они с ма­мой поч­ти од­но­го воз­раста.

— А твой отец?

— Он умер, ког­да мне бы­ло три го­да.

— У те­бя есть братья или сес­тры?

— Толь­ко То­ни, он на во­семь лет стар­ше ме­ня. Приз­нать­ся, я не ви­дел его це­лую веч­ность. Да, у ме­ня еще бы­ла сес­тра, но она умер­ла до мо­его рож­де­ния.

Мне ри­сова­лась ма­ма Дже­фа в ши­роко­полой со­ломен­ной шля­пе, с боль­шой кор­зи­ной в ру­ке, скло­нив­ша­яся над цве­тущим ро­зовым кус­том; пух­лая, как пон­чик, мис­сис Кинг­сли вы­тира­ла пол­ные бе­лые ру­ки о пе­ред­ник; дя­дя Сь­ю­ард по­пыхи­вал труб­кой в се­дые усы… Мне хо­телось ра­зуз­нать о них по­под­робнее, но боль­ше из Дже­фа вы­тянуть ни­чего не уда­лось. То ли он был слиш­ком пог­ло­щен кар­та­ми и то­ропил­ся к при­яте­лям, что­бы про­дол­жить иг­ру, то ли он на­роч­но о чем–то умал­чи­вал, — как бы то ни бы­ло, мое без­мя­теж­ное нас­тро­ение ом­ра­чило пер­вое об­лачко бес­по­кой­ства. Но тут раз­ве­селая ва­тага мо­ряков за стен­кой гря­нула марш «В сер­дце Те­хаса», по­езд, ос­та­вив по­зади пе­ревал Сан–Бер­нарди­но, с ре­вом вор­вался в прос­торную до­лину и очу­тил­ся в са­мой гу­ще боль­шой апель­си­новой ро­щи. Я с изум­ле­ни­ем смот­ре­ла на ог­ромные оран­же­вые пло­ды, ви­сев­шие на ни­зень­ких жел­то­вато–зе­леных де­рев­цах, точ­но рож­дес­твенские иг­рушки на ел­ке.

Мы въ­еха­ли в Ка­лифор­нию.

Гла­ва вто­рая 
[]

Мы при­были к кры­тому крас­ной че­репи­цей вок­за­лу в Сан–Ди­его толь­ко к ве­черу. Ед­ва прод­равшись с че­мода­нами сквозь ора­ву штур­му­ющих ба­гаж­ное от­де­ление мор­ских пе­хотин­цев, Джеф крик­нул так­си. В ма­шине он наз­вал шо­феру ад­рес на Мэй­вуд–аве­ню в при­горо­де Пой­нт–Ло­бос.

Ули­цы бы­ли зап­ру­жены ав­то­моби­лями и людь­ми. Тол­пы ра­бочих, точ­но лем­минги во вре­мя степ­но­го по­жара, спе­шили к ав­тосто­ян­кам и к под­жи­дав­шим их ав­то­бусам, длин­ной ли­ни­ей выс­тро­ив­шимся вдоль тро­ту­аров.

— По­хоже на то, что мы уго­дили в са­мый час пик, — с до­садой про­бор­мо­тал так­сист, по­ка мы еле пле­лись в об­щем улич­ном по­токе. — Как раз в это вре­мя на ави­аза­водах кон­ча­ет ра­боту днев­ная сме­на.

На­конец про­мыш­ленный рай­он ос­тался по­зади, и мы въ­еха­ли в за­житоч­ные квар­та­лы го­рода. Я смот­ре­ла по сто­ронам, за­та­ив ды­хание от вос­хи­щения. Вок­руг стен ош­ту­кату­рен­ных в раз­ные цве­та у­ют­ных до­миков пла­мене­ли ли­ловые огонь­ки вь­юна; тут и там на ак­ку­рат­но подс­три­жен­ных лу­жай­ках рос­ли при­земис­тые мох­на­тые паль­мы с ши­роки­ми жел­то­ваты­ми листь­ями; дру­гие паль­мы, вы­сокие, точ­но фо­нар­ные стол­бы, с глад­ки­ми ров­ны­ми ство­лами и пыш­ны­ми сул­та­нами изум­рудно–зе­леных листь­ев на ма­куш­ках тя­нулись бес­ко­неч­ным ря­дом вдоль шос­се. Спра­ва в бух­те бе­лели на сол­нце тон­кие как спич­ки мач­ты про­гулоч­ных яхт, а да­леко впе­реди, за ры­жим об­ры­вом кань­она, по­яв­ля­лась и сно­ва ис­че­зала ши­рокая го­лубая по­лоса Ти­хого оке­ана.

Я за­сыпа­ла Дже­фа ты­сячей воп­ро­сов: уме­ет ли он пла­вать? есть ли у не­го ях­та? как на­зыва­ют вон то ди­ковин­ное рас­те­ние? Но Джеф пре­бывал в мрач­ном рас­по­ложе­нии ду­ха и от­ве­чал од­нослож­но или от­де­лывал­ся нев­ра­зуми­тель­ным мы­чани­ем. Он силь­но про­иг­рался в по­ез­де, к то­му же не­дос­та­ток сна и из­бы­ток ал­ко­голя вко­нец его из­мо­тали.

Ско­ро ав­то­мобиль свер­нул на по­сыпан­ную гра­ви­ем до­рогу меж­ду дву­мя ка­мен­ны­ми пи­лона­ми.

— Вот мы и при­еха­ли, — ска­зал Джеф, нес­коль­ко ожив­ля­ясь.

Из–за гус­тых крон де­ревь­ев мне не уда­валось уви­деть дом — да­же сол­нечные лу­чи ед­ва про­бива­лись сквозь лис­тву. Ав­то­мобиль ос­та­новил­ся воз­ле мас­сивных чу­гун­ных во­рот, за ко­торы­ми на­чина­лась мо­щен­ная бе­лым кам­нем до­рож­ка, ве­дущая пря­мо к па­рад­но­му крыль­цу до­ма. Мы выб­ра­лись из ма­шины, и я на­конец смог­ла рас­смот­реть жи­лище семьи Вей­дов.

Дом был ог­ромный — го­раз­до боль­ше, чем я ожи­дала. Уг­рю­мый тре­хэтаж­ный особ­няк со мно­жес­твом ба­шенок, ниш и бал­кончи­ков вы­тянул­ся вдоль дав­но не стри­жен­ной лу­жай­ки. Боль­шие и ма­лень­кие ок­на неп­ри­вет­ли­во взи­рали с гряз­но–ко­рич­не­вого фа­сада; од­ни име­ли пря­мо­уголь­ную фор­му, дру­гие плав­но зак­ругля­лись квер­ху, а третьи, вы­сокие и уз­кие, на­поми­нали бой­ни­цы кре­пос­ти. Все ок­на наг­лу­хо за­наве­шива­ли што­ры. Уны­лость фа­сада нем­но­го скра­шива­ли пок­ры­тые бе­лой крас­кой кар­ни­зы, но они не мог­ли раз­ве­ять гне­тущее ощу­щение за­пус­те­ния и вет­хости, ис­хо­див­шее от особ­ня­ка.

Пре­одо­лев три ис­тертые ка­мен­ные сту­пень­ки, мы прош­ли че­рез чу­гун­ные во­рота и очу­тились в са­ду. Здесь все го­вори­ло о неб­ре­жении и заб­ро­шен­ности. Меж­ду мо­гучи­ми эв­ка­лип­та­ми и при­чуд­ли­во изог­нувши­мися пе­реч­ны­ми де­ревь­ями ви­лись мно­гочис­ленные по­беги плю­ща и жу­равель­ни­ка; жел­тые рос­тки гор­чи­цы мель­ка­ли на лох­ма­тых клум­бах впе­ремеш­ку с то­щими кус­ти­ками но­гот­ков. Ког­да–то бе­лые, те­перь же со­вер­шенно скрыв­ши­еся под сло­ем ко­рич­не­вато­го мха до­рож­ки убе­гали в глубь са­да и быс­тро те­рялись в гус­той тра­ве. Тут и там вид­не­лись чах­лые жел­тые и крас­ные бу­тоны оди­чав­ших ро­зовых кус­тов, бе­зус­пешно пы­тав­шихся про­тивос­то­ять на­тис­ку вер­бе­ны и бе­гонии.

Из чер­но­го про­ема две­ри выш­ла жен­щи­на и, при­ложив ла­донь к гла­зам, ста­ла наб­лю­дать за на­шим приб­ли­жени­ем.

— Это ты, Джеф? — крик­ну­ла она.

Джеф взбе­жал по сту­пень­кам крыль­ца, ос­та­вив ме­ня в не­реши­тель­нос­ти сто­ять вни­зу.

— Да, это я, ма­ма. — Он рав­но­душ­но чмок­нул е­ев ще­ку. По­верх его пле­ча она смот­ре­ла на ме­ня выц­ветши­ми го­лубы­ми гла­зами с ли­шен­ны­ми рес­ниц ро­зовы­ми ве­ками, при­давав­ши­ми ее взгля­ду неч­то кро­личье. От все­го ее об­ли­ка ве­яло той же не­ухо­жен­ностью, что и от са­да. Не­ког­да бе­локу­рые во­лосы бы­ли кое–как соб­ра­ны в не­оп­рятный бе­лесый узел; од­на прядь рас­тре­палась и тор­ча­ла в сто­рону. На блед­ном ли­це зас­ты­ло стран­ное бо­лез­ненное вы­раже­ние — с рав­ным ус­пе­хом его мож­но бы­ло при­нять за раз­дра­жение и за сму­щен­ность. На ней бы­ли на­деты длин­ная тем­но–си­няя юб­ка и нес­ве­жая го­лубая блу­за с нес­коль­ки­ми не­дос­та­ющи­ми пу­гови­цами. У ме­ня да­же мель­кну­ла мысль, не пре­уве­личил ли Джеф сос­то­яние сво­ей семьи. Или, мо­жет быть, мис­сис Вейд при­над­ле­жала к то­му ти­пу бо­гатых по­жилых жен­щин, ко­торые из эк­сцентрич­ности поз­во­ля­ют се­бе пре­неб­ре­гать сво­им внеш­ним ви­дом?

— Ма­ма, это Нэн­си, — ска­зал Джеф, от­сту­пая в сто­рону. — Но­вая мис­сис Вейд.

Ро­зовые ве­ки мис­сис Вейд бес­по­мощ­но за­мига­ли.

— Кто? — пе­рес­про­сила она сла­бо.

— Нэн­си! Ее зо­вут Нэн­си! — гром­ко и с не­тер­пе­ни­ем про­гово­рил Джеф, как го­ворят с не­до­ум­ка­ми или ту­гими на ухо ста­рика­ми. — Она твоя не­вес­тка!

Мис­сис Вейд про­тяну­ла мне чуть вздра­гива­ющую ру­ку. Я ос­то­рож­но по­жала ее, по­разив­шись, до че­го она бы­ла хруп­кая, су­хая и го­рячая, точ­но птичья лап­ка.

— Очень ра­да поз­на­комить­ся… — про­мям­ли­ла я, еще не ре­шив, как к ней об­ра­щать­ся. «Мис­сис Вейд» — зву­чало бы че­рес­чур офи­ци­аль­но, а ска­зать ей «ма­ма» я не мог­ла.

— Джеф не го­ворил мне… Он ни­чего не пи­сал… — Ее го­лос дро­жал от вол­не­ния.

— Мы не ус­пе­ли, — объ­яс­ни­ла я. — Мы хо­тели на­писать, но все слу­чилось так быс­тро, что у нас сов­сем не ос­та­лось вре­мени. По­том мы ре­шили, что при­едем и са­ми все рас­ска­жем.

— Я зна­ла, что Джеф дол­жен вот–вот при­ехать, но он не пре­дуп­ре­дил…

— Нэн­си ведь те­бе объ­яс­ни­ла, что у нас не бы­ло вре­мени, — про­из­нес Джеф, не скры­вая до­сады. — Сколь­ко раз еще нуж­но пов­то­рять!

Вход­ная дверь рас­пахну­лась, и на по­роге по­яви­лась не­высо­кая плот­ная жен­щи­на. Се­кун­ду она не­под­вижно сто­яла, гля­дя на нас.

— Бел­ла! — вскри­чал Джеф и бро­сил­ся в ее рас­прос­тертые объ­ятия. Они теп­ло об­ня­лись. Бел­ла пок­ры­ла по­целу­ями его ли­цо, а я сто­яла ря­дом, не зная, ку­да де­вать­ся от сму­щения. За­тем она отс­тра­нилась, го­воря:

— Дай же мне на те­бя пос­мотреть. О, ты прос­то ве­лико­лепен! Нас­то­ящий во­ен­ный лет­чик.

На вид Бел­ле бы­ло лет со­рок — со­рок пять. Ее ког­да–то строй­ная фи­гура те­перь слег­ка рас­плы­лась в та­лии, но по–преж­не­му ее нель­зя бы­ло наз­вать груз­ной. Соч­ность — вот на­ибо­лее под­хо­дящее сло­во для ее внеш­ности. Ок­руглые за­горе­лые ру­ки бы­ли об­на­жены до плеч, пыш­ную грудь под­черки­вал вы­зыва­юще низ­кий вы­рез прос­той де­ревен­ской со­роч­ки. Рез­кие чер­ты смуг­ло­го ли­ца ды­шали страстью и си­лой, вы­давая влас­тный и не­обуз­данный нрав. Боль­шие мин­да­левид­ные гла­за и уголь­но–чер­ные во­лосы на­води­ли на мысль о при­меси ин­дей­ской или ис­пан­ской кро­ви в ее жи­лах. Единс­твен­ным ук­ра­шени­ем слу­жили серь­ги в ви­де про­детых в моч­ки ушей боль­ших зо­лотых ко­лец, ка­кие но­сят ста­рые цы­ган­ки.

Нес­коль­ко ми­нут она ожив­ленно бол­та­ла с Дже­фом, не об­ра­щая вни­мания на ме­ня и на мис­сис Вейд. На­конец Джеф ска­зал:

— Бел­ла, поз­воль пред­ста­вить те­бе Нэн­си. — С эти­ми сло­вами он об­нял ме­ня за пле­чи и ле­гонь­ко при­тянул к се­бе.

Гус­тые бро­ви мис­сис Кинг­сли не­до­умен­но по­лете­ли вверх, в гла­зах свер­кнул хо­лод.

— Нэн­си, я хо­чу те­бя поз­на­комить с нес­равнен­ной мис­сис Бел­лой Кинг­сли, — про­дол­жал тем вре­менем Джеф, — единс­твен­ной и не­пов­то­римой…

— Кто это? — неп­ри­яз­ненно спро­сила мис­сис Кинг­сли.

Джеф рас­хо­хотал­ся.

— Это моя же­на, Бел­ла. Как она те­бе нра­вит­ся?

Го­воря от­кро­вен­но, мне бы­ла не слиш­ком по ду­ше фа­миль­яр­ность Дже­фа. В дан­ную ми­нуту я бы пред­почла бо­лее це­ремон­ное об­ра­щение, что­бы уве­рен­нее чувс­тво­вать се­бя под ко­лючим взгля­дом мис­сис Кинг­сли.

— Твоя… кто? — пе­рес­про­сила она, гля­дя на Дже­фа ши­роко от­кры­тыми гла­зами. Кровь от­хлы­нула от ее щек, ос­та­лись лишь два крас­ных пят­на на ши­роких ску­лах.

— Я ус­пел же­нить­ся по пу­ти в Вест–Ко­уст, — неб­режно бро­сил Джеф.

— Ты? Же­нить­ся? — пос­леднее сло­во она про­из­несла так, слов­но речь шла о чем–то неп­ри­лич­ном. — Где же ты ее под­це­пил?

От сты­да я го­това бы­ла про­валить­ся сквозь зем­лю. Ужас­но вот так сто­ять и слу­шать, как о те­бе го­ворят, точ­но о не­удач­ной по­куп­ке в су­пер­марке­те.

— Я поз­на­комил­ся с ней в Кол­тон­ском уни­вер­си­тете, — ска­зал Джеф. — Прав­да ведь, она пре­милень­кая?

Мис­сис Кинг­сли не от­ве­тила, про­дол­жая ис­пы­ту­юще смот­реть на не­го.

— Ты мог бы, по край­ней ме­ре, пре­дуп­ре­дить ме­ня, — про­гово­рила она на­конец.

— Пол­но, Бел­ла! Сто­ит ли сер­дить­ся из–за пус­тя­ков! — В этот мо­мент Джеф по­ходил на нап­ро­казив­ше­го маль­чиш­ку, ста­ра­юще­гося из­бе­жать взбуч­ки.

Мис­сис Кинг­сли под­жа­ла гу­бы и про­мол­ча­ла. Она оки­нула ме­ня с ног до го­ловы хо­лод­ным оце­нива­ющим взгля­дом, зас­та­вив пок­раснеть до кор­ней во­лос. Я мгно­вен­но вспом­ни­ла о сво­ей из­мя­той в до­роге юб­ке, заб­рызган­ных грязью туф­лях, не­мытых нес­коль­ко дней во­лосах.

С ка­кой ста­ти я дол­жна стес­нять­ся ее, спра­шива­ла я се­бя сер­ди­то. Ведь она здесь все­го лишь эко­ном­ка! Но бы­ло яс­но с пер­вой же ми­нуты, что всем в до­ме зап­равля­ет имен­но мис­сис Кинг­сли, а вов­се не бед­няжка мис­сис Вейд.

— Бу­дет те­бе дуть­ся, Бел­ла! — прер­вал тя­гос­тное мол­ча­ние Джеф. — Сколь­ко мож­но пре­пирать­ся, стоя на по­роге? Луч­ше рас­ска­жи–ка, что у нас се­год­ня на ужин, — мы уми­ра­ем от го­лода!

Не го­воря ни сло­ва, Бел­ла по­вер­ну­лась и уда­лилась в дом. Джеф, взяв ме­ня за ру­ку, по­вел че­рез стек­лянную дверь вслед за ней.

До кон­ца дней мне, на­вер­ное, не за­быть впе­чат­ле­ния, ко­торое в тот пер­вый раз про­из­вел на ме­ня дом Вей­дов. Внут­ри ог­ромной пус­той при­хожей ца­рили хо­лод и сум­рак; днев­ной свет ед­ва про­никал в ок­на че­рез пыль­ные тя­желые што­ры. В нос уда­рил за­пах пле­сени, столь ха­рак­терный для ста­рых особ­ня­ков, — за­пах раз­ло­жения и смер­ти. По мо­ей ко­же про­шел оз­ноб — то ли от зат­хло­го сы­рого воз­ду­ха, то ли от жут­ко­ватой ат­мосфе­ры до­ма. Пос­ре­дине на­чина­лась ши­рокая лес­тни­ца с низ­ки­ми вы­щер­блен­ны­ми сту­пень­ка­ми, ве­дущая на вер­хние эта­жи до­ма. Вы­ше она раз­два­ива­лась, рас­хо­дясь в сто­роны дву­мя изог­ну­тыми вет­вя­ми. По обе­им сто­ронам ос­но­вания лес­тни­цы на низ­ких квад­ратных пос­та­мен­тах два мра­мор­ных ку­пидо­на с кры­лыш­ка­ми за спи­ной дер­жа­ли в воз­де­тых к не­бу пух­лых руч­ках гро­моз­дкие зо­лоче­ные све­тиль­ни­ки.

Джеф сра­зу же нап­ра­вил­ся в сто­ловую, где нас уже до­жидал­ся нак­ры­тый стол. Ужин явил­ся для ме­ня тяж­ким ис­пы­тани­ем — че­го не ска­жешь о Дже­фе. Он го­ворил и го­ворил с Бел­лой, слов­но ста­ра­ясь на­вер­стать упу­щен­ное за год сво­его от­сутс­твия в до­ме. Ни его, ни ее ни­чуть не за­боти­ло то, что я и мис­сис Вейд пре­быва­ем в со­вер­шенном заб­ве­нии. Я по­пыта­лась бы­ло за­вес­ти раз­го­вор со сво­ей но­воп­ри­об­ре­тен­ной свек­ровью, но мис­сис Вейд толь­ко сла­бо улыб­ну­лась в от­вет, и сло­ва са­ми со­бой за­мер­ли на мо­их гу­бах.

Ком­на­та, в ко­торой мы си­дели, ка­залась мрач­ной, нес­мотря на вы­сокий по­толок и боль­шие ок­на в прос­торных по­лук­руглых ни­шах. Ме­бель бы­ла тя­жело­вес­ная и очень ста­рая. В цен­тре сто­ял мас­сивный круг­лый стол на нож­ках в ви­де изог­ну­тых ког­тистых лап не­ко­его ди­ковин­но­го зве­ря. Сбо­ку воз­вы­шал­ся ог­ромный бу­фет из тем­но­го по­лиро­ван­но­го де­рева с рез­ны­ми створ­ка­ми и мут­ны­ми, от вре­мени рас­трес­кавши­мися стек­ла­ми. Сте­ны пок­ры­вали вы­горев­шие обои ядо­вито–зе­лено­го цве­та, ис­пещрен­ные за­мыс­ло­ватым, на­поми­на­ющим не­кие за­гадоч­ные пись­ме­на ор­на­мен­том.

— В на­ше вре­мя так труд­но най­ти хо­рошую прис­лу­гу, — жа­лова­лась мис­сис Кинг­сли. — Лю­бой ин­де­ец, ед­ва на­учив­шись пи­сать свое имя, спе­шит ус­тро­ить­ся на обо­рон­ный за­вод. Раз в не­делю толь­ко и при­ходит од­на мек­си­кан­ка по­могать мне при­бирать­ся. Спе­сива ужас­но, но я вы­нуж­де­на ее тер­петь. От Сь­ю­ар­да по­мощи не дож­дешь­ся, он веч­но тор­чит в са­ду, да все без тол­ку — сам ви­дел, ка­кой там ера­лаш.

— Кста­ти, — спро­сил Джеф, — где сей­час ста­рина Сь­ю­ард?

— От­пра­вил­ся на соб­ра­ние ко­ман­ди­ров дру­жин про­тиво­воз­душной обо­роны. На во­ен­ную служ­бу его не бе­рут по воз­расту, да по­том еще эта его хро­мота… Вот он и от­во­дит ду­шу, муш­труя дю­жину та­ких же, как он сам, от­став­ни­ков. Обыч­но он при­ходит поз­дно, мы ни­ког­да не ждем его к ужи­ну.

— Сь­ю­ард все та­кой же ужас­но ми­лый, — по­дала го­лос мис­сис Вейд. — Он нас­то­ящий джентль­мен, и его очень це­нит на­чаль­ство…

— Ты так го­воришь, Эр­нести­на, по­тому что он твой дав­ний пок­лонник, — с иро­ни­ей про­из­несла мис­сис Кинг­сли. — Пос­лу­шать те­бя, так он пря­мо–та­ки ан­гел воп­ло­ти!

Она соб­ра­ла со сто­ла пус­тые та­рел­ки и по­нес­ла их на кух­ню. Мис­сис Вейд мор­гну­ла нес­коль­ко раз ро­зовы­ми ве­ками, за­тем, нак­ло­нив­шись к сы­ну, за­говор­щицки про­из­несла:

— Я за­была со­об­щить те­бе неч­то важ­ное.

— Что имен­но, ма­ма? — Джеф ле­ниво зах­рустел сте­бель­ком сель­де­рея.

— То­ни вер­нулся! — ее во­дянис­тые гла­за заб­лесте­ли.

— То­ни? От­ку­да же он явил­ся?

— Он те­перь слу­жит во фло­те. Стал мор­ским лет­чи­ком и но­сит та­кую же кра­сивую фор­му, как твоя, — она дот­ро­нулась дро­жащи­ми паль­ца­ми до его пле­ча.

— Я чуть бы­ло не по­думал, что он вер­нулся до­мой.

— Но я это и име­ла в ви­ду…

Воз­вра­тилась мис­сис Кинг­сли со стоп­кой чис­тых та­релок в од­ной ру­ке и боль­шим блю­дом с пи­рогом в дру­гой.

— Ма­ма мне что–то го­вори­ла про То­ни. Уве­ря­ет, что он буд­то бы слу­жит во фло­те, — об­ра­тил­ся к ней Джеф.

— Я раз­ве не рас­ска­зыва­ла? Он сов­сем не­дале­ко от нас, на во­ен­ной ба­зе, и час­тень­ко но­чу­ет до­ма. — Она при­нялась раз­ре­зать пи­рог быс­тры­ми точ­ны­ми дви­жени­ями.

— То­ни что, то­же лет­чик, как и я? Мне ка­залось, что он уже ста­роват для по­летов.

— Нет, он не ле­та­ет, — от­ве­тила мис­сис Кинг­сли. — Ка­жет­ся, он за­нима­ет ка­кой–то пост в шта­бе. Точ­но ска­зать не мо­гу — То­ни не очень–то раз­го­вор­чив. Ты же зна­ешь, он всег­да был очень скрыт­ным.

Мис­сис Вейд вски­нула го­лову:

— Я так ра­да, что сно­ва ви­жу его до­ма! Он те­перь вы­рос и прев­ра­тил­ся в со­лид­но­го муж­чи­ну… Его отец мог бы им гор­дить­ся.

— Ма­ма, он уже де­сять лет как вы­рос, — про­гово­рил Джеф.

— Да–да, ты прав… Но я его очень дав­но не ви­дела. — Ру­ки мис­сис Вейд дрог­ну­ли. — Ког­да он у­ехал, ты был еще сов­сем крош­ка и не пом­нишь его…

— По­чему же, — кри­во ус­мехнул­ся Джеф, — кое–что пом­ню. В осо­бен­ности его при­ез­ды на ка­нику­лы.

По­хоже бы­ло, что Джеф не слиш­ком ла­дил со сво­им бра­том.

— Он был та­кой ми­лый маль­чик, та­кой вос­пи­тан­ный — всег­да по­дод­ви­нет мне стул, ког­да са­дим­ся за стол. При­несет, ес­ли нуж­но, чис­тую сал­фетку… — Ее го­лос пре­рывал­ся от вол­не­ния. — То­ни был та­кой ма­лень­кий, а все уже по­нимал. Мы мно­го с ним го­вори­ли, я ему рас­ска­зыва­ла про Лот­ти…

— Эр­нести­на! — рез­ко прер­ва­ла ее мис­сис Кинг­сли. — Не­чего вол­но­вать се­бя пус­ты­ми раз­го­вора­ми! Ешь пи­рог, — она пос­та­вила пе­ред мис­сис Вейд та­рел­ку. — Твой лю­бимый, с яб­ло­ками.

— Но Бел­ла… — сла­бо зап­ро­тес­то­вала мис­сис Вейд.

— Хва­тит, я же те­бе ска­зала! Не то…

Что хо­тела ска­зать мис­сис Кинг­сли, так и ос­та­лось не­из­вес­тным, од­на­ко блед­ное ли­цо мис­сис Вейд поб­ледне­ло еще боль­ше. Спря­тав под стол тря­сущи­еся ру­ки, она по­пыта­лась улыб­нуть­ся, но в ее сле­зящих­ся гла­зах яс­но чи­тал­ся страх.

В пол­ном мол­ча­нии мы пи­ли ко­фе, ког­да из при­хожей до­нес­ся звук хлоп­нувшей две­ри. Че­рез ми­нуту в сто­ловую во­шел муж­чи­на лет шес­ти­деся­ти с ко­рот­ко подс­три­жен­ны­ми се­дыми во­лоса­ми и ак­ку­рат­ной ще­точ­кой се­дых усов. При ви­де нас он удив­ленно ос­та­новил­ся, за­тем ска­зал, об­ра­ща­ясь к Дже­фу:

— Здравс­твуй, мой маль­чик! Приз­нать­ся, ни­как не ожи­дал се­год­ня те­бя здесь встре­тить.

Слег­ка прих­ра­мывая, он пе­ресек ком­на­ту и по­жал Дже­фу ру­ку.

— Для сво­их лет ты выг­ля­дишь от­лично! — про­гово­рил с улыб­кой Джеф, от­ве­чая на его ру­копо­жатие. — И все бла­года­ря тво­ей гим­насти­ке, вер­но?

Во­шед­ший ко­рот­ко кив­нул. Гля­дя на его мо­ложа­вое, с лег­ким за­гаром ли­цо, я от­ме­тила про се­бя, что он, нес­мотря на воз­раст и хро­моту, в са­мом де­ле, ос­тавлял впе­чат­ле­ние здо­ровья и си­лы.

Джеф по­вер­нулся ко мне:

— Это дя­дя Сь­ю­ард, Сь­ю­ард Та­ун­сенд. Дя­дюш­ка, хо­чу поз­на­комить те­бя с мо­ей же­ной. Ее зо­вут Нэн­си.

Ес­ли дя­дя Сь­ю­ард и уди­вил­ся, ус­лы­шав, что у Дже­фа по­яви­лась же­на, то он ни­чем это­го не по­казал. Взгля­нув на ме­ня гус­то–си­ними гла­зами, он веж­ли­во улыб­нулся и про­гово­рил то­ном, ка­ким об­ра­ща­ют­ся к слу­чай­но по­пав­ше­му на се­мей­ный ужин пос­то­рон­не­му:

— Рад зна­комс­тву.

— Ах, Сь­ю­ард, не ез­дил ли ты нын­че в го­род? — об­ра­тилась к не­му мис­сис Вейд.

— Да, Эр­нести­на, — с не­ожи­дан­ной мяг­костью в го­лосе от­ве­тил он. — И кое–что от­ту­да для те­бя при­вез.

Мис­сис Вейд всплес­ну­ла ру­ками, на ее блед­ных ще­ках прос­ту­пил сла­бый ру­мянец.

— Ах, бла­года­рю!.. Что же это?

Та­ун­сенд су­нул ру­ку в кар­ман кур­тки и из­влек не­боль­шой свер­ток, пе­ретя­нутый зо­лотис­той лен­точкой.

— Ты са­ма же­ла­ешь раз­вя­зать его, Эр­нести­на, или это сде­лать мне?

— Раз­вя­жи луч­ше ты, Сь­ю­ард. Мои ру­ки те­перь пло­хо ме­ня слу­ша­ют­ся.

Та­ун­сенд раз­вя­зал лен­точку, сор­вал хрус­тя­щую обер­тку и с лег­ким пок­ло­ном про­тянул ей ма­лень­кую чер­ную ко­робоч­ку. Пос­ле нес­коль­ких не­удач­ных по­пыток мис­сис Вейд су­мела–та­ки спра­вить­ся с за­щел­кой и от­крыть бар­ха­тис­тую крыш­ку. Тре­пещу­щими паль­ца­ми она дос­та­ла с ват­ной под­стил­ки на дон­це се­реб­ря­ный брас­лет, один из тех, что бы­ли столь по­пуляр­ны в го­ды вой­ны. На них обыч­но гра­виро­валось имя вла­дель­ца, ад­рес, воз­раст и груп­па его кро­ви.

— Ах… ах… — Гла­за мис­сис Вейд на­пол­ни­лись сле­зами. — Это ужас­но лю­без­но с тво­ей сто­роны! Ты прос­то чу­до, Сь­ю­ард!

Мис­сис Кинг­сли, мол­ча наб­лю­дав­шая за сце­ной, под­жа­ла гу­бы, за­тем про­гово­рила:

— Ми­лая ве­щица. Со­ветую сра­зу на­деть ее, по­ка ты ее не по­теря­ла.

Мис­сис Вейд в за­меша­тель­стве гля­нула на Бел­лу, за­тем пе­реве­ла гла­за на Сь­ю­ар­да.

— Да­вай–ка я его те­бе на­дену, — ска­зал он.

— На­цепи его ей на щи­колот­ку, — со смеш­ком про­из­нес Джеф. — Сей­час мно­гие так но­сят.

Вид брас­ле­та стран­ным об­ра­зом на­пом­нил мне об об­ру­чаль­ном коль­це, ко­торое Джеф на­дел мне на па­лец в день же­нить­бы. Я опус­ти­ла гла­за и ук­радкой гля­нула на свою ру­ку. Это бы­ло сту­ден­ческое коль­цо Дже­фа с оваль­ной эм­бле­мой Кол­тон­ско­го уни­вер­си­тета. Для ме­ня оно ока­залось че­рес­чур ве­лико, и, что­бы коль­цо не сос­каль­зы­вало, я об­вя­зала эм­бле­му ку­соч­ком лен­ты. Но и пос­ле это­го коль­цо пло­хо дер­жа­лось на ру­ке, и, кро­ме то­го, что­бы спря­тать узе­лок, мне при­ходи­лось но­сить его, по­вер­нув эм­бле­мой к ла­дони, а это бы­ло не так уж удоб­но. Я на­де­ялась, что Джеф ку­пит мне нас­то­ящее об­ру­чаль­ное коль­цо, ко­торое при­дет­ся мне впо­ру, — пусть да­же это бу­дет прос­тое зо­лотое ко­леч­ко, а не брил­ли­ан­то­вый пер­стень, — но стес­ня­лась поп­ро­сить его об этом.

Я пос­та­ралась отог­нать от се­бя пе­чаль­ные мыс­ли. Раз­ве эти мел­кие огор­че­ния не пус­тя­ки в срав­не­нии с тем, что я те­перь же­на Дже­фа?

Пи­рог дав­ным–дав­но был съ­еден, а мы все си­дели и си­дели за сто­лом. Мне ка­залось, что ужин не кон­чится ни­ког­да. Пос­ле столь на­сыщен­но­го со­быти­ями дня я чувс­тво­вала смер­тель­ную ус­та­лость и ужас­но хо­тела спать. Еле сдер­жи­вая зе­воту, я прис­лу­шива­лась к то­му, как мис­сис Кинг­сли об­сужда­ет с Дже­фом, ку­да нас луч­ше по­селить.

— По­чему бы те­бе не пе­рено­чевать се­год­ня в сво­ей ком­на­те? — спра­шива­ла она его. — Нэн­си же мо­жет ус­тро­ить­ся в ма­лень­кой спаль­не в кон­це ко­ридо­ра.

— Нет! — ус­лы­шала я собс­твен­ный го­лос — Я не сог­ласна.

Все взгля­ды ус­тре­мились на ме­ня, и я по­чувс­тво­вала, как мое ли­цо за­лива­ет крас­ка, слов­но я ска­зала ка­кую–то неп­ристой­ность.

— «Да не от­лу­чите же­ну от му­жа ее, ибо со­еди­нил их сам Гос­подь!» — сме­ясь, про­гово­рил Джеф. Сь­ю­ард и мис­сис Вейд при­со­еди­нились к его сме­ху, от че­го мое сму­щение воз­росло еще боль­ше.

Не сме­ялась толь­ко мис­сис Кинг­сли. С ми­нуту она си­дела, нах­му­рив бро­ви, за­тем с не­охо­той ска­зала, что в та­ком слу­чае нам луч­ше все­го за­нять ста­рую спаль­ню мис­сис Вейд.

— Толь­ко пре­дуп­реждаю: там до­воль­но пыль­но, — до­бави­ла она. — Твоя мать, Джеф, уже дав­но спит на пер­вом эта­же в быв­шей прив­ратниц­кой.

Мис­сис Кинг­сли нис­коль­ко не пре­уве­личи­вала нас­чет пы­ли. Тол­стый се­рый ее слой ле­жал пов­сю­ду: на по­лу, на по­докон­ни­ках, да­же на двер­ных руч­ках. Но ху­же пы­ли был тя­желый пре­лый за­пах, про­питав­ший бук­валь­но все пред­ме­ты в спаль­не. Его не мог унич­то­жить да­же све­жий ноч­ной ве­тер, вор­вавший­ся в рас­пахну­тые мной нас­тежь ок­на.

Спра­ва от две­ри сто­яла ши­рочен­ная кро­вать со спин­ка­ми из рез­но­го оре­ха; сле­ва рас­по­лагал­ся до­потоп­ный ко­мод; у ок­на — ту­алет­ный сто­лик с трес­нувшей мра­мор­ной сто­леш­ни­цей, на ко­тором сто­яла ста­ромод­ная лам­па с дву­мя аба­жура­ми, кув­шин, нес­коль­ко без­де­лушек из ки­тай­ско­го фар­фо­ра и аля­пова­тый ржа­во–крас­ный под­нос.

Ни­чего, уте­шала я се­бя, зав­тра же нач­ну на­водить здесь по­рядок. Я сни­му ли­нялые пли­совые порть­еры и по­вешу ве­селые сит­це­вые за­навес­ки. Я раз­до­буду удоб­ные стулья с но­вой яр­кой обив­кой, убе­ру не­ук­лю­жий мра­мор­ный сто­лик, из­бавлюсь от урод­ли­вой нас­толь­ной лам­пы, за­меню…

Мои раз­мышле­ния прер­ва­ла мис­сис Кинг­сли, быс­тро и лов­ко сте­лив­шая на кро­вать све­жие прос­ты­ни. По­кон­чив с пос­телью, она вып­ря­милась и про­из­несла:

— В этой спаль­не все сох­ра­ня­ет­ся в точ­ности так, как это бы­ло в день свадь­бы мис­сис Вейд с от­цом Дже­фа. С тех пор здесь ни­ког­да ни­чего не ме­няли. Мис­сис Вейд бу­дет очень расс­тро­ена, ес­ли об­на­ружит в ком­на­те пе­рес­та­нов­ку.

Бел­ла прис­таль­но пос­мотре­ла на ме­ня, и я по­чувс­тво­вала, что со­вер­шенно те­ря­юсь под прон­зи­тель­ным взгля­дом ее пас­ле­ново–чер­ных, чуть рас­ко­сых глаз.

Не­уже­ли она су­мела про­честь мои мыс­ли? Ес­ли да, то на­несен­ный ею удар ока­зал­ся то­чен — огор­чать мис­сис Вейд я ни­ког­да бы не ре­шилась.

Я обес­ку­ражен­но мол­ча­ла, стоя пос­ре­ди пыль­ной спаль­ни. Ви­димо, мои чувс­тва лег­ко чи­тались по мо­ему ли­цу, так как Бел­ла, преж­де чем вый­ти из ком­на­ты, оки­нула ме­ня дол­гим нас­мешли­вым взгля­дом.

Ед­ва за ней зак­ры­лась дверь, я бро­силась к Дже­фу и об­ви­ла его ру­ками. Наг­нувшись, он по­цело­вал ме­ня, и я сра­зу же по­забы­ла о не­уют­ной ком­на­те, о мис­сис Кинг­сли, о гне­тущем чувс­тве оди­ночес­тва, не по­кидав­шем ме­ня весь ве­чер. В креп­ких объ­яти­ях Дже­фа я ощу­щала се­бя в пол­ной бе­зопас­ности.

Джеф сно­ва по­цело­вал ме­ня, за­тем ска­зал:

— Ты не бу­дешь воз­ра­жать, ес­ли я нем­но­го про­гуля­юсь? Хо­чу про­ведать нес­коль­ких ста­рых дру­зей. Я знаю, ты очень утом­ле­на и вряд ли сог­ла­сишь­ся пой­ти вмес­те со мной.

Ко­неч­но же, я не воз­ра­жала. Я вов­се не же­лала, что­бы Джеф счи­тал ме­ня вздор­ной и эго­ис­тичной же­ной, что­бы в уго­ду мне он, же­нив­шись, заб­ро­сил сво­их при­яте­лей. Но в глу­бине ду­ши мне очень хо­телось пер­вую ночь в его до­ме про­вес­ти вмес­те с ним. Ведь, кро­ме не­го, все мне бы­ло здесь чу­жим, а род­ной ти­хий Кол­тон с ми­лым сер­дцу пан­си­оном ма­туш­ки Би — так да­лек…

Нес­мотря на страш­ную ус­та­лость, мне дол­го не уда­валось зас­нуть. Я бес­по­кой­но во­роча­лась с бо­ку на бок и ни­как не мог­ла отыс­кать удоб­ное по­ложе­ние. Каж­дый раз, зас­лы­шав скрип или шо­рох, ко­торые в изо­билии на­пол­ня­ют ночью лю­бой ста­рый особ­няк, я за­мира­ла в на­деж­де, что это под­ни­ма­ет­ся по лес­тни­це Джеф.

Но Джеф вер­нулся лишь под ут­ро. Я не­под­вижно ле­жала с зак­ры­тыми гла­зами и де­лала вид, что сплю, ког­да он, об­дав ме­ня за­пахом вис­ки, улег­ся на­конец ря­дом. Спус­тя ми­нуту он уже креп­ко спал.

Так прош­ла моя пер­вая ночь в по­местье Вей­дов.

Гла­ва третья 
[]

На сле­ду­ющее ут­ро, ког­да я прос­ну­лась, Дже­фа уже не бы­ло. Я ста­ла то­роп­ли­во оде­вать­ся, на­де­ясь зас­тать его за зав­тра­ком, но, спус­тившись в сто­ловую, я об­на­ружи­ла, что там пус­то. Дверь на кух­ню бы­ла при­от­кры­та, и я пос­пе­шила ту­да.

За не­боль­шим сто­ликом у ок­на си­дела мис­сис Кинг­сли с си­гаре­той в ру­ке и чи­тала жур­нал. Отор­вавшись от чте­ния, она не­доволь­но пос­мотре­ла на ме­ня.

— Я… я по­дума­ла, нет ли здесь Дже­фа, — за­пина­ясь, про­гово­рила я.

— Джеф у­ехал в штаб во­ен­ной ба­зы док­ла­дывать на­чаль­ству о сво­ем при­бытии. Раз­ве он те­бя не пре­дуп­ре­дил?

— Нет… то есть да, он дей­стви­тель­но что–то го­ворил мне, толь­ко я уже за­сыпа­ла и не ра­зоб­ра­ла, что имен­но, — сол­га­ла я, — А он, на­вер­ное, не за­хотел ме­ня бу­дить.

— Обыч­но мо­лодо­жены ве­дут се­бя по–дру­гому, не так ли? — Она и не ду­мала скры­вать нас­мешки.

— Ка­жет­ся, Джеф при­шел до­воль­но поз­дно, — про­бор­мо­тала я, не су­мев по­дыс­кать бо­лее дос­той­но­го от­ве­та. — Он не ска­зал, ког­да вер­нется?

— Нет! — Она за­туши­ла си­гаре­ту. — Он вер­нется, ког­да пос­чи­та­ет нуж­ным. Так уж он при­вык.

Я сто­яла, не­лов­ко пе­реми­на­ясь с но­ги на но­гу и те­ребя коль­цо на паль­це. Я ни­как не мог­ла взять в толк, за что Бел­ла так нев­злю­била ме­ня.

— Мис­сис Кинг­сли, — роб­ко на­чала я, — мне очень хо­чет­ся, что­бы мы с ва­ми под­ру­жились. Я люб­лю Дже­фа и же­лаю ему счастья. Я хо­чу, что­бы его семья ста­ла мо­ей семь­ей, его друзья — мо­ими друзь­ями. До­гады­ва­юсь, что ник­то здесь не ожи­дал от Дже­фа, что он ни с то­го ни с се­го возь­мет да и же­нит­ся. Та­кой по­ворот со­бытий, по всей ви­димос­ти, явил­ся для всех вас сюр­при­зом. Од­на­ко я на­де­юсь, — ре­шитель­но за­кон­чи­ла я, са­ма удив­ля­ясь собс­твен­ной сме­лос­ти, — что вы во мне не ра­зоча­ру­етесь.

— Да, ва­ша же­нить­ба ста­ла боль­шим сюр­при­зом, уж это точ­но. Мо­жешь в этом не сом­не­вать­ся, до­рогая.

— Я по­нимаю, что это из­вестие не слиш­ком вас об­ра­дова­ло…

— Об­ра­дова­ло?! — Бел­ла ус­мехну­лась. — Да по­нима­ешь ли ты, что дру­гого та­кого, как Джеф, — по­ис­кать?! Я знаю его с са­мого рож­де­ния. Он ум­ный, кра­сивый маль­чик — че­го ра­ди ему бы­ло то­ропить­ся с вы­бором не­вес­ты? Он впол­не мог поз­во­лить се­бе по­дож­дать.

— Да, ко­неч­но, он имен­но та­кой, как вы го­вори­те. Не ду­май­те, что я не по­нимаю, как мне по­вез­ло.

Она по­жала пле­чами и от­верну­лась, по­казы­вая сво­им ви­дом, что не же­ла­ет про­дол­жать раз­го­вор. Но мне не­об­хо­димо бы­ло ей пон­ра­вить­ся во что бы то ни ста­ло, по­это­му, соб­равшись с ду­хом, я за­гово­рила сно­ва:

— Я… я слы­шала, что у вас мно­го хло­пот по до­му. Ес­ли хо­тите, я с ра­достью вам по­могу. Моя ма­чеха дер­жит пан­си­он в Кол­то­не, так что мне час­то при­ходи­лось за­нимать­ся хо­зяй­ством. Я умею го­товить, сти­рать, гла­дить…

— У тво­ей ма­чехи в Кол­то­не пан­си­он? — пе­рес­про­сила она с иро­нич­ной ус­мешкой, точ­но речь шла о до­ме тер­пи­мос­ти.

— Да, на во­семь де­вушек–сту­ден­ток. Пан­си­он при­над­ле­жит нам, — сде­лала я не­ук­лю­жую по­пыт­ку при­дать сво­ей семье по­боль­ше ве­са.

— А твой отец?

Он слу­жит в фир­ме по оп­то­вой про­даже ра­ди­оп­ри­ем­ни­ков. — У ме­ня не по­вер­нулся язык приз­нать­ся, что мой отец — прос­той ком­ми­во­яжер, при­том не слиш­ком удач­ли­вый.

— Яс­но.

Пос­ле не­боль­шой па­узы она спро­сила:

— Джеф рас­ска­зывал те­бе, что до то­го, как повс­тре­чать те­бя, он дру­жил с од­ной де­вуш­кой?

— Да, я знаю. Ее зо­вут Тер­ри.

— Тер­ри? — Бел­ла нах­му­рилась. — Нет, ты оши­ба­ешь­ся. Ее имя Сь­юзен Гил­леспи. Семья Гил­леспи — ста­рей­шая в Сан–Фран­циско и ед­ва ли не са­мая бо­гатая в шта­те. У них вил­ла не­дале­ко от­сю­да, и каж­дое ле­то они про­водят в Пой­нт–Ло­босе.

Я лишь рас­те­рян­но кив­ну­ла.

— Она очень сим­па­тич­ная де­вуш­ка, — про­дол­жа­ла мис­сис Кинг­сли, — жи­вая, энер­гичная, нег­лу­пая. Ув­ле­ка­ет­ся спор­том. У ее ро­дите­лей мно­жес­тво вли­ятель­ных зна­комств и свя­зей. Ты са­ма по­нима­ешь, как это важ­но в на­ше вре­мя.

Что мне бы­ло от­ве­тить? Я не об­ла­дала и со­той до­лей пе­речис­ленных дос­то­инств.

— Ты, на­вер­ное, хо­рошая де­воч­ка, Нэн­си, — пос­ледние сло­ва Бел­ла бро­сила, как по­да­яние ни­щему, — да толь­ко вы с Дже­фом слиш­ком уж раз­ные. Мне неп­ри­ят­но это те­бе го­ворить, од­на­ко сда­ет­ся мне, что из ва­шего бра­ка ни­чего пут­но­го не вый­дет.

— Я… я на­де­юсь, что вы оши­ба­етесь, мис­сис Кинг­сли, — дро­жащим го­лосом воз­ра­зила я.

— Как бы то ни бы­ло, сде­лан­но­го не во­ротишь, — сно­ва по­жав пле­чами, про­гово­рила Бел­ла. — Что тол­ку го­ревать об ошиб­ке, ко­торую нель­зя ис­пра­вить! — Я с тос­кой по­няла, что под ошиб­кой под­ра­зуме­валась же­нить­ба Дже­фа. — Ко­фе и я­ич­ни­ца на пли­те, — ска­зала она, да­вая по­нять, что раз­го­вор окон­чен.

— Спа­сибо, я не го­лод­на, — от­ве­тила я и, чувс­твуя, что боль­ше ни од­ной ми­нуты не мо­гу ос­та­вать­ся с ней на­еди­не, поч­ти бе­гом ки­нулась к вы­ходу.

Сол­нце яр­ко све­тило сквозь лис­тву де­ревь­ев, где–то за­ливал­ся пе­рес­мешник, но я ед­ва слы­шала его ве­селую пес­ню. Ме­ня ду­шили сле­зы оби­ды. Что за де­ло мис­сис Кинг­сли до то­го, что Джеф выб­рал в же­ны неп­ри­мет­ную Нэн­си Дэй­вен­порт, а не знат­ную и бо­гатую Сь­юзен Гил­леспи? Раз­ве Бел­ла ему род­ная мать? Ну и что из то­го, что она зна­ет его с са­мого рож­де­ния? Это еще не да­ет ей пра­во поп­ре­кать ме­ня скром­ным про­ис­хожде­ни­ем!

Я спус­ти­лась с крыль­ца и, ми­новав лу­жай­ку, поб­ре­ла на­угад по од­ной из зам­ше­лых тро­пинок, во мно­жес­тве пет­лявших сре­ди де­ревь­ев. Не­ожи­дан­но я выш­ла к пе­ресох­ше­му пру­ду. Дол­жно быть, ког­да–то он был по­лон проз­рачной чис­той во­ды, и се­реб­ристые рыб­ки ве­село рез­ви­лись меж­ду ши­роки­ми листь­ями во­дяных ли­лий. Те­перь же его бе­рега не­ряш­ли­во за­рос­ли тра­вой, дно пок­ры­вала опав­шая лис­тва, и лишь изъ­еден­ная дож­дя­ми гип­со­вая ста­туя Мер­ку­рия в кры­латых сан­да­ли­ях, воз­вы­шав­ша­яся пос­ре­дине, на­поми­нала о бы­лом ве­лико­лепии пар­ка.

Обог­нув ста­рый пруд, я пош­ла даль­ше и ско­ро раз­ли­чила сре­ди зе­лени чер­ную ре­шет­ку. По­дой­дя бли­же, я уви­дела же­лез­ные во­рота, за­пер­тые на прор­жа­вев­ший на­вес­ной за­мок. За ни­ми на­чина­лась лес­тни­ца из вет­хих де­ревян­ных сту­пеней, кру­то спус­кавша­яся вниз, к жел­той по­лос­ке пля­жа у ма­лень­кой ти­хой ла­гуны. Даль­ше до са­мого го­ризон­та прос­ти­рал­ся тем­но–го­лубой оке­ан.

Взяв­шись за за­мок, я с удив­ле­ни­ем об­на­ружи­ла, что он не за­перт. Я от­ве­ла ру­кой в сто­рону створ­ку во­рот и на­чала ос­то­рож­но спус­кать­ся к ла­гуне по кро­шащим­ся под но­гами сту­пеням лес­тни­цы. Сто­ял от­лив, и в воз­ду­хе ос­тро пах­ло гни­ющи­ми на сол­нце во­дорос­ля­ми.

Ока­зав­шись вни­зу, я сня­ла туф­ли и пош­ле­пала бо­сиком по ос­тавлен­ным от­ли­вом лу­жицам, пе­репо­лошив ты­сячи оби­тав­ших в них мель­чай­ших рач­ков. По­вер­хность оке­ана мер­но взды­малась и опус­ка­лась бес­ко­неч­ной че­редой по­катых ва­лов, но здесь, в ла­гуне, за­щищен­ной от вет­ра не­ров­ной ду­гой ска­лис­то­го мы­са, во­да бы­ла спо­кой­ной и лас­ко­вой. Сол­нце при­вет­ли­во приг­ре­вало с не­ба, тер­пкий й­одис­тый за­пах во­дорос­лей при­ят­но ще­котал ноз­дри, и ско­ро я по­забы­ла о мис­сис Кинг­сли и ее при­дир­ках.

Я си­дела на го­рячем пес­ке, об­хва­тив ко­лени ру­ками, и смот­ре­ла на бе­лые гре­беш­ки волн, пле­щущих с раз­бе­га в ка­менис­тый бе­рег мы­са. Как бы­ло бы чу­дес­но ус­тро­ить здесь с Дже­фом пик­ник! Мы бы взя­ли с со­бой ва­рено­го цып­ленка, сэн­дви­чи, кар­то­фель­ный са­лат, хо­лод­ное пи­во… По­том мы бы от­пра­вились бро­дить меж­ду скал, вы­ис­ки­вая раз­ноцвет­ные ка­меш­ки и ди­ковин­ные ра­кови­ны, а ле­том пла­вали бы на­пере­гон­ки в проз­рачной во­де ла­гуны.

Вдруг я по­чувс­тво­вала, что за мной наб­лю­да­ют. Это бы­ло неп­ри­ят­ное ощу­щение, по­хожее на лег­чай­шее ду­нове­ние хо­лод­но­го вет­ра за спи­ной. Я обер­ну­лась, но лишь за­тем, что­бы убе­дить­ся, что на пля­же я со­вер­шенно од­на. Я уже хо­тела бы­ло отог­нать не­лепые мыс­ли, но тут в шу­ме при­боя мне пос­лы­шал­ся стран­ный звук, буд­то кто–то звал ме­ня по име­ни:

— Нэн­си–и! Нэн­си–и–и!

Не сов­сем уве­рен­ная, что это мне не чу­дит­ся, я все–та­ки под­ня­ла го­лову и пос­мотре­ла вверх. По­рыв вет­ра раз­ме­тал лис­тву над об­ры­вом, и я уви­дела, как у же­лез­ных во­рот мель­кну­ла зна­комая си­няя юб­ка.

Вско­чив на но­ги, я бро­силась к лес­тни­це. По ней уже спус­ка­лась, от­ча­ян­но ма­ша мне ру­кой, мис­сис Вейд. Я ста­ла пос­пешно под­ни­мать­ся ей навс­тре­чу, бо­ясь, что она ос­ту­пит­ся на кру­тых сту­пень­ках и ра­зобь­ет­ся нас­мерть.

Ког­да я, за­пыхав­шись от быс­тро­го подъ­ема, доб­ра­лась на­конец до мис­сис Вейд, она не ус­пе­ла одо­леть и чет­верти всех сту­пеней. Су­дорож­но схва­тив мою ру­ку, она с не­ожи­дан­ной си­лой по­тяну­ла ме­ня вверх.

— Нэн­си! — взвол­но­ван­но за­шеп­та­ла она. — Ту­да нель­зя! — Она пос­мотре­ла вниз рас­ши­рен­ны­ми от ужа­са гла­зами.

— Нель­зя ку­да? — удив­ленно спро­сила я.

— Нель­зя спус­кать­ся в ла­гуну! Там очень опас­но! — Она опять по­тяну­ла ме­ня за ру­ку.

— Но по­чему? Я не ви­жу ни­какой опас­ности.

— Нет, нет, ты не по­нима­ешь! По­жалуй­ста, уй­дем ско­рее от­сю­да! — В ее го­лосе слы­шалась моль­ба.

Ус­ту­пив ее нас­той­чи­вым прось­бам, я по­кор­но пос­ле­дова­ла за ней вверх по лес­тни­це.

— Ни­ког­да боль­ше не приб­ли­жай­ся к ла­гуне, — ска­зала она, все еще сжи­мая мою ру­ку, ког­да мы сно­ва ока­зались за чер­ной ре­шет­кой ог­ра­ды.

— Но там так у­ют­но! — по­пыта­лась воз­ра­зить я. Я ни­как не мог­ла ура­зуметь, что так на­пуга­ло мис­сис Вейд. Не бо­ялась же она, что ме­ня уне­сет в мо­ре на­чина­ющим­ся при­ливом?

— Там страш­но! Ты не мо­жешь знать… — Она зад­ро­жала.

Мы дви­нулись об­ратно по тро­пин­ке, но ед­ва сде­лали нес­коль­ко ша­гов, как уви­дели спе­шаще­го к нам навс­тре­чу Сь­ю­ар­да.

— Эр­нести­на, где ты бы­ла? Я пов­сю­ду те­бя ищу — раз­ве ты за­была, что обе­щала мне пар­тию в шаш­ки?

— Ах, Сь­ю­ард, я хо­дила за Нэн­си. Она бы­ла вни­зу, в том ужас­ном мес­те, где… — Мис­сис Вейд ис­пу­ган­но умол­кла, при­жав к гу­бам ла­дош­ку.

Сь­ю­ард об­нял ее ру­кой за пле­чи.

— Ус­по­кой­ся, Эр­нести­на, все уже по­зади. Пой­дем, я про­вожу те­бя в твою ком­на­ту, — го­лос его был мяг­ким, поч­ти неж­ным.

— Но Нэн­си бы­ла вни­зу!..

— Она боль­ше не ста­нет ту­да хо­дить. Не уп­рямь­ся, те­бе не­об­хо­димо по­лежать в пос­те­ли. Ты нем­но­го от­дохнешь, а пос­ле мы по­едем, ка­тать­ся на ма­шине. Ты ведь лю­бишь быс­трую ез­ду, вер­но?

— Очень! Это всег­да так ве­село, Сь­ю­ард, слов­но опять ста­новишь­ся мо­лодень­кой де­вуш­кой!

Весь об­ратный путь Сь­ю­ард го­ворил с ней лас­ко­вым ус­по­ка­ива­ющим то­ном, ка­ким го­ворят с ис­пу­ган­ным ре­бен­ком, и к то­му вре­мени, ког­да мы дос­тигли две­рей до­ма, мис­сис Вейд за­мет­но ус­по­ко­илась и пе­рес­та­ла дро­жать. Сь­ю­ард ушел с ней в дом, я же ос­та­лась си­деть на сту­пень­ках крыль­ца, ожи­дая, что он вер­нется и объ­яс­нит стран­ное по­веде­ние мис­сис Вейд. Прош­ло ми­нут де­сять, но он все не воз­вра­щал­ся. По­дож­дав еще нем­но­го, я от­пра­вилась его ис­кать.

Ско­ро я наш­ла его в од­ной из ком­нат — су­дя по об­ста­нов­ке, это был ра­бочий ка­бинет — си­дящим в глу­боком крес­ле с пе­чаль­ным взгля­дом, ус­трем­ленным в пус­той ка­мин.

— Как се­бя чувс­тву­ет мис­сис Вейд? — спро­сила я.

— Я уло­жил ее в кро­вать, и те­перь она спит. Ско­ро она при­дет в се­бя.

— По­чему мис­сис Вейд так ис­пу­галась, уви­дев ме­ня на пля­же? Я прос­то си­дела на пес­ке, гля­дя на оке­ан, и да­же не пы­талась приб­ли­зить­ся к во­де.

Он мед­ленно пе­ревел на ме­ня за­тума­нен­ный взгляд. В его гус­то–си­них гла­зах пря­талась за­та­ен­ная боль.

— Од­нажды в этой ла­гуне уто­нула ее двух­летняя дочь. Эр­нести­на так ни­ког­да и не оп­ра­вилась от пе­рене­сен­но­го уда­ра.

— Как же это слу­чилось?

Сь­ю­ард по­мол­чал, слов­но ре­шая, сто­ит ли пос­вя­щать ме­ня в се­мей­ные сек­ре­ты.

— Лот­ти иг­ра­ла на бе­регу и не­надол­го ос­та­лась без прис­мотра… Эр­нести­на во всем ви­нит се­бя.

Я вспом­ни­ла ржа­вый за­мок на во­ротах.

— С тех пор во­рота на пляж за­пира­ют­ся?

Сь­ю­ард ис­подлобья пос­мотрел на ме­ня.

— Нет, за­мок ви­сел и рань­ше. В тот день Эр­нести­на с ня­ней и Лот­ти от­пра­вились ис­ку­пать­ся в ла­гуну. Ня­не вско­ре по­надо­билось вер­нуть­ся за чем–то в дом — ка­жет­ся, за по­лотен­цем и ку­паль­ной ша­поч­кой. Эр­нести­на в тот мо­мент со­бира­ла ра­куш­ки. Ког­да она ос­мотре­лась, Лот­ти ис­чезла.

Ужас­но! — ска­зала я.

Вы пра­вы. Ее тель­це так и не смог­ли най­ти, дол­жно быть, его унес­ло те­чени­ем в оке­ан.

— Бед­ная мис­сис Вейд. Нет ни­чего уди­витель­но­го…

— В чем же? — рез­ко спро­сил он.

Я по­чувс­тво­вала, что сую нос не в свое де­ло.

— В том, что… ее так пу­га­ет ла­гуна.

Сь­ю­ард не от­ве­тил. Он сно­ва ус­та­вил­ся не­под­вижным взгля­дом в тем­ный ка­мин, тем са­мым да­вая по­нять, что луч­ше ос­та­вить эту пе­чаль­ную те­му.

На сле­ду­ющее ут­ро пос­ле ухо­да Дже­фа я, что­бы ско­ротать вре­мя до ве­чера, ре­шила ос­мотреть дом.

Ком­нат ока­залось ве­ликое мно­жес­тво. Я бро­дила по пус­тым спаль­ням и сум­рачным гос­ти­ным с плот­но зак­ры­тыми што­рами на ок­нах и с ин­те­ресом раз­гля­дыва­ла древ­нюю ме­бель, бар­хатные порть­еры, ук­ра­шен­ные шел­ко­выми кис­точка­ми, ста­рин­ные люс­тры с боль­ши­ми ша­ро­об­разны­ми пла­фона­ми, рас­ши­тые цве­тами пар­чо­вые пок­ры­вала на кро­ватях, за­бав­ные ста­ту­эт­ки на пол­ках. Все ук­ры­вал гус­той слой пы­ли, там и сям с по­тол­ков све­шива­лись клочья ста­рой па­ути­ны. Не­понят­но бы­ло, чем же за­нима­лась мек­си­кан­ка, ко­торая, по сло­вам мис­сис Кинг­сли, при­ходи­ла уби­рать­ся в до­ме.

На пер­вом эта­же я нат­кну­лась на ог­ромную по­лупус­тую ком­на­ту, су­дя по все­му, слу­жив­шую ког­да–то глав­ной гос­ти­ной. Пыль здесь ле­жала та­ким тол­стым сло­ем, что при­ходи­лось до­гады­вать­ся, что из се­бя пред­став­лял тот или иной пред­мет ме­бели. Я обош­ла вок­руг фор­тепь­яно, низ­кой со­фы, боль­ших не­удоб­ных кре­сел и ос­та­нови­лась пе­ред по­чер­невшим от мно­голет­ней ко­поти ка­мином. Над ним ви­сел пор­трет муж­чи­ны с пря­мым уз­ким но­сом, выс­ту­па­ющим под­бо­род­ком, смуг­лой, поч­ти олив­ко­вой ко­жей. Он си­дел за пись­мен­ным сто­лом в де­ловом кос­тю­ме ста­рого пок­роя впо­лобо­рота к зри­телю. Где я мог­ла ви­деть эту от­кры­тую улыб­ку и ве­селые, с бе­сов­ски­ми огонь­ка­ми, гла­за? Я по­дош­ла бли­же и об­на­ружи­ла под рам­кой зо­лоче­ную таб­личку: «Алек­сандр Вейд. 1888–1921».

Сом­не­ний не ос­та­валось, это был отец Дже­фа. Он умер очень мо­лодым, все­го трид­ца­ти трех лет от ро­ду, и мне вдруг по­дума­лось, что будь он сей­час жив, то не поз­во­лил бы по­местью прий­ти в та­кое пла­чев­ное сос­то­яние. Не по­тер­пел бы пыль­ных по­лов, не­мытых окон и за­рос­ших па­ути­ной по­тол­ков. Быть мо­жет, в от­сутс­твии его улыб­ки и лу­каво­го взгля­да чер­ных глаз как раз и кро­ет­ся при­чина ужас­но­го упад­ка по­местья Вей­дов?

Ско­ро мне прис­ку­чило бро­дить по по­лумер­тво­му до­му, хра­няще­му па­мять о дав­но ушед­ших вре­менах, о ког­да–то бур­ной, те­перь поч­ти угас­шей жиз­ни. Пос­ле обе­да я с кни­гой в ру­ках рас­по­ложи­лась в са­ду на пле­теном сту­ле, най­ден­ном мною во вре­мя про­гул­ки в од­ном из даль­них чу­ланов.

Ду­шис­тый за­пах ми­мозы, сме­шан­ный с гус­тым, нас­то­яв­шимся аро­матом ро­зы и ли­мон­ни­ка, на­пол­нял осен­ний воз­дух. Над ков­ром мар­га­риток, раз­росших­ся на мес­те не­ког­да ак­ку­рат­ной клум­бы, хло­пот­ли­во кру­жили за­поз­да­лые пче­лы. Под их мер­ное гу­дение мои ве­ки ста­ли зак­ры­вать­ся, кни­га вы­пала из рук на ко­лени, и че­рез ми­нуту я слад­ко дре­мала, под­ста­вив ли­цо ко­сым лу­чам уже на­чинав­ше­го кло­нить­ся к го­ризон­ту сол­нца.

Ме­ня раз­бу­дил по­рыв хо­лод­но­го вет­ра, с тре­вож­ным ше­лес­том про­нес­ший­ся по са­ду со сто­роны оке­ана. Я от­кры­ла гла­за и уви­дела, что вход­ные во­рота от­кры­ва­ет мо­лодой че­ловек в та­бач­но–зе­леной во­ен­ной фор­ме.

— Джеф! — ра­дос­тно крик­ну­ла я, но тут же зап­ну­лась.

Это был не Джеф. Нез­на­комец был та­ким же смуг­лым и чер­но­воло­сым, но вы­ше и тонь­ше Дже­фа. Прик­рыв за со­бой чу­гун­ную створ­ку во­рот, он не спе­ша нап­ра­вил­ся в мою сто­рону. Не мо­гу ска­зать по­чему, но я ощу­тила смут­ное бес­по­кой­ство — быть мо­жет, его при­чина кры­лась в том, что к то­му мо­мен­ту я чрез­вы­чай­но ус­та­ла от но­вых лиц — ведь от при­роды я бо­лее склон­на к у­еди­нению, не­жели к об­щес­тву, и каж­дый нез­на­комый че­ловек неп­ро­из­воль­но вы­зывал у ме­ня чувс­тво стра­ха. А мо­жет быть, ви­ной то­му бы­ло вне­зап­ное пред­чувс­твие сво­ей судь­бы, на мгно­вение про­будив­ше­еся во мне при ви­де его са­мо­уве­рен­ной по­ход­ки и над­менно­го взгля­да.

Ког­да он по­дошел вплот­ную и с удив­ле­ни­ем нак­ло­нил­ся ко мне, я уви­дела, что ли­цом он еще мень­ше по­ходил на Дже­фа, чем сло­жени­ем. Его чер­ты бы­ли тонь­ше и су­ше, гла­за хо­лод­нее, взгляд жес­тче, и лишь выс­ту­па­ющий впе­ред под­бо­родок — фа­миль­ная чер­та Вей­дов — ука­зывал на их не­сом­ненное родс­тво. Еще до то­го, как он за­гово­рил, я по­няла, что это был То­ни, стар­ший брат Дже­фа.

— Кто вы? — не­до­умен­но спро­сил он.

— Нэн­си, — прос­то­душ­но от­ве­тила я.

— Нэн­си? Что еще за Нэн­си?

Во мне вдруг за­гово­рило са­молю­бие. С ка­кой ста­ти он го­ворит со мной так, буд­то я в чем–то пе­ред ним ви­нова­та? До­воль­но оп­равды­вать­ся пе­ред всем све­том за то, что ме­ня зо­вут Нэн­си Дэй­вен­порт, а не как–ни­будь ина­че! Вски­нув го­лову, я с дос­то­инс­твом про­из­несла:

— Я — но­вая мис­сис Вейд!

Нес­коль­ко се­кунд он ото­ропе­ло смот­рел на ме­ня.

— Джеф же­нил­ся?! — на­конец про­из­нес он обес­ку­ражен­но.

Не по­нимаю, по­чему все при­ходят в та­кое вол­не­ние, ус­лы­хав о же­нить­бе Дже­фа? Не век же ему хо­дить в хо­лос­тя­ках, в са­мом де­ле!

— Вы до­гад­ли­вы, — хо­лод­но от­ве­тила я.

— При­мите мои поз­драв­ле­ния, — он от­ве­сил шу­тов­ской пок­лон.

— Бла­года­рю вас.

Его тем­но–ка­рие гла­за без­застен­чи­во ог­ля­дыва­ли ме­ня. Нас­мешли­вый взгляд сколь­знул по мо­ей сту­ден­ческой блуз­ке и прос­тень­кой юб­ке, бе­лым но­соч­кам и бо­сонож­кам с цвет­ны­ми ре­меш­ка­ми. Уви­дев у ме­ня на ко­ленях кни­гу, он быс­трым дви­жени­ем схва­тил ее.

— Что я ви­жу! — вскри­чал он вос­хи­щен­но. — Эд­на Сент–Вин­сент Мил­лер! Сбор­ник лю­бов­ной по­эзии: «…И ле­та песнь зву­чит в ду­ше мо­ей!» — про­дек­ла­миро­вал он с па­фосом.

Я в не­годо­вании вско­чила на но­ги и вых­ва­тила кни­гу из его рук.

— Не ви­жу в этом ни­чего пре­досу­дитель­но­го! — вспых­нув, про­гово­рила я.

— Я то­же, уве­ряю вас. И где же, ска­жите на ми­лость, Джеф вас от­ко­пал?

Я не зна­ла, рас­це­нивать ли мне его сло­ва как ос­кор­бле­ние или как ком­пли­мент.

— Мы поз­на­коми­лись в уни­вер­си­тете, — ска­зала я, опус­тив гла­за.

— Я бы­ло по­думал, что в на­чаль­ной шко­ле…

— Ес­ли вы на­мека­ете на мой воз­раст, то будь­те уве­рены — я дос­та­точ­но взрос­лая, что­бы вый­ти за­муж, ни у ко­го не спро­сясь. — За­метив сом­не­ние в его гла­зах, я до­бави­ла: — Че­рез два ме­сяца мне ис­полнит­ся двад­цать один.

— Весь­ма со­лид­ный воз­раст, — с иро­ни­ей про­гово­рил он.

Уже по­том, ос­тавшись од­на, я по­рази­лась то­му, как лег­ко мне бы­ло бе­седо­вать с То­ни, нес­мотря на всю его бес­це­ремон­ность и нас­мешки, и как труд­но бы­вало го­ворить с хо­лод­ной и през­ри­тель­ной мис­сис Кинг­сли.

— Вот не ду­мал, что Джеф мо­жет пи­тать ин­те­рес к де­вуш­кам, чи­та­ющим сти­хи о люб­ви, — сно­ва за­гово­рил То­ни.

— Ка­кие же де­вуш­ки, по–ва­шему, его ин­те­ресу­ют?

— По боль­шей час­ти рас­кра­шен­ные же­ман­ные ду­ры с го­лыми ко­лен­ка­ми, не вы­леза­ющие из де­шевых ба­ров.

— Вы слиш­ком низ­ко­го мне­ния о сво­ем бра­те.

— О, вы уже ус­пе­ли оп­ре­делять, что Джеф — мой брат!

— Это не так слож­но, как ка­жет­ся, — ведь вы очень на не­го по­хожи.

— Гм, не мо­гу ска­зать, что чрез­вы­чай­но рад это слы­шать.

Нес­коль­ко мгно­вений он изу­ча­юще смот­рел на ме­ня.

— Объ­яс­ни­те мне, — про­гово­рил он серь­ез­но, — за­чем вы выш­ли за это­го обол­ту­са?

Его бес­так­тность пе­реш­ла уже все гра­ницы.

— А вот это не ва­шего ума де­ло! — крик­ну­ла я за­паль­чи­во.

— И все же, — не от­сту­пал он. — Мо­жет быть, из–за де­нег?

— Ка­ких–та­ких де­нег?

— Лад­но вам прит­во­рять­ся, что не по­нима­ете, о чем идет речь. Джеф еще ни ра­зу не упус­кал слу­чая пох­вастать сво­им бу­дущим бо­гатс­твом. Не­уж­то он не го­ворил вам о том, что, ког­да ему стук­нет двад­цать пять, он ста­нет вла­дель­цем мил­ли­онов Вей­дов?

— Мил­ли­онов Вей­дов? Я и не до­гады­валась, что вы так бо­гаты, — я вы­рази­тель­но об­ве­ла взгля­дом за­пущен­ный сад.

— Я вов­се не го­ворю, что каж­дый из нас бо­гат. Все сос­то­яние нас­ле­ду­ет Джеф, мне же уго­това­на роль бед­но­го родс­твен­ни­ка. Вы сде­лали вер­ный вы­бор, до­рогу­ша.

— Как я по­нимаю, бес­смыс­ленно пы­тать­ся убе­дить вас в том, что я выш­ла за Дже­фа, по­тому что люб­лю его. Вы ведь все рав­но не по­вери­те.

Его гу­бы скри­вились в иро­ничес­кой ус­мешке.

— Нас­коль­ко я знаю Дже­фа — на­до ска­зать, я дав­нень­ко его не ви­дел, но нав­ряд ли он из­ме­нил­ся за эти го­ды, — его не­воз­можно лю­бить.

— А вот я дру­гого мне­ния! Мис­сис Кинг­сли, меж­ду про­чим, то­же.

— Бел­ла? О да! Для нее всю жизнь толь­ко и све­та бы­ло в окош­ке, что ее обо­жа­емый Джеф­фи. Из­ба­лова­ла его ужас­но. Всег­да по­ражал­ся ее без­рассуд­ной люб­ви — иног­да да­же греш­ным де­лом по­думы­вал, не пи­та­ет ли она к не­му неч­то боль­шее, не­жели прос­то пла­тони­чес­кую при­вязан­ность.

При этих сло­вах сер­дце мое бо­лез­ненно сжа­лось, и ос­трые ко­гот­ки рев­ности ца­рап­ну­ли где–то внут­ри. Я вспом­ни­ла, как страс­тно мис­сис Кинг­сли об­ни­мала Дже­фа на крыль­це в день на­шего при­ез­да, как не­от­ступ­но сле­дова­ла взгля­дом за каж­дым его дви­жени­ем, как уха­жива­ла за ним во вре­мя ужи­на и го­вори­ла толь­ко с ним, не же­лая за­мечать ни­кого дру­гого. Я вспом­ни­ла, как в кон­це ужи­на она по­пыта­лась ус­тро­ить нас в раз­ных ком­на­тах.

Я. трях­ну­ла го­ловой. Нель­зя так ду­мать — это дур­ные мыс­ли. В кон­це кон­цов, она го­дит­ся ему в ма­тери.

Глава чет­вертая 
[]

Три дня спус­тя Джеф объ­явил, что мы идем на ве­черин­ку. Его приг­ла­сили на встре­чу сос­лу­жив­цев ави­апол­ка, и по тра­диции ту­да над­ле­жало при­ходить с же­нами и под­ру­гами.

Я пос­та­ралась одеть­ся с осо­бен­ной тща­тель­ностью, не за­быв, как ме­ня учи­ла Сис­си, рас­пустить во­лосы и под­кра­сить гу­бы. Мне хо­телось, что­бы Джеф гор­дился мной, что­бы ок­ру­жа­ющие го­вори­ли ему: «Ка­кая оча­рова­тель­ная у вас суп­ру­га, мис­тер Вейд!» Но еще боль­ше мне хо­телось пус­тить пыль в гла­за над­менной мис­сис Кинг­сли и нас­мешли­вому То­ни Вей­ду.

— Ты не мог­ла бы на­деть что–ни­будь бо­лее при­лич­ное? — не­доволь­но спро­сил Джеф, уви­дев на мне крас­ное платье — то са­мое, в ко­тором я бы­ла, ког­да мы с ним встре­тились в пер­вый раз.

— Но… у ме­ня ни­чего дру­гого нет! — Я чуть не пла­кала от оби­ды. Не­уже­ли ему не до­роги вос­по­мина­ния о на­шем пер­вом ве­чере? — Чем же пло­хо это платье?

— Оно очень ста­ромод­ное, и кро­ме то­го — сов­сем прос­тое. Ты выг­ля­дишь в нем как мо­нашен­ка. Поп­ро­си Сь­ю­ар­да, пусть он от­ве­зет те­бя в го­род. Прой­дешь­ся по ма­гази­нам и под­бе­решь се­бе что–ни­будь по­шикар­нее. Это те­бе не Кол­тон с его де­ревен­ски­ми нра­вами. На ве­чере бу­дут при­сутс­тво­вать нес­коль­ко выс­ших чи­нов пол­ка, в том чис­ле ко­ман­дир мо­ей эс­кадрильи. Его же­на бы­ла пер­вой на кон­курсе «Мисс Ка­лифор­ния 1940»!

— Я ни­чего это­го не зна­ла… — По сло­вам Дже­фа вы­ходи­ло, что нам пред­сто­ит чуть ли не свет­ский ра­ут при дво­ре ан­глий­ской ко­роле­вы. — По­чему ты не пре­дуп­ре­дил ме­ня за­ранее? — О ве­черин­ке я ус­лы­шала лишь за ужи­ном, бук­валь­но за час до вы­хода. Пос­ледние дни, к сло­ву ска­зать, Джеф поч­ти не бы­вал до­ма.

— Лад­но, сой­дет и так, — хму­ро бро­сил Джеф, взяв­шись за руч­ку две­ри. — Едем, не то мы опоз­да­ем.

Два дня на­зад Джеф где–то умуд­рился раз­до­быть за пол­це­ны по­дер­жанный «бь­ю­ик» — ог­ромный рос­кошный ког­да–то каб­ри­олет с от­кидным вер­хом и си­день­ями из чер­ной ко­жи. Мы заб­ра­лись, в это чу­дови­ще, и Джеф пом­чался по ве­чер­ним ули­цам, ог­ла­шая ок­рес­тнос­ти ре­вом мо­гуче­го дви­гате­ля. Нес­мотря на хо­лод­ный осен­ний ве­тер, Джеф и не ду­мал под­ни­мать верх, так что, ког­да мы при­были к мес­ту наз­на­чения, моя при­чес­ка прев­ра­тилась в неч­то кош­марное. Гла­за у ме­ня пок­расне­ли и сле­зились, но при­чиной то­му был не столь­ко ве­тер, сколь­ко с тру­дом сдер­жи­ва­емые ры­дания — за всю до­рогу Джеф не про­ронил ни сло­ва.

— Ты жа­ле­ешь, что же­нил­ся на мне? — дро­жащим го­лосом спро­сила я, ког­да ав­то­мобиль ос­та­новил­ся у по­доз­ри­тель­но­го ви­да стро­ения с глу­хими што­рами на ок­нах.

Он по­мор­щился.

— Про­шу те­бя, не на­чинай сей­час этот раз­го­вор, — он выб­рался из ма­шины и с си­лой зах­лопнул двер­цу.

Ве­черин­ка про­ходи­ла в не­боль­шом ноч­ном клу­бе, на­нятом ад­ми­нис­тра­ци­ей пол­ка спе­ци­аль­но для это­го слу­чая. «Ху­ла–ха­уз»[12] — так, ка­жет­ся, он на­зывал­ся. Вход ук­ра­шали ху­досоч­ные паль­мы, уны­ло тор­чавшие из двух де­ревян­ных ка­док по бо­кам две­ри. Вы­вес­ка над дверью с по­гашен­ной по при­чине во­ен­но­го вре­мени ил­лю­мина­ци­ей изоб­ра­жала из­ви­ва­ющу­юся в тан­це мо­лодую па­пу­ас­ку с гир­ляндой цве­тов вок­руг шеи.

Ед­ва мы, от­крыв дверь, прош­ли че­рез кро­шеч­ное, от­де­лан­ное ма­лино­вым бар­ха­том фойе и сту­пили внутрь об­ширной за­лы, как на нас об­ру­шил­ся шквал из за­выва­ний джа­зово­го ор­кес­тра, воз­бужден­ных го­лосов и гром­ко­го сме­ха, сдоб­ренных вин­ны­ми па­рами и си­гар­ным ды­мом. Нам приш­лось бук­валь­но про­дирать­ся сквозь плот­ную тол­пу рас­крас­невших­ся дам и ра­зом­левших от вис­ки во­ен­ных с рас­стег­ну­тыми во­рот­ничка­ми. Приз­нать­ся, я ожи­дала нес­коль­ко дру­гой об­ста­нов­ки.

— Ну же, Нэн­си, не от­ста­вай! — не­тер­пе­ливо при­гова­ривал Джеф, про­бира­ясь впе­ред и энер­гично ра­ботая лок­тя­ми. — Нам не­об­хо­димо доб­рать­ся до ба­ра и что–ни­будь вы­пить.

Я из пос­ледних сил цеп­ля­лась за его ру­ку, но тут на нас на­лете­ла хо­хочу­щая па­роч­ка, и, что­бы не упасть, мне приш­лось от­пустить ру­ку Дже­фа.

— Джеф! — крик­ну­ла я, ста­ра­ясь не упус­кать из ви­ду­его чер­но­воло­сую го­лову. — Джеф, по­дож­ди!

Но тщет­но: его смуг­лое ли­цо мель­кну­ло нес­коль­ко раз в тол­чее, за­тем ис­чезло в люд­ском во­дово­роте.

Я ос­та­лась сто­ять в оди­ночес­тве, зат­равлен­но ози­ра­ясь по сто­ронам. Отов­сю­ду ме­ня пи­хали и тол­ка­ли тан­цу­ющие па­ры, под­вы­пив­шие пар­ни не­наро­ком за­дева­ли ме­ня пле­чом, оги­бая, точ­но ба­кен пос­ре­ди оке­ана, и, под­мигнув, нет­вердой по­ход­кой про­дол­жа­ли свой путь даль­ше.

До ме­ня ре­шитель­но ни­кому не бы­ло де­ла. Я опять по­чувс­тво­вала се­бя не­доте­пой Нэн­си, слу­чай­но ока­зав­шей­ся на чу­жой ве­черин­ке. По­боров прис­туп от­ча­яния, я ска­зала се­бе: «Не­мед­ленно пе­рес­тань хны­кать! Не за­бывай, что ты уже не та Нэн­си Дэй­вен­порт, что дро­жит как оси­новый лист, по­пав на уни­вер­си­тет­ские тан­цы. Те­перь ты — мис­сис Вейд, же­на мо­лодо­го офи­цера из поч­тенной и обес­пе­чен­ной семьи, и будь лю­без­на, ве­ди се­бя со­от­ветс­твен­но. Те­бе со­вер­шенно не о чем бес­по­ко­ить­ся: быть мо­жет, в эту са­мую ми­нуту Джеф уже ищет те­бя и оза­бочен­но спра­шива­ет каж­до­го встреч­но­го: «Вы не ви­дели мою же­ну? Та­кую сим­па­тич­ную ху­доща­вую де­вуш­ку в оча­рова­тель­ном крас­ном платье“?»

Кто–то су­нул в мою ру­ку бо­кал, до­вер­ху на­пол­ненный вис­ки с со­довой и ль­дом. Обер­нувшись, я уви­дела пе­ред со­бой ма­лень­ко­го ры­жего лей­те­нан­та с тон­ки­ми уси­ками и ли­хора­доч­но блес­тевши­ми гла­зами. Его фу­раж­ка съ­еха­ла на ухо, лоб пок­ры­вала ис­па­рина.

— Хва­тит грус­тить, крош­ка! Ну–ка, вы­пей это и раз­ве­селись! — ско­рого­вор­кой вы­палил он. — Ты раз­ве за­была, что идет вой­на? Зав­тра доб­рая по­лови­на из нас от­пра­вит­ся на корм ры­бам! — С этим сло­вами он ныр­нул в тол­пу и сме­шал­ся с тан­цу­ющи­ми.

С ле­дяным бо­калом в ру­ке, от ко­торо­го сво­дило паль­цы, я на­чала по­тихонь­ку прод­ви­гать­ся в сто­рону сте­ны. Чу­дом не про­лив ни кап­ли, я доб­ра­лась на­конец до од­но­го из сто­яв­ших вдоль стен сто­лов с за­кус­ка­ми и с об­легче­ни­ем опус­ти­лась на сво­бод­ный стул.

Сте­ны клу­ба бы­ли свер­ху до­низу раз­ри­сова­ны аля­пова­тыми сце­нами из жиз­ни юж­ных мо­рей. Но ни кро­вавых битв, ни то­нущих ко­раб­лей, ни уби­тых аме­рикан­ских пар­ней, что гиб­ли сей­час в фи­лип­пин­ских бо­лотах, тут отыс­кать, ко­неч­но, бы­ло нель­зя. Вмес­то это­го бес­числен­ные шо­колад­но–ко­рич­не­вые по­лине­зий­цы и по­лине­зий­ки с ко­ровь­ими гла­зами и бе­лозу­быми улыб­ка­ми бес­печно плес­ка­лись в ла­зур­ных ла­гунах, ло­вили ры­бу сре­ди пе­нящих­ся волн, тан­це­вали свои чувс­твен­ные, че­рес­чур от­кро­вен­ные тан­цы на бе­лом пес­ке под сенью рас­ки­дис­тых пальм.

Я от­пи­ла из бо­кала и, пос­та­рав­шись изоб­ра­зить на ли­це ску­ку, ста­ла ог­ля­дывать­ся вок­руг в на­деж­де уви­деть Дже­фа.

— По­тан­цу­ем, крош­ка? — Пе­редо мной опять воз­ник щуп­лый ры­жий лей­те­нант. Преж­де чем я ус­пе­ла от­ве­тить, он ух­ва­тил ме­ня за ру­ку, и в сле­ду­ющее мгно­вение мы уже топ­та­лись в са­мой гу­ще тан­цу­ющих. В те дни толь­ко–толь­ко по­явил­ся свинг, и мой пар­тнер от­нюдь не со­бирал­ся от­ста­вать от мо­ды. Ни­мало не сму­ща­ясь тем, что ме­лодия ор­кес­тра не сов­сем для это­го под­хо­дит, он ми­нуты три не­мило­сер­дно швы­рял ме­ня из сто­роны в сто­рону, пос­ле че­го ед­ва жи­вую от­вел на преж­нее мес­то и, от­ры­вис­то вы­дох­нув что–то вро­де: «Прем­но­го бла­года­рен!», ум­чался на по­ис­ки бо­лее по­ворот­ли­вой на­пар­ни­цы.

Я вы­пила кок­тей­ль до дна, но вис­ки не по­мог­ло рас­се­ять гры­зущее чувс­тво оди­ночес­тва. Мой взгляд нер­вно пе­ребе­гал с од­но­го ли­ца на дру­гое в по­ис­ках зна­комых чер­ных глаз и уп­ря­мо выс­ту­па­юще­го под­бо­род­ка Дже­фа. На­конец мне уда­лось за­метить его. Он вел под ру­ку ка­кую–то том­ную блон­динку и что–то на­шеп­ты­вал ей на ухо. Вско­чив со сту­ла, я от­кры­ла бы­ло рот, что­бы его ок­ликнуть, — но с мо­их губ не сле­тело ни зву­ка. Гор­дость зап­ре­щала мне это. Я не мог­ла, прос­то не же­лала ока­зать­ся в ро­ли рев­ни­вой же­нуш­ки вер­топра­ха–му­жа. Он сам дол­жен най­ти ме­ня, и ско­ро, не­сом­ненно, он так и пос­ту­пит…

— Ве­сели­тесь? — раз­дался на­до мной зна­комый глу­хова­тый го­лос. Под­няв гла­за, я уви­дела То­ни, как всег­да, с иро­нич­ной улыб­кой на гу­бах.

— Да, по­чему бы и нет? — от­ве­тила я кис­ло. Мень­ше все­го на све­те мне хо­телось встре­тить сей­час То­ни. — Ка­ким вет­ром вас сю­да за­нес­ло? Или вы слу­жите в од­ном пол­ку с Дже­фом?

— Нет, я заб­рел сю­да слу­чай­но. Иног­да, зна­ете ли, тя­нет нем­но­го раз­ве­ять­ся. А где Джеф?

— Тут, не­пода­леку, — без­за­бот­но про­гово­рила я.

— Не­бось опять уви­ва­ет­ся око­ло сво­ей блон­динки?

Я по­жала пле­чами.

— Ес­ли Джеф же­нат, это не оз­на­ча­ет, что он обя­зан весь ве­чер тан­це­вать ис­клю­читель­но со мной.

— Так–то оно так. Толь­ко по­гова­рива­ют, что он во­лочит­ся за же­ной ко­ман­ди­ра сво­ей эс­кадрильи.

— Она бы­ла «мисс Ка­лифор­ни­ей 1940», — про­из­несла я так, слов­но это что–ни­будь объ­яс­ня­ло.

— Вот так! — То­ни с ин­те­ресом пос­мотрел на ме­ня. В от­вет я пос­та­ралась улыб­нуть­ся как мож­но без­мя­теж­нее, хо­тя на ду­ше у ме­ня кош­ки скреб­ли.

— Все–та­ки луч­ше бы вам отыс­кать его, по­ка ко­ман­дир не от­пра­вил его на га­уп­твах­ту. Ско­рее все­го он око­лачи­ва­ет­ся в ба­ре не­пода­леку от ор­кес­тра. Все­го на­илуч­ше­го!

Ког­да То­ни ушел, я, от­ста­вив в сто­рону гор­дость, от­пра­вилась на по­ис­ки Дже­фа. Как и пред­ска­зывал То­ни, я наш­ла его в ба­ре си­дящим в крес­ле под паль­мой, с том­ной блон­динкой на ко­ленях.

При ви­де этой идил­ли­чес­кой кар­ти­ны в ис­тинно по­лине­зий­ском ду­хе в гла­зах у ме­ня по­тем­не­ло от гне­ва. На­чис­то по­забыв о том, что не­гоже упо­доб­лять­ся рев­ни­вой же­нуш­ке, я крик­ну­ла, пе­рек­ры­вая гро­хот ор­кес­тра:

— Джеф, я хо­чу до­мой! Пря­мо сей­час!

Блон­динка без ин­те­реса взгля­нула на ме­ня.

— Кто это? — ле­ниво ос­ве­доми­лась она.

— Моя же­на, — хму­ро отоз­вался Джеф.

Се­кун­ду блон­динка раз­мышля­ла, пе­рева­ривая ус­лы­шан­ное. За­тем мед­ленно спол­зла с его ко­лен.

— Ну, так и ка­тись к ней, — про­гово­рила она ску­ча­юще и нес­пешно уда­лилась, по­качи­вая бед­ра­ми.

— Че­го это ты вдруг взбе­лени­лась? — про­шипел Джеф мне в ухо. Взгляд его на­лил­ся кровью, он был уже из­рядно пь­ян. — Те­перь она не за­хочет со мной раз­го­вари­вать.

— Ес­ли я не оши­ба­юсь, — про­гово­рила я сры­ваю щим­ся го­лосом, — я не ви­дела те­бя весь ве­чер. Мо­жет, объ­яс­нишь мне, где ты про­падал?

— Раз­вле­кал­ся. Что же тут пло­хого?

— Аб­со­лют­но ни­чего, ес­ли не счи­тать то­го, что я то­же люб­лю раз­вле­кать­ся.

— Так что те­бе ме­ша­ет это де­лать? Вок­руг пол­ным–пол­но мо­лодых офи­церов.

— Но я приш­ла сю­да с то­бой, Джеф! Ты мог хо­тя бы раз за весь ве­чер вспом­нить о мо­ем су­щес­тво­вании, а не вес­ти се­бя так, слов­но мы нез­на­комы! Ты мог бы… — Я бы­ла у­яз­вле­на до глу­бины ду­ши и не слиш­ком вы­бира­ла сло­ва.

— О, ра­ди все­го свя­того, не ус­тра­ивай се­мей­ную сце­ну на лю­дях! Так и быть, едем до­мой!

На об­ратном пу­ти я уже не сдер­жи­вала слез. Это бы­ла на­ша пер­вая ссо­ра. Ах, за­чем я не про­мол­ча­ла! — ко­рила я се­бя. Что, в кон­це кон­цов, та­кого ужас­но­го со­вер­шил Джеф? Он лишь под­дался ца­рив­ше­му на ве­чере бе­зум­но­му нас­тро­ению. Кто зна­ет, мо­жет быть, блон­динка бы­ла силь­но на­весе­ле и са­ма плюх­ну­лась к не­му на ко­лени? Не мог же он си­лой прог­нать ее! Это бы­ло бы не­веж­ли­во, а Джеф та­кой га­лан­тный!..

Джеф с ка­мен­ным ли­цом гнал ма­шину впе­ред. За весь об­ратный путь он ни ра­зу не взгля­нул в мою сто­рону.

Ког­да мы подъ­еха­ли к до­му и под­ня­лись на крыль­цо, там уже сто­яла мис­сис Кинг­сли. Я до­гада­лась, что она с не­тер­пе­ни­ем до­жида­ет­ся на­шего воз­вра­щения.

— Как от­дохну­ли? — спро­сила она, вни­матель­но ог­ля­дывая нас. От нее, ко­неч­но, не ук­ры­лись ни мои опух­шие от слез гла­за, ни сер­ди­тое вы­раже­ние ли­ца Дже­фа.

— Хо­рошо… — еле слыш­но про­бор­мо­тала я, тщет­но ста­ра­ясь из­бе­жать ее ис­пы­ту­юще­го взгля­да.

Джеф, не от­ве­чая, про­шагал че­рез холл и стал быс­тро под­ни­мать­ся по лес­тни­це. Я пос­пе­шила за ним, но все–та­ки ус­пе­ла за­метить тор­жес­тво в чер­ных гла­зах Бел­лы и зло­рад­ную ус­мешку на ее пол­ных гу­бах. Боль ос­трым но­жом по­лос­ну­ла мое сер­дце, в ушах сно­ва заз­ву­чали сло­ва: «Из ва­шего бра­ка ни­чего пут­но­го не вый­дет!» Она до­гада­лась о том, что мы пос­со­рились, и ее это об­ра­дова­ло.

В спаль­не Джеф сел на кро­вать и при­нял­ся рас­шну­ровы­вать туф­ли. Опус­тившись пе­ред ним на ко­лени, я взя­ла его ру­ки в свои.

— Умо­ляю, не сер­дись на ме­ня! — про­гово­рила я, — Я знаю, что ве­ла се­бя ужас­но глу­по. Боль­ше это не пов­то­рит­ся!

Джеф зев­нул, за­тем нак­ло­нил­ся и по­цело­вал ме­ня в ще­ку.

— Пус­тя­ки, — ска­зал он.

И мы по­мири­лись. Он об­нял ме­ня и прев­ра­тил­ся в то­го страс­тно­го и неж­но­го Дже­фа, ко­торо­го я пом­ни­ла по на­шей пер­вой но­чи.

Я ле­жала в тем­но­те с от­кры­тыми гла­зами и ду­мала о Дже­фе и о се­бе. Джеф мир­но спал ря­дом. Я ос­то­рож­но по­цело­вала его — так, что­бы он не прос­нулся, и да­ла се­бе сло­во впредь быть хо­рошей же­ной и не под­да­вать­ся уни­зитель­но­му для нас обо­их чувс­тву рев­ности. Все де­ло в том, объ­яс­ня­ла я се­бе, что Джеф за­разил­ся ца­рив­шим на ве­чере ис­те­ричес­ким ду­хом во­ен­но­го вре­мени, ду­хом все­доз­во­лен­ности, ког­да лю­ди ста­ра­ют­ся про­жить каж­дую ми­нуту так, слов­но она ока­жет­ся их пос­ледней ми­нутой. Ког­да вой­на кон­чится, Джеф обя­затель­но из­ме­нит­ся, и у нас все пой­дет по–дру­гому. Мы за­живем обыч­ной се­мей­ной жизнью, ни­ког­да не бу­дем раз­лу­чать­ся. У нас по­явят­ся де­ти, маль­чик и де­воч­ка — нет, луч­ше два маль­чи­ка и две де­воч­ки. Мы у­едем из до­ма Вей­дов, не­кото­рое вре­мя по­живем в квар­ти­ре с тре­мя–че­тырь­мя ком­на­тами с кре­мово–бе­лыми сте­нами, мяг­ким ди­ваном, оби­том тканью с го­лубы­ми цве­тами, и неп­ре­мен­но с боль­шим удоб­ным крес­лом для Дже­фа. По­том под­бе­рем у­ют­ный до­мик с ма­лень­ким са­дом и пе­ребе­рем­ся ту­да.

Бу­дущее пред­ста­вилось мне счас­тли­вым и яс­ным, слов­но пря­мая свет­лая до­рога.

Сле­ду­ющие две не­дели ме­ня не ос­тавля­ло при­под­ня­тое нас­тро­ение. Я да­же улы­балась при встре­чах с мис­сис Кинг­сли, хо­тя, уви­дев ме­ня на сле­ду­ющее ут­ро пос­ле ве­черин­ки, она не пре­мину­ла как бы меж­ду про­чим по­ин­те­ресо­вать­ся, что это мы вче­ра так ра­но вер­ну­лись до­мой…

Час­то я зас­та­вала мис­сис Вейд и Сь­ю­ар­да в ка­бине­те за иг­рой в шаш­ки. Ма­лень­кое ли­чико мис­сис Вейд сос­ре­дото­чен­но хму­рилось, ког­да она об­ду­мыва­ла оче­ред­ной ход. При этом Сь­ю­ард от­ча­ян­но жуль­ни­чал, ста­ра­ясь дать ей воз­можность по­бедить.

В сол­нечные дни я вы­ходи­ла про­гулять­ся в сад и не спе­ша бро­дила по зам­ше­лым тро­пин­кам, иног­да ос­та­нав­ли­ва­ясь и, за­та­ив ды­хание, наб­лю­дая, как ко­либ­ри с жуж­жа­ни­ем вь­ет­ся вок­руг ро­зово­го кус­та, глу­боко пог­ру­жая тон­кий тре­пет­ный клю­вик в сер­дце­вину увяд­ше­го бу­тона. Я со­бира­ла фи­оле­товые гроздья ге­рани или лис­точки оди­чав­шей мя­ты, рва­ла соч­ные слад­кие пло­ды с пер­си­ковых де­ревь­ев, об­на­ружен­ных мной в глу­хом угол­ке са­да.

Как–то во вре­мя од­ной из про­гулок я при­села от­дохнуть на ма­лень­кой, по­рос­шей кле­вером про­гали­не. Сняв туф­ли, я с нас­лажде­ни­ем вы­тяну­лась на ду­шис­том зе­леном ков­ре. Здесь и отыс­кал ме­ня То­ни.

— При­вет! — ска­зал он, опус­ка­ясь на тра­ву ря­дом со мной.

— Здравс­твуй­те, — отоз­ва­лась я без осо­бен­ной ра­дос­ти. В тот мо­мент мне хо­телось по­быть од­ной, от­дохнуть от веч­ных кол­костей мис­сис Кинг­сли, от пос­то­ян­ной нас­то­рожен­ности и не­об­хо­димос­ти вес­ти веж­ли­вую бе­седу с до­мочад­ца­ми. По­том мне приш­ло в го­лову, что бы­ло бы смеш­но дер­жать­ся нас­то­роже с То­ни.

— Чу­дес­ный день, не прав­да ли? — про­гово­рила я, пы­та­ясь как–то заг­ла­дить свой хо­лод­ный при­ем.

— Не­дур­ной, — сог­ла­сил­ся он, за­тем спро­сил: — Как вам пон­ра­вил­ся дом Вей­дов? У вас уже бы­ло не­кото­рое вре­мя, что­бы прис­мотреть­ся к не­му.

— Он че­рес­чур ве­лик, — ук­лончи­во от­ве­тила я. Не мог­ла же я ска­зать, что на­хожу особ­няк урод­ли­вым, хо­лод­ным и мрач­ным! — Я ос­мотре­ла кое–ка­кие ком­на­ты, но бо­юсь, что ус­пе­ла по­бывать да­леко не вез­де.

— Раз­ве Джеф не зна­комил вас с до­мом?

— Нет. В пос­леднее вре­мя он был очень за­нят.

— В та­ком слу­чае как–ни­будь на днях я сде­лаю это за не­го, — он слег­ка улыб­нулся. Его нес­кром­ный взгляд сколь­знул по мо­им го­лым но­гам, и я неп­ро­из­воль­но по­доб­ра­ла их под се­бя.

— Это по­местье всег­да при­над­ле­жало ва­шей семье? — спро­сила я.

— Дом пос­тро­ил наш дед. Он при­ехал сю­да из Де­лавэ­ра и ско­ро ско­лотил се­бе сос­то­яние на мор­ских пе­ревоз­ках. Но мес­тные бо­гатеи не по­жела­ли при­нять его в свой круг. До пос­ледних сво­их дней он ждал приг­ла­шения всту­пить в мес­тный клуб круп­ных биз­несме­нов, но так и не дож­дался, — То­ни сор­вал тра­вин­ку и за­дум­чи­во по­жевал ее. — Ста­рый смеш­ной чу­дак. Я хо­рошо его пом­ню: ог­ромно­го рос­та, вид­ный, с круп­ны­ми чер­та­ми и гус­той чер­ной ше­велю­рой. Во­лосы у не­го не се­дели до вось­ми­деся­ти. Хо­тя впол­не воз­можно, что он их кра­сил — он был страш­но тщес­ла­вен. Это ро­довые чер­ты Вей­дов — кра­сота и тщес­ла­вие.

— Не по­тому ли он выс­тро­ил та­кой не­помер­но боль­шой дом? Ка­жет­ся, це­лых двад­цать две ком­на­ты? Джеф на­зывал точ­ную циф­ру, но я не за­пом­ни­ла. При­чиной бы­ло его тщес­ла­вие?

— Ско­рее все­го, так. В его вре­мя (впро­чем, и в на­ше то­же) по­ложе­ние че­лове­ка в об­щес­тве оп­ре­деля­лось раз­ме­рами его жи­лища. Рос­кошный вик­то­ри­ан­ский дво­рец яв­лялся сим­во­лом проц­ве­тания и прес­ти­жа. К нес­частью, бед­ный ста­рикан сде­лал нес­коль­ко не­удач­ных вкла­дов и под ко­нец жиз­ни по­терял поч­ти все свои день­ги.

— Но вы го­вори­ли…

— Что Джеф нас­ле­ду­ет мно­гомил­ли­он­ное сос­то­яние? Я не об­ма­нывал вас. Наш отец ока­зал­ся дос­та­точ­но ло­вок, что­бы же­нить­ся на де­вуш­ке из весь­ма обес­пе­чен­ной семьи. Он за­нял у сво­их но­вых родс­твен­ни­ков по­рядоч­ную сум­му и вло­жил ее в чрез­вы­чай­но при­быль­ные неф­тя­ные про­мыс­лы в Мек­си­ке. На свое счастье, он ус­пел их про­дать за пол­го­да до то­го, как мек­си­кан­ское пра­витель­ство на­ци­она­лизи­рова­ло неф­те­добы­чу, — То­ни от­швыр­нул тра­вин­ку в сто­рону. — Боль­шие день­ги, зна­ете ли, до­воль­но при­хот­ли­вая шту­ка, — про­гово­рил он ту­ман­но и умолк.

Не­кото­рое вре­мя он мол­ча наб­лю­дал, как в не­бе ссо­рят­ся две лас­точки..

— По­чему вы так ра­но уш­ли с ве­черин­ки в «Ху­ла–ха­узе»? — не­ожи­дан­но спро­сил То­ни.

— У ме­ня вдруг ужас­но раз­бо­лелась го­лова, — от­ве­тила я, от­во­дя гла­за. Нак­ло­нив­шись, я сор­ва­ла цве­ток лес­но­го ко­локоль­чи­ка и под­несла его к ли­цу. Мне сов­сем не хо­телось об­суждать со­бытия то­го ве­чера.

— Приз­най­тесь, вы наш­ли Дже­фа там, где я вам ука­зал, ведь так?

— Ну и что из то­го? — я бес­созна­тель­но те­реби­ла цве­ток меж­ду паль­ца­ми, по­ка от не­го не ос­та­лись од­ни клоч­ки.

— Он был с блон­динкой?

Я не от­ве­тила. Ка­кое, в кон­це кон­цов, ему до все­го это­го де­ло?

— Ду­маю, вы по­нима­ете, что Джеф и рань­ше встре­чал­ся с «мисс Ка­лифор­ни­ей 1940»?

— Ни­чего стран­но­го, — как мож­но неб­режнее ска­зала я. — Она ведь же­на ко­ман­ди­ра его эс­кадрильи.

— Это еще не все, — не­умо­лимо про­гово­рил То­ни.

Я ска­зала се­бе, что боль­ше ни­чего не же­лаю слу­шать, что сей­час вста­ну и уй­ду в дом. Од­на­ко слов­но ка­кая–то не­ведо­мая си­ла приг­возди­ла ме­ня к мес­ту, не да­вая ше­лох­нуть­ся.

— В шта­бе толь­ко о них и су­дачат, — про­дол­жал То­ни. — Го­ворят, что они встре­ча­ют­ся каж­дый день. Я сам нат­кнул­ся на них в «Го­лубой ла­гуне»; они си­дели в уг­лу за сто­ликом и пре­мило вор­ко­вали, точ­но два го­луб­ка.

Я бро­сила ис­терзан­ный ко­локоль­чик и вско­чила на но­ги.

— Вы лже­те! — гнев­но крик­ну­ла я, — Я не ве­рю ни од­но­му ва­шему сло­ву! Вы пы­та­етесь пос­со­рить ме­ня с Дже­фом!

Он сар­до­ничес­ки ус­мехнул­ся и по­жал пле­чами.

— До че­го же вы все–та­ки на­ив­ны! — ска­зал он.

Я рез­ко по­вер­ну­лась и пош­ла к до­му. Стре­митель­но взбе­жав по лес­тни­це на вто­рой этаж, я вле­тела в свою ком­на­ту и, зах­лопнув дверь, нич­ком бро­силась на кро­вать.

За­чем То­ни рас­ска­зал мне все это? Ра­зуме­ет­ся, я ему не ве­рю. Джеф — мой муж, я люб­лю его и не поз­во­лю се­бе усом­нить­ся в его чес­тнос­ти.

Но лю­бит ли он те­бя, ехид­но спро­сил внут­ри чей–то то­нень­кий го­лосок? Ко­неч­но же, лю­бит, ре­шитель­но от­ве­тила я! Раз­ве он не го­ворил, что я нуж­на ему? Что я единс­твен­ная де­вуш­ка на све­те, ко­торая его по­нима­ет? Од­на­ко он ни ра­зу не упот­ре­бил сло­ва «люб­лю», — про­дол­жал все тот же ехид­ный го­лосок.

Я в от­ча­янье стук­ну­ла сжа­тыми ку­лач­ка­ми по пос­те­ли. Нет, нет, он лю­бит, я знаю! Прос­то муж­чи­ны иной раз стес­ня­ют­ся вы­ражать свои чувс­тва вслух, бо­ясь по­казать­ся сен­ти­мен­таль­ны­ми.

Под­нявшись с кро­вати, я нер­вно за­шага­ла по ком­на­те. Мои мыс­ли раз­бе­гались. На­до что–то пред­при­нять, что­бы рас­се­ять эту му­читель­ную не­оп­ре­делен­ность. Я не же­лаю иг­рать роль до­вер­чи­вой ду­роч­ки!

И тог­да я сде­лала то, че­го ни­как от се­бя не ожи­дала: я при­нялась обыс­ки­вать ви­сев­ший в шка­фу мун­дир Дже­фа. Ша­ря в его кар­ма­нах, я ис­пы­тыва­ла к се­бе през­ре­ние, од­на­ко не прек­ра­щала свое за­нятие.

Ско­ро я наш­ла то, что ис­ка­ла.

Пись­мо на­чина­лось сло­вами: «Ми­лый Джеф!» Блед­но–ли­ловый кло­чок на­душен­ной бу­маги поп­лыл у ме­ня пе­ред гла­зами, но, сде­лав над со­бой уси­лие, я до­чита­ла его до кон­ца.

«Ми­лый Джеф!

Прош­лый ве­чер был прос­то чу­десен! Ког­да я уви­жу те­бя сно­ва? В этот втор­ник Стью бу­дет в отъ­ез­де. Что ты ска­жешь нас­чет вось­ми ве­чера в «Го­лубой ла­гуне“?

Це­лую, твоя кис­ка».

Я ском­ка­ла пись­мо и сжа­ла его в ку­лач­ке. Так вот, зна­чит, где он был вче­ра ве­чером! «Се­год­ня я де­журю в шта­бе, — за­явил он мне пос­ле зав­тра­ка. — Не жди ме­ня слиш­ком ра­но».

И все эти ве­чера, ког­да я без сна ле­жала в пос­те­ли, изу­чая узо­ры на обо­ях и до­жида­ясь, ког­да же под ок­ном за­ур­чит мо­тор «бь­ю­ика», а он буд­то бы «де­журил в шта­бе» или воз­вра­щал­ся «пос­ле па­ры бо­калов пи­ва в кру­гу дру­зей» в два, в три, в че­тыре ча­са ут­ра, — вы­ходит, все эти ве­чера он про­водил с ней! Нет, я не мог­ла это­му по­верить. Мой ра­зум от­вергал воз­можность та­кого чу­довищ­но­го об­ма­на.

Но ма­лень­кий бу­маж­ный ко­мочек, ко­торый точ­но тле­ющий уго­лек жег мою ла­донь, уп­ря­мо го­ворил о том, что все это мне не снит­ся.

Гла­ва пя­тая 
[]

О пись­ме Дже­фу я ни­чего не ска­зала. При од­ной мыс­ли о хо­лод­ной ярос­ти, ко­торая, не­сом­ненно, ох­ва­тит его, уз­най он, что я ры­лась в его кар­ма­нах, ме­ня бро­сало в дрожь. Я дер­жа­ла свое от­кры­тие при се­бе, хра­нила его в тай­ни­ках ду­ши, где оно сад­ни­ло, как не­зажи­ва­ющая ра­на. И, бо­же мой, ка­кой му­кой те­перь бы­ло для ме­ня триж­ды в день си­деть за круг­лым обе­ден­ным сто­лом, вы­мучен­но улы­ба­ясь, вес­ти пус­тые раз­го­воры, неп­рестан­но ощу­щать на се­бе враж­дебный взгляд цы­ган­ских глаз мис­сис Кинг­сли. Ве­чером ста­нови­лось еще ху­же: воз­вра­щал­ся То­ни и мол­ча смот­рел на ме­ня, но уже не нас­мешли­во, как преж­де, а за­дум­чи­во и да­же грус­тно.

Джеф поч­ти пе­рес­тал бы­вать до­ма. С каж­дым днем я все боль­ше убеж­да­лась, что ста­ла ему без­различ­на. Быть мо­жет, рань­ше он и пи­тал ко мне ка­кой–то ин­те­рес, но те­перь он со­вер­шенно угас.

Од­ним се­рым ту­ман­ным днем, пос­ле при­пад­ка горь­ких ры­даний, я ска­зала се­бе, что боль­ше не мо­гу вы­носить сво­его ужас­но­го оди­ночес­тва. Я дол­жна выр­вать­ся из мрач­но­го ок­ру­жения, ока­зать­ся сре­ди но­вых лю­дей, из­ба­вить­ся от прес­ле­ду­ющей ме­ня хан­дры и ску­ки. Обо­рон­ная про­мыш­ленность ос­тро нуж­да­лась в ра­бочей си­ле; я мог­ла бы поп­ро­бовать по­дыс­кать се­бе ра­боту. В уни­вер­си­тете я обу­чилась пе­чатать на ма­шин­ке, но го­това бы­ла за­нимать­ся чем угод­но, да­же стать к кон­вей­еру, лишь бы не си­деть до­ма.

Ког­да я по­дели­лась сво­ей иде­ей с Дже­фом, он не­ожи­дан­но ее под­держал. Это был один из нем­но­гих ве­черов, ког­да Джеф ос­тался до­ма. Он ле­жал, рас­тя­нув­шись на кро­вати, с жур­на­лом в ру­ках; ря­дом на ту­алет­ном сто­лике сто­ял бо­кал вис­ки.

— От­личная мысль, — ска­зал он. — Не то что­бы мы нуж­да­лись в день­гах, но я счи­таю, что ра­бота по­может те­бе раз­ве­ять­ся. В пос­леднее вре­мя ты что–то не­важ­но выг­ля­дишь.

— Вот не ду­мала, что ты об­ра­ща­ешь вни­мание на мой внеш­ний вид, — бро­сила я с сар­казмом, у­яз­влен­ная его пос­ледним за­меча­ни­ем.

— Что ты этим хо­чешь ска­зать?

— Я хо­чу ска­зать, что муд­ре­но что–то за­метить, ког­да поч­ти не бы­ва­ешь до­ма, — я не удер­жа­лась от ма­лень­ко­го удо­воль­ствия слег­ка его уко­лоть.

— Что по­дела­ешь, ро­дина нуж­да­ет­ся во мне. Не за­бывай, сей­час идет вой­на.

«Где? В «Го­лубой ла­гуне“?» — хо­тела спро­сить я, но при­куси­ла язык.

На сле­ду­ющее ут­ро пос­ле зав­тра­ка я спро­сила Сь­ю­ар­да, не сог­ла­сит­ся ли он под­везти ме­ня к бли­жай­шей ос­та­нов­ке ав­то­буса.

— Вам нуж­но в Сан–Ди­его? — спро­сил он нап­ря­мик.

Я объ­яс­ни­ла ему, что хо­чу по­ис­кать ра­боту.

— Ну что же, я как раз со­бирал­ся съ­ез­дить се­год­ня в го­род. С удо­воль­стви­ем зах­ва­чу вас с со­бой.

Я усе­лась на пе­ред­нее си­денье ста­рого «ка­дил­ла­ка», ко­торый Сь­ю­ард со­дер­жал в иде­аль­ной чис­то­те.

— Чер­тов­ски мно­го тре­бу­ет бен­зи­на, — по­сето­вал он. — Сей­час, ког­да вве­ли нор­ми­рован­ную раз­да­чу топ­ли­ва, на нем мно­го не по­путе­шес­тву­ешь.

— Вос­хи­титель­ная ма­шина! — я про­вела ру­кой по свер­ка­ющей по­вер­хнос­ти ку­зова.

Он поль­щен­но улыб­нулся, по его за­горе­лому ли­цу по­бежа­ли мор­щинки.

— Не­дур­ная ло­шад­ка, вер­но? Пот­ра­тил на нее пос­ледние сбе­реже­ния. Мне ска­зоч­но по­вез­ло: быв­ший вла­делец за­вер­бо­вал­ся в мор­скую пе­хоту и пе­ред от­плы­ти­ем на Фи­лип­пи­ны сроч­но про­давал ее за бес­це­нок.

Вы­ходит, Сь­ю­ард, так же бе­ден, как и То­ни? Мы мяг­ко ка­тились по шос­се. Сь­ю­ард вел ма­шину мас­тер­ски.

— Вы — брат мис­сис Вейд? — спро­сила я пос­ле не­кото­рого мол­ча­ния.

— Дво­юрод­ный. С Эр­нести­ной мы вмес­те рос­ли. В юнос­ти она бы­ла ис­клю­читель­но кра­сивой де­вуш­кой. Как сей­час ви­жу ее шел­ко­вис­тые пше­нич­ные во­лосы и бар­ха­тис­тую бе­лую ко­жу, — в его го­лосе зву­чало бла­гого­вение и вмес­те с тем грусть. — Она име­ла ве­лико­леп­ную фи­гуру с длин­ны­ми строй­ны­ми но­гами и оси­ной та­ли­ей. Она обо­жала ез­дить вер­хом и дер­жа­лась в сед­ле не ху­же ков­боя. Не по­вери­те, она ста­ла неп­ло­хим охот­ни­ком пос­ле то­го, как я обу­чил ее об­ра­щать­ся с ружь­ем. Я неп­ре­мен­но же­нил­ся бы на ней, не будь мы близ­ки­ми родс­твен­ни­ками. Толь­ко Алекс все рав­но от­бил бы ее у ме­ня.

Я поп­ро­бова­ла во­об­ра­зить блек­лую мис­сис Вейд юной и прив­ле­катель­ной. Труд­но бы­ло пред­ста­вить ее жи­вой, энер­гичной, «с оси­ной та­ли­ей», вер­хом на но­ровис­том ска­куне.

— Го­ды обош­лись с ней без­жа­лос­тно, — Сь­ю­ард пе­чаль­но по­качал го­ловой. — С детс­тва она бы­ла та­кой… та­кой…

— Нер­вной? — под­ска­зала я.

Он бро­сил на ме­ня ос­трый взгляд.

— Ско­рее очень впе­чат­ли­тель­ной. Ей нуж­ны бы­ли пос­то­ян­ный прис­мотр и де­ликат­ное об­ра­щение, как по­родис­той ко­были­це, ес­ли поз­во­лите так вы­разить­ся.

— Да, — про­из­несла я за­дум­чи­во, — мис­сис Вейд и в са­мом де­ле по­рой не на­ходит се­бе мес­та от вол­не­ния. Осо­бен­но в при­сутс­твии мис­сис Кинг­сли…

— Что вы име­ете в ви­ду? — рез­ко спро­сил он.

— О, не знаю… Но она как буд­то бо­ит­ся мис­сис Кинг­сли.

Се­кун­ду по­мед­лив, Сь­ю­ард про­гово­рил:

— Че­пуха! По­чему Эр­нести­на дол­жна бо­ять­ся Бел­лы?

— Не знаю, — пов­то­рила я. Пе­редо мной сно­ва от­четли­во вста­ли ис­пу­ган­но бе­га­ющие выц­ветшие гла­за мис­сис Вейд.

— Мис­сис Кинг­сли об­ла­да­ет силь­ным ха­рак­те­ром, при же­лании она спо­соб­на наг­нать стра­ху на ко­го угод­но. Но с Эр­нести­ной ей не­чего де­лить. Они зна­ют друг дру­га с дав­них пор и пе­режи­ли вмес­те мно­жес­тво нев­згод. По–сво­ему Бел­ла при­вяза­на к Эр­нести­не.

Мне не­лег­ко бы­ло по­верить в спра­вед­ли­вость слов Сь­ю­ар­да. На мой взгляд, об­ра­щение Бел­лы с мис­сис Вейд бы­ло прос­то воз­му­титель­ным, да­же жес­то­ким. Но я не ста­ла нас­та­ивать на сво­ем, а вмес­то это­го спро­сила:

— Вы не­рав­но­душ­ны к мис­сис Вейд, не так ли?

— Не то сло­во! — серь­ез­но от­ве­тил Сь­ю­ард. По­мол­чав, он про­дол­жил:

— Я всю жизнь лю­бил ее. Не­ког­да она бы­ла див­ной де­вуш­кой: гиб­кой, под­вижной, сов­сем не той, что сей­час. Но Эр­нести­на не ста­ла бы та­кой бес­по­мощ­ной, ес­ли бы не я…

— Я не сов­сем вас по­нимаю.

— Про­изо­шел нес­час­тный слу­чай, и ви­новат в нем был я.

— Вы го­вори­те о смер­ти Лот­ти?

— Нет, бе­да слу­чилась го­раз­до рань­ше, ког­да Эр­нести­не бы­ло пят­надцать. Ее отец дер­жал ран­чо в Мэ­рилен­де, а моя семья жи­ла в ми­ле них. В те дни мы с Эр­нести­ной бы­ли не­раз­лучны и оба схо­дили с ума по ло­шадям. Лишь толь­ко вы­дава­лась сво­бод­ная ми­нута, мы тот­час вска­кива­ли на ко­ней и мча­лись в по­ля. Од­нажды Эр­нести­на и я ска­кали по ка­менис­той ни­зине. Над­ви­галась гро­за, и мы приш­по­рили ко­ней. В пы­лу скач­ки во­лосы у нее рас­тре­пались и раз­ве­вались по вет­ру зо­лотым шлей­фом, ще­ки рас­крас­не­лись, гла­за си­яли от воз­бужде­ния, и она по­каза­лась мне та­кой прек­расной, что мне за­хоте­лось кос­нуть­ся ее. Я про­тянул к ней ру­ку. Ло­шадь Эр­нести­ны ис­пу­галась, ша­рах­ну­лась вбок и сбро­сила ее на зем­лю. Бед­няжка уда­рилась за­тыл­ком о ка­мень.

Кос­тяшки паль­цев на ру­ках Сь­ю­ар­да по­беле­ли, — с та­кой си­лой он стис­нул ру­левое ко­лесо.

— Нес­коль­ко дней она про­лежа­ла без соз­на­ния. Ког­да же она на­конец приш­ла в се­бя, док­тор, ос­мотрев ее, ска­зал, что она уже ни­ког­да не ста­нет та­кой, как преж­де… в смыс­ле ра­зума. Отец объ­ез­дил с ней уй­му док­то­ров, да­же во­зил ее в Ев­ро­пу к та­мош­ним све­тилам, толь­ко все по­нап­расну, — за­кон­чил он с го­речью.

— Вы не дол­жны се­бя ви­нить, — про­гово­рила я. — Это бы­ла ро­ковая слу­чай­ность.

Он по­качал го­ловой:

— Но ее при­чиной пос­лу­жила моя маль­чи­шес­кая вы­ход­ка, зна­чит, ви­на ле­жит на мне.

Мне не­чего бы­ло на это от­ве­тить. Ос­та­ток пу­ти мы про­вели в мол­ча­нии.

Сь­ю­ард вы­садил ме­ня у во­рот кон­церна «Кон­со­лидей­тед эй­ркрафт». За вы­соким ре­шет­ча­тым за­бором вы­тяну­лись длин­ные за­вод­ские кор­пу­са с рас­ки­нутой над ни­ми ка­муф­ляжной сет­кой на слу­чай на­лета япон­ской ави­ации.

Мы ус­ло­вились, что Сь­ю­ард бу­дет ждать ме­ня в час по­полуд­ни — к то­му вре­мени я на­де­ялась обой­ти нес­коль­ко мест, где мог­ли тре­бовать­ся ра­бочие ру­ки, — и Сь­ю­ард у­ехал по сво­им де­лам.

Бю­ро по най­му я отыс­ка­ла без тру­да по вы­пол­завше­му из две­рей на ули­цу длин­но­му люд­ско­му хвос­ту. Здесь бы­ли поч­ти ис­клю­читель­но од­ни жен­щи­ны. Оче­редь прод­ви­галась до­воль­но быс­тро, и ско­ро я по­дош­ла к не­боль­шо­му око­шеч­ку, где мне вру­чили нес­коль­ко стан­дар­тных блан­ков, ко­торые пред­сто­яло за­пол­нить. Еще де­сять ми­нут мне приш­лось до­жидать­ся, ког­да ос­во­бодит­ся мес­то за од­ним из сто­яв­ших вдоль стен гру­бо ско­лочен­ных пись­мен­ных сто­лов. В пе­репол­ненном людь­ми по­меще­нии бы­ло очень душ­но, и ско­ро я по­чувс­тво­вала, что но­ги мои ста­ли ват­ны­ми, пе­ред гла­зами поп­лы­ли ра­дуж­ные пят­на.

От­сто­яв еще од­ну оче­редь, ко­торая по­каза­лась мне бес­ко­неч­ной, я пред­ста­ла пе­ред оча­ми неп­ри­вет­ли­вой по­жилой да­мы в оч­ках. Она про­бежа­ла взгля­дом мои бу­маги, по­том со­об­щи­ла низ­ким про­курен­ным го­лосом, что мо­жет пред­ло­жить мне мес­то сек­ре­тар­ши в од­ном из от­де­лов уп­равле­ния.

— Вам это под­хо­дит? — она су­рово взгля­нула на ме­ня по­верх оч­ков.

— О, ко­неч­но! — за­вери­ла я ее.

— В та­ком слу­чае вам над­ле­жит при­быть сю­да зав­тра в семь трид­цать ут­ра, — она шлеп­ну­ла пе­чатью по кар­точке и су­нула ее мне в ру­ки.

Ког­да я очу­тилась на ули­це, из мо­ей гру­ди выр­вался глу­бокий вздох об­легче­ния. До встре­чи со Сь­ю­ар­дом ос­та­вал­ся еще час с чет­вертью, и я ре­шила, что не по­меша­ет нем­но­го пе­реку­сить — мой зав­трак сос­то­ял лишь из чаш­ки ко­фе с кре­кером.

Я отыс­ка­ла ос­та­нов­ку и се­ла в ав­то­бус, ко­торый нап­равлял­ся в центр го­рода. Хо­тя до обе­ден­но­го пе­реры­ва ос­та­валось еще мно­го вре­мени, са­лон был пе­репол­нен. Вок­руг тол­ка­лись во­ен­ные, мат­ро­сы, ра­бочие, дер­жавшие в ру­ках свер­тки с бу­тер­бро­дами. Про­тис­нувшись к окош­ку, я ста­ла смот­реть на спе­шащую по ули­цам раз­но­шерс­тную тол­пу. Ба­ры и ки­ноте­ат­ры, ми­мо ко­торых мы еха­ли, бы­ли от­кры­ты; из их две­рей вы­ходи­ли сол­да­ты под ру­ку с яр­ко нак­ра­шен­ны­ми де­вица­ми, клер­ки, у ко­торых, ви­димо, был вы­ход­ной день, и про­чая праз­дная пуб­ли­ка.

Я сош­ла у оте­ля «Пат­терсон» и нап­ра­вилась в при­мыкав­ший к не­му не­боль­шой ка­фете­рий. Ус­тро­ив­шись за сво­бод­ным сто­ликом, я за­каза­ла пор­цию хрус­тя­щего кар­то­феля, сэн­двич с тун­цом и ко­фе. Ког­да офи­ци­ан­тка пос­та­вила за­каз пе­редо мной, я с до­садой по­няла, что уже не чувс­твую го­лода.

Си­дя за сво­им сто­ликом, я без ап­пе­тита от­щи­пыва­ла ку­соч­ки от черс­тво­го сэн­дви­ча и от не­чего де­лать сле­дила за те­ми, кто про­ходил че­рез стек­лянные две­ри, со­еди­няв­шие ка­фете­рий с фойе оте­ля. Мыс­ли мои бы­ли за­няты бу­дущей ра­ботой. Но­вое де­ло не­сом­ненно пой­дет мне на поль­зу. Я встре­чу но­вых лю­дей, за­веду при­ятель­ниц, с ко­торы­ми мож­но бу­дет по­бол­тать за чаш­кой ко­фе; мой рас­по­рядок дня ста­нет бо­лее ре­гуляр­ным; мень­ше ос­та­нет­ся не­нуж­но­го мне сво­бод­но­го вре­мени. Прав­да, воз­никнут не­кото­рые слож­ности с тран­спор­том, но я на­де­ялась, что по ут­рам Джеф бу­дет брать ме­ня с со­бой в го­род, а Сь­ю­ард, быть мо­жет, сог­ла­сит­ся ве­чером встре­чать на ав­то­бус­ной ос­та­нов­ке.

Я со вздо­хом при­нялась за хрус­тя­щий кар­то­фель. Вку­сом он на­поми­нал ка­ран­дашные очин­ки, но я зас­та­вила се­бя прог­ло­тить нес­коль­ко лом­ти­ков — путь до­мой пред­сто­ял неб­лизкий. Слу­чай­но бро­сив взгляд в фойе оте­ля, я не­ожи­дан­но уви­дела не­высо­кую плот­ную жен­скую фи­гуру, ко­торая по­каза­лась мне зна­комой. Прис­мотрев­шись, я уз­на­ла мис­сис Кинг­сли. Она сто­яла у стой­ки ад­ми­нис­тра­тора, дер­жась за ру­ку здо­ровен­но­го ры­жего мо­ряка, ко­торый что–то пи­сал, скло­нив­шись над стой­кой. Бел­ла сме­ялась и ко­кет­ли­во тол­ка­ла его ру­кой в бок. Я от­четли­во ви­дела ее круп­ные бе­лые зу­бы и рас­ка­чивав­ши­еся зо­лотые серь­ги. Слу­житель вру­чил мо­ряку клю­чи, и он вмес­те с Бел­лой нап­ра­вил­ся к две­рям лиф­та.

Хрус­тя­щий кар­то­фель, са­ма не знаю по­чему, зас­трял у ме­ня в гор­ле. Мне не бы­ло де­ла до лич­ной жиз­ни и вку­сов мис­сис Кинг­сли, но все же бы­ло что–то от­талки­ва­ющее в толь­ко что уви­ден­ной сце­не. Нет­рудно бы­ло до­гадать­ся, что за ней пос­ле­дова­ло. Мне сра­зу же вспом­ни­лись страс­тные объ­ятия и по­целуи Бел­лы и Дже­фа в пер­вый день при­ез­да, и я вновь ощу­тила, как го­рячая крас­ка сты­да при­лива­ет к мо­ему ли­цу.

На об­ратном пу­ти я не ста­ла го­ворить Сь­ю­ар­ду о том, что ви­дела мис­сис Кинг­сли. Од­на­ко я не удер­жа­лась от ис­ку­шения по­пытать­ся ра­зуз­нать о ней у дя­ди Дже­фа по­боль­ше.

— Дав­но ли мис­сис Кинг­сли жи­вет в по­местье? — спро­сила я нев­зна­чай.

— С са­мого рож­де­ния Дже­фа, — от­ве­тил Сь­ю­ард.

— На­вер­ное, в то вре­мя она бы­ла мо­лода и весь­ма прив­ле­катель­на?

— Да, ка­жет­ся. Приз­нать­ся, я тог­да ред­ко встре­чал ее. У Вей­дов я жи­ву пос­то­ян­но лишь пос­ледние де­сять лет. Пе­реб­рался к ним пос­ле то­го, как вы­шел в от­став­ку.

— А что слу­чилось с му­жем мис­сис Кинг­сли? — про­дол­жа­ла я расс­про­сы.

— Не имею по­нятия, — с не­охо­той от­ве­тил Сь­ю­ард.

Чувс­тво­валось, что пред­мет раз­го­вора ему неп­ри­ятен.

— Мне ка­жет­ся, что я ей приш­лась не по ду­ше.

Ми­нуту Сь­ю­ард вел ма­шину мол­ча.

— Ду­маю, что ей не приш­лась бы по ду­ше ни од­на де­вуш­ка, — он еле за­мет­но улыб­нулся, — Я хо­чу ска­зать, ни од­на, ко­торая ста­ла бы же­ной Дже­фа. Рев­ность, по­нят­ное де­ло.

Пер­вый раз в жиз­ни мне го­вори­ли, что ме­ня рев­ну­ет к муж­чи­не дру­гая жен­щи­на. Рань­ше мне ка­залось, что ус­лы­шать та­кое чрез­вы­чай­но лес­тно, од­на­ко сей­час я не чувс­тво­вала ни­чего, кро­ме ис­пу­га.

На сле­ду­ющее ут­ро я вста­ла вмес­те с Дже­фом в шесть, ког­да проз­ве­нел зво­нок бу­диль­ни­ка. В го­лове бы­ла тя­жесть, к гор­лу под­сту­пала про­тив­ная тош­но­та.

Я с тру­дом оде­лась и спус­ти­лась в сто­ловую, на­де­ясь, что пос­ле зав­тра­ка мое са­мочувс­твие улуч­шится. Од­на­ко, ког­да мис­сис Кинг­сли пос­та­вила пе­редо мной блю­до с я­ич­ни­цей, от ви­да жел­той, с бе­лыми про­жил­ка­ми мас­сы и от ис­хо­дяще­го от нее гус­то­го за­паха ме­ня ед­ва не выр­ва­ло.

Из­ви­нив­шись, я пос­пешно вы­бежа­ла из сто­ловой, про­вожа­емая удив­ленным взгля­дом Дже­фа и по­доз­ри­тель­ным — мис­сис Кинг­сли.

Я чувс­тво­вала се­бя со­вер­шенно боль­ной. У ме­ня ед­ва хва­тило сил доб­рать­ся до пос­те­ли и за­лезть, не раз­де­ва­ясь, под оде­яло. Нем­но­го по­годя за­шел Джеф.

— Что с то­бой стряс­лось? — спро­сил он ме­ня.

— Все­го лишь лег­кое расс­трой­ство же­луд­ка, — от­ве­тила я, че­рез си­лу улы­ба­ясь. — Вче­ра я съ­ела сэн­двич с тун­цом, ви­димо, он ока­зал­ся не пер­вой све­жес­ти.

— Бу­дем на­де­ять­ся, что так оно и есть, — Джеф взял со сту­ла свою офи­цер­скую фу­раж­ку и вы­шел.

Что он имел в ви­ду? Не ду­ма­ет же он, что я… В дверь пос­ту­чали.

— Кто там? — спро­сила я.

— Это мис­сис Кинг­сли. От­крой, мне нуж­но с то­бой по­гово­рить.

— По­дож­ди­те ми­нут­ку!

Под­нявшись с кро­вати, я пос­пешно на­чала оп­равлять платье и приг­ла­живать во­лосы: мне не хо­телось, что­бы Бел­ла уви­дела ме­ня в пос­те­ли — она мог­ла рас­це­нить это как сла­бость и как еще од­но до­каза­тель­ство мо­ей неп­ри­год­ности к суп­ру­жес­тву с Дже­фом. Кое–как при­ведя се­бя в по­рядок, я от­во­рила дверь.

Мис­сис Кинг­сли стре­митель­но вош­ла в ком­на­ту.

— В чем де­ло, до­рогая? На те­бе ли­ца нет.

— Ни­чего серь­ез­но­го, уве­ряю вас. Вче­ра в го­роде я по­обе­дала в ка­фете­рии, и это, по всей ви­димос­ти, не пош­ло мне на поль­зу. У ме­ня нем­но­го кру­жит­ся го­лова, вот и все.

Она сколь­зну­ла взгля­дом по мо­ей фи­гуре.

— И дав­но у те­бя на­чалось не­домо­гание?

— Нет, что вы! Толь­ко се­год­ня.

Мне сов­сем не нра­вил­ся ее тон.

— Уж не за­бере­мене­ла ли ты, моя ми­лая? — спро­сила она, нах­му­рив­шись.

— Нет, это не­воз­можно! — от­ве­тила я то­роп­ли­во.

— По­чему же? — в ее гла­зах по­яви­лось неч­то по­хожее на лю­бопытс­тво.

— По­тому что… — я по­чувс­тво­вала, как крас­нею под ее взгля­дом.

— Что же? — не от­ста­вала Бел­ла.

— По­тому что мы с Дже­фом же­наты сов­сем не­дав­но, — про­бор­мо­тала я упав­шим го­лосом, са­ма чувс­твуя, как не­убе­дитель­ны мои сло­ва. Го­раз­до чес­тнее бы­ло бы ска­зать: «По­тому что я это­го ужас­но бо­юсь!»

Мис­сис Кинг­сли су­хо рас­сме­ялась.

— Для вы­пус­кни­цы уни­вер­си­тета ты, на­до за­метить, не слиш­ком ум­на. Вот что я те­бе ска­жу: что­бы рас­се­ять вся­кие сом­не­ния, те­бе не­об­хо­димо по­казать­ся вра­чу. Я поз­во­ню док­то­ру Дэ­вису, пусть он при­мет те­бя и хо­рошень­ко ос­мотрит.

Я чуть бы­ло не по­дума­ла, что Бел­ла, ви­дя мое са­мочувс­твие, на се­кун­ду сжа­лилась на­до мной. Од­на­ко ухо­дя, она сме­рила ме­ня хо­лод­ным взгля­дом и ска­зала:

— Толь­ко не на­дей­ся, что ре­бенок по­может те­бе опу­тать Дже­фа. Твоя хит­рость не удас­тся!

И выш­ла.

Док­тор Дэ­вис, круп­ный, еще нес­та­рый муж­чи­на, ка­зал­ся со­вер­шенно из­мо­тан­ным. Го­ворил он со мной рез­ким не­тер­пе­ливым то­ном, и все же я чувс­тво­вала, что в глу­бине ду­ши он был доб­рый че­ловек. В мир­ное вре­мя на­вер­ня­ка ле­чил пять–шесть се­мей, знал в ли­цо сво­их па­ци­ен­тов и пом­нил на­изусть все их хво­ри. И ко­неч­но же, он быс­тро су­мел бы обод­рить по­пав­шую в его ка­бинет оро­бев­шую двад­ца­тилет­нюю дев­чонку. Но сей­час, ког­да его бо­лее мо­лодые кол­ле­ги ока­зались на фрон­те, при­ем­ная бы­ла до от­ка­за за­бита людь­ми, а ра­бочий день длил­ся две­над­цать ча­сов, взгляд его вос­па­лен­ных глаз вы­ражал од­ну толь­ко бес­ко­неч­ную ус­та­лость по­полам с же­лани­ем пос­ко­рее по­кон­чить с оче­ред­ным по­сети­телем.

Бег­ло ме­ня ос­мотрев, он ска­зал, что по­ка не мо­жет с уве­рен­ностью су­дить о мо­ем сос­то­янии.

— При­ходи­те че­рез шесть не­дель, тог­да все ста­нет яс­но.

Шесть не­дель! Со­рок дней не­оп­ре­делен­ности, воз­раста­юще­го от­чужде­ния со сто­роны Дже­фа, ин­кви­зитор­ских взо­ров мис­сис Кинг­сли! Нет, это по­каза­лось мне слиш­ком.

— Но я не мо­гу ждать так дол­го! — в от­ча­янии вос­клик­ну­ла я. — Мне нуж­но знать сей­час!

Бу­дет ли мне прок от то­го, что я по­лучу от­вет не­мед­ленно, я не за­думы­валась.

В пер­вый раз за вре­мя при­ема док­тор Дэ­вис под­нял на ме­ня гла­за.

— По­чему та­кая сроч­ность?

— Мой муж от­плы­ва­ет к Фи­лип­пи­нам че­рез нес­коль­ко дней, — сдав­ленно про­бор­мо­тала я.

— Ну что же… Так и быть, я нап­равлю вас в ла­бора­торию, — он что–то на­писал на лис­тке бу­маги и про­тянул его мне. — Об­ра­бот­ка ре­зуль­та­тов ана­лизов зай­мет двад­цать че­тыре ча­са. Зав­тра ве­чером вы по­лучи­те от­вет.

— Бла­года­рю вас док­тор, — дро­жащи­ми паль­ца­ми я взя­ла за­вет­ный лис­ток.

— Не огор­чай­тесь, — ска­зал мне на­пос­ле­док док­тор Дэ­вис, и в его го­лосе пос­лы­шалось неч­то по­хожее на учас­тие. — Ес­ли у вас и вправ­ду бу­дет ре­бенок, от­не­ситесь к это­му спо­кой­но. Это не та­кая уж боль­шая тра­гедия, по­верь­те. По­думай­те, что ста­нет с ми­ром, ес­ли жен­щи­ны пе­рес­та­нут ро­жать де­тей.

Ко­неч­но же, мис­сис Кинг­сли ока­залась пра­ва: я бы­ла бе­ремен­на. Мне приш­лось поз­во­нить в «Кон­со­лидей­тед эй­ркрафт» и от­ка­зать­ся от мес­та. Так раз­ве­ялись мои меч­ты о ра­боте, о но­вой об­ста­нов­ке, о под­ружках, с ко­торы­ми мож­но по­суда­чить про на­ряды или прос­то пе­реки­нуть­ся шут­кой. Я чувс­тво­вала се­бя так же, как зак­лю­чен­ный, ко­торый слы­шит, как за­щел­кнул­ся за­мок его тю­рем­ной ка­меры. От­ны­не мне суж­де­но нав­сегда стать плен­ни­цей уг­рю­мого до­ма Вей­дов.

Джеф, уз­нав но­вость, по­вел се­бя сов­сем не так, как мо­лодые мужья в ки­нофиль­мах, ко­торые, прос­лы­шав, что ско­ро ста­нут от­ца­ми, вне се­бя от счастья ду­шат в объ­яти­ях жен и тут же при­нима­ют­ся при­думы­вать имя бу­дуще­му пер­венцу.

— За­чем те­бе это по­надо­билось? — с раз­дра­жени­ем спро­сил он, как буд­то я на­роч­но при­жила ре­бен­ка с ка­кой–то неб­ла­говид­ной целью на сто­роне.

— Я сде­лала это не без тво­ей по­мощи, — сер­ди­то за­мети­ла я. — И что пло­хого в том, что у нас бу­дет ре­бенок?

— Ты прек­расно по­нима­ешь, что этим все ос­ложня­ет­ся.

— Что ос­ложня­ет­ся?

Вмес­то от­ве­та он схва­тил свою фу­раж­ку и, хлоп­нув дверью, выс­ко­чил из ком­на­ты, ос­та­вив ме­ня си­деть на кро­вати, го­товую вот–вот раз­ре­веть­ся от оби­ды и уни­жения. Джеф вер­нется, Джеф неп­ре­мен­но оду­ма­ет­ся, гло­тая сле­зы, твер­ди­ла я се­бе. Он вспы­лил по­тому, что из­вестие ока­залось для не­го слиш­ком не­ожи­дан­ным. Че­рез не­кото­рое вре­мя он свык­нется с мыслью о на­шем бу­дущем ма­лыше и пой­мет, что без де­тей не мо­жет быть нас­то­ящей семьи.

Од­на­ко зна­комый ехид­ный го­лосок внут­ри ме­ня спро­сил: а что, ес­ли он не за­хочет это­го по­нять? Что ты бу­дешь де­лать тог­да?

С мис­сис Кинг­сли я встре­чалась толь­ко во вре­мя еды. Ее не­доб­рые чер­ные гла­за цеп­ким взгля­дом ощу­пыва­ли мою фи­гуру каж­дый раз, ког­да я вхо­дила в сто­ловую. Я из­бе­гала ос­та­вать­ся с ней на­еди­не, бо­ясь еще раз ус­лы­шать ос­корби­тель­ные сло­ва о том, что ре­бенок не по­может мне удер­жать — «опу­тать», как она вы­рази­лась, — Дже­фа.

То­ни ог­ра­ничил­ся лишь ко­рот­ким за­меча­ни­ем:

— Чес­тно го­воря, я ду­мал, что ты бу­дешь ум­нее.

Мне сле­дова­ло бы оби­деть­ся на не­го за эти сло­ва, но он про­из­нес их без вся­кой злос­ти, как бы кон­ста­тируя пе­чаль­ный факт. Я чувс­тво­вала, что по–сво­ему То­ни жа­ле­ет ме­ня.

Бла­город­ный Сь­ю­ард ос­тался ве­рен се­бе. Он был со мной не­из­менно веж­лив, от­кры­вал пе­редо мной две­ри, про­пус­кал впе­ред и вся­кий день уч­ти­во справ­лялся — впро­чем, до­воль­но рав­но­душ­но — о мо­ем са­мочувс­твии.

И толь­ко од­на мис­сис Вейд приш­ла в со­вер­шенный вос­торг, ког­да мис­сис Кинг­сли за ужи­ном объ­яви­ла о том, что я жду ре­бен­ка.

— Ре­бенок! — мис­сис Вейд с дет­ской не­пос­редс­твен­ностью всплес­ну­ла ру­ками, гла­за ее ожи­вились. — Не мо­гу в это по­верить! Как же дав­но в на­шем до­ме не бы­ло ма­лень­ких де­тей! Чу­дес­но, ког­да на свет вдруг по­яв­ля­ет­ся кро­шеч­ное су­щес­тво! — на ее блед­ных ще­ках прос­ту­пил сла­бый ру­мянец. — Ког­да–то у ме­ня то­же был ре­бенок — ма­лют­ка доч­ка по име­ни Лот­ти. Она бы­ла пре­лесть ка­кая хо­рошень­кая! О, мне так хо­чет­ся, что­бы у Нэн­си ро­дилась доч­ка и что­бы она по­ходи­ла на Лот­ти!..

— Эр­нести­на! — воз­вы­сила го­лос мис­сис Кинг­сли, и ее зо­лотые серь­ги уг­ро­жа­юще кач­ну­лись.

Мис­сис Вейд сра­зу умол­кла, втя­нув го­лову в пле­чи. Она бро­сила на Бел­лу пе­репу­ган­ный взгляд, за­тем, вы­мучен­но улыб­нувшись, по­кор­но опус­ти­ла гла­за.

Над сто­лом по­вис­ло не­лов­кое мол­ча­ние. За этим мол­ча­ни­ем, за веч­ны­ми не­домол­вка­ми, ког­да раз­го­вор слу­чай­но ка­сал­ся до­чери Эр­нести­ны, чувс­тво­валась не­кая тай­на. Смерть Лот­ти бы­ла зап­ретной те­мой в семье. Двад­цать с лиш­ним лет то­му на­зад ма­лень­кая двух­летняя де­воч­ка, поч­ти мла­денец, слу­чай­но уто­нула в ла­гуне за са­дом — боль­ше­го мне знать не по­лага­лось. Но я поч­ти фи­зичес­ки ощу­щала, что, воп­ре­ки об­ще­му друж­но­му мол­ча­нию, тень ма­лыш­ки Лот­ти нез­ри­мо при­сутс­тву­ет в до­ме Вей­дов.

Гла­ва шес­тая 
[]

Но­ябрь вы­дал­ся хо­лод­ным и не­нас­тным. Нес­конча­емой че­редой тя­нулись пас­мурные дни, по­хожие один на дру­гой, как две кап­ли дож­дя. Сквозь сплош­ную пе­лену се­рых об­ла­ков из­редка прог­ля­дыва­ло сол­нце, но его лу­чи не дос­ти­гали ис­тоско­вав­шей­ся по све­ту зем­ли. Мор­ской ве­тер, хо­зя­ин здеш­них мест, рев­ни­во ох­ра­нял сум­рак, на­гоняя вы­ше са­мых вы­соких де­ревь­ев гус­той, как ки­сель, гряз­но–бе­лый ту­ман.

Я час­то бро­дила по ок­рес­тнос­тям. Ско­ро у ме­ня вы­рабо­тал­ся при­выч­ный мар­шрут: сна­чала я доб­ре­дала до ог­ра­ды во­ен­ной ба­зы и смот­ре­ла на ак­ку­рат­ные ря­ды ма­лень­ких до­миков, ко­торые ох­ра­няли мор­ские пе­хотин­цы. По­том шла к оди­нокой ка­мен­ной ска­мей­ке у са­мой кром­ки во­ды. Там я мог­ла си­деть ча­сами, наб­лю­дая за ре­вущи­ми вол­на­ми, иног­да гро­зив­ши­ми смыть ме­ня с пус­тынно­го бе­рега. Но я не ис­пы­тыва­ла стра­ха, а нас­лажда­лась све­жестью мор­ско­го воз­ду­ха и бод­ря­щими уко­лами со­леных брызг. Мне бы­ло хо­рошо, го­раз­до луч­ше, чем в удуш­ли­вой ат­мосфе­ре до­ма Вей­дов. От­сю­да мож­но бы­ло ви­деть во­ен­ные ко­раб­ли, бро­сив­шие яко­ря в ма­лень­кой бух­те. Прон­зи­тель­ные кри­ки ча­ек впол­не со­от­ветс­тво­вали мо­ему нас­тро­ению.

Обыч­но че­рез не­кото­рое вре­мя я за­быва­лась, от­ре­ша­ясь от зем­ных за­бот, и пог­ру­жалась в без­думное оце­пене­ние. Но, сколь­ко бы оно ни дли­лось, нас­ту­пал мо­мент, ког­да при­ходи­лось воз­вра­щать­ся на­зад и ид­ти зна­комой мрач­ной до­рогой под на­вис­ши­ми де­ревь­ями, че­рез се­рые же­лез­ные во­рота в не­весе­лый дом, зас­ло­няв­ший мне весь бе­лый свет.

Мне хо­телось выр­вать­ся из за­точе­ния, и я по­думы­вала о воз­вра­щении в Кол­тон, о чем де­ликат­но на­мек­ну­ла в пись­ме к ма­чехе. Я на­писа­ла, что жду ре­бен­ка, что ско­ро Джеф у­едет и мне бу­дет оди­ноко. В от­ве­те со­дер­жа­лись уп­ре­ки в нес­во­ев­ре­мен­ном за­мужес­тве и слиш­ком ран­ней бе­ремен­ности. «Мы, ко­неч­но, бу­дем очень ра­ды, Нэн­си, — пи­сала ма­чеха, — но я не знаю, где те­бя раз­местить. Наш дом — вре­мя ведь во­ен­ное — по­лон мо­лоды­ми лей­те­нан­та­ми с во­ен­но–воз­душной ба­зы. С ни­ми пол­но хло­пот, хоть они до­воль­но ми­лы…» Я сра­зу же пред­ста­вила се­бе улы­ба­ющу­юся ма­чеху, как она с удо­воль­стви­ем го­товит для лет­чи­ков сво­их фир­менных цып­лят и до­тош­но вхо­дит во все их проб­ле­мы. «Джеф те­бя ведь не бро­сил? — спра­шива­ла она. — Его семья, я ду­маю, бу­дет про­тив тво­ей по­ез­дки. Бу­дущий нас­ледник дол­жен ро­дить­ся в сво­ем по­местье, не так ли?»

Го­ворить прав­ду бы­ло бес­по­лез­но. Я за­ранее зна­ла, что ме­ня не пой­мут, бу­дут жа­леть. Ма­чеха ска­жет: «Ты что, не мог­ла удер­жать муж­чи­ну?» По ее пред­став­ле­ни­ям, по­чер­пну­тым из ро­манов, жен­щи­ны дол­жны «удер­жи­вать» му­жей. Под­ру­ги тай­но поз­ло­радс­тву­ют, прик­ры­ва­ясь де­лан­ным со­чувс­тви­ем: «Бед­ня­га Нэн­си! Я сра­зу ре­шила, что она ему не па­ра. Он ведь та­кой кра­савец. Уди­витель­но, как он во­об­ще же­нил­ся на ней».

Кро­ме то­го, в глу­бине ду­ши я на­де­ялась, что он вер­нется. В са­мом де­ле, по­чему бы и нет? Деп­рессии бы­ва­ют у всех, но у не­го, у не­ис­пра­вимо­го жиз­не­люба, это не мог­ло про­дол­жать­ся дол­го. В кон­це кон­цов, он оду­ма­ет­ся и, ко­неч­но же, вер­нется — не смо­жет не вер­нуть­ся — к сво­ей же­не и ре­бен­ку.

Вско­ре я впа­ла в су­мереч­ное сос­то­яние. Обыч­ная ут­ренняя сла­бость пос­те­пен­но рас­тя­нулась на весь день. От­вра­щение к еде ска­залось на мо­ей фи­гуре: я прев­ра­тилась в хо­дячий ске­лет. Вер­нее не хо­дячий, а ле­жачий, по­тому что ста­ла про­водить дни в нес­конча­емом чте­нии, пог­ло­щен­ная пе­режи­вани­ями ли­тера­тур­ных ге­ро­ев, тер­певших бедс­твия на про­тяже­нии все­го ро­мана, что­бы в кон­це обя­затель­но по­лучить счастье в наг­ра­ду. Лю­бое воз­вра­щение из ми­ра грез вы­зыва­ло у ме­ня до­саду.

По но­чам Джо поч­ти не по­яв­лялся. А ког­да при­ходил, де­монс­три­ровал пол­ное пре­неб­ре­жение ко мне. Вмес­те с мис­сис Кинг­сли он си­дел на кух­не и ча­сами раз­го­вари­вал с ней, как буд­то меж­ду ни­ми мог­ло быть что–то об­щее. Сквозь зак­ры­тую дверь я слы­шала го­лоса и смех, час­то со­бира­лась на­рушить их у­еди­нение под бла­говид­ным пред­ло­гом («мне хо­чет­ся ча­шеч­ку ко­фе…»), но вся­кий раз гор­дость удер­жи­вала ме­ня.

Од­нажды ве­чером мы все, кро­ме Сь­ю­ар­да, у­ехав­ше­го на встре­чу ве­тера­нов, си­дели за ужи­ном. То­ни, Эр­нести­на Вейд, мис­сис Кинг­сли, Джеф и я рас­по­ложи­лись за од­ним сто­лом. Мис­сис Кинг­сли рас­ска­зыва­ла о но­вых со­седях.

— Сброд, — так она их оха­рак­те­ризо­вала. — При­еха­ли в на­деж­де по­лучить ра­боту на вновь от­крыв­шихся пред­при­яти­ях. Вот та­кие, как они, раз­бой­ни­ча­ют по­том на до­рогах.

То­ни воз­ра­зил:

— Та­кие не­посе­ды и рис­ко­вые лю­ди сде­лали Ка­лифор­нию та­кой, как она есть. Вспом­ни­те зо­лотую ли­хорад­ку со­роко­вых го­дов прош­ло­го ве­ка, по­ложив­шую на­чало рас­цве­та здеш­них мест. Ду­ма­ете, тог­да при­еха­лисю­да со­лид­ные, по­ложи­тель­ные бур­жуа?

Но мис­сис Кинг­сли уже осед­ла­ла сво­его лю­бимо­го конь­ка и не со­бира­лась прос­то так сле­зать с не­го.

— По­дож­ди­те, — не слу­шая оп­по­нен­та, прер­ва­ла она его воз­ра­жения. — От­ло­жите рас­сказ об ужа­сах тех лет до сле­ду­юще­го ра­за, — и за­гово­рила о слу­чае, о ко­тором со­об­щи­ла ве­чер­няя га­зета.

В те дни прес­са не ак­центи­рова­ла вни­мание об­щес­тва на те­ат­ре во­ен­ных дей­ствий, пред­по­читая умал­чи­вать о на­ших вре­мен­ных не­уда­чах, и за­пол­ня­ла стра­ницы де­шевы­ми сен­са­ци­ями. Мис­сис Кинг­сли сма­кова­ла под­робнос­ти звер­ско­го прес­тупле­ния, слу­чив­ше­гося, как ока­залось, сов­сем ря­дом с на­ми. Ка­кой–то мань­як буд­то бы ог­ра­бил и за­душил ста­руш­ку, а ее прив­ле­катель­ную дочь свя­зал и над­ру­гал­ся над ней. Этот рас­сказ так по­дей­ство­вал на мое во­об­ра­жение, что у ме­ня зат­ряслись гу­бы. Джеф зас­ме­ял­ся и ска­зал:

— Нэн­си, ес­ли кто–ни­будь к те­бе вло­мит­ся, дос­тань ре­воль­вер из ящи­ка сто­ла и зас­тре­ли его. — При этом он сде­лал вид, что у не­го в ру­ках ре­воль­вер, и нас­та­вил во­об­ра­жа­емое ору­жие пря­мо на ме­ня.

То­ни ска­зал:

— Ты хо­чешь ее убить, Джеф?

Я ви­дела, как свер­кну­ли гла­за му­жа. Он от­ве­тил с ус­мешкой:

— Ты се­год­ня мно­го сме­ешь­ся, То­ни. Смот­ри, как бы не приш­лось ско­ро зап­ла­кать.

Они всег­да так. То­ни под­на­чивал бра­та, а тот не по­нимал его шу­ток. Но оби­жать­ся друг на дру­га они дав­но пе­рес­та­ли.

За де­сер­том Джеф не­ожи­дан­но пер­вым под­нялся из–за сто­ла.

— Я зай­ду поб­рить­ся, — ска­зал он. — Пе­ред ноч­ным по­летом мне всег­да хо­чет­ся зай­ти в па­рик­ма­хер­скую. — Его ма­нера но­сить шля­пу по­ходи­ла на дет­скую ша­лость: так мал был про­межу­ток меж­ду но­сом и кра­ем го­лов­но­го убо­ра. — Не до­жидай­ся ме­ня, Нэн­си. Я не знаю, ког­да вер­нусь. Мо­жет, при­дет­ся за­дер­жать­ся.

— Да. Хо­рошо, — ти­хо от­ве­тила я, ус­та­вив­шись в свою та­рел­ку с шо­колад­ным пу­дин­гом. Кра­ем гла­за я ло­вила осуж­да­ющий взгляд мис­сис Кинг­сли. Не нуж­но бы­ло осо­бо нап­ря­гать­ся, что­бы по­нять, что имен­но она ду­мала: «Твой муж не хо­чет воз­вра­щать­ся к те­бе!» Го­лова моя опус­ти­лась еще ни­же. Я го­това бы­ла про­валить­ся сквозь зем­лю.

— По­дож­ди, — ос­та­новил То­ни по­вер­нувше­гося вы­ходить Дже­фа. — Я с то­бой.

Пос­ле ухо­да муж­чин мис­сис Кинг­сли ста­ла со­бирать со сто­ла гряз­ную по­суду. Я не по­мога­ла, по­тому что не прос­ти­ла ей оби­ды и ста­ралась из­бе­гать ее.

— Мне нуж­но ид­ти, — под­ня­лась я, гус­то пок­раснев от не­лов­кости.

Эр­нести­на то­же вста­ла.

— Как толь­ко я вы­мою по­суду, я то­же уй­ду, — ска­зала мис­сис Кинг­сли, об­ра­ща­ясь к нам обе­им.

— Ку­да вы уй­де­те? — уди­вилась Эр­нести­на.

— Ме­ня приг­ла­сил один друг. Мы по­едем с ним на вы­ход­ные в Лос–Ан­дже­лес. Врач по­сове­товал мне пе­реме­нить об­ста­нов­ку.

Мне хо­телось спро­сить, кто приг­ла­сил ее: не тот ли ши­рокоп­ле­чий мо­ряк, с ко­торым они бы­ли в оте­ле?

— Вы ос­та­вите нас на все вы­ход­ные? — уд­ру­чен­но про­из­несла Эр­нести­на.

Мис­сис Кинг­сли пре­неб­ре­житель­но ус­мехну­лась:

— Вы уже взрос­лые лю­ди, я вам не нянь­ка и не мо­гу си­деть на од­ном мес­те как при­вязан­ная. Ни­чего с ва­ми не слу­чит­ся.

— Но… — на­чала бы­ло Эр­нести­на, но я ее пе­реби­ла:

— Вы со­вер­шенно пра­вы, мис­сис Кинг­сли. Ко­неч­но, ни­чего с на­ми не слу­чит­ся.

Це­лых два дня я бу­ду хо­зяй­ни­чать на кух­не! Я ведь еще ни ра­зу ни­чего не при­гото­вила Дже­фу! Те­перь у ме­ня по­явит­ся воз­можность блес­нуть ку­линар­ным ис­кусс­твом. Я при­готов­лю фир­менное блю­до ма­чехи: жа­реных цып­лят! А по­том…

— Еда на два дня ле­жит в хо­лодиль­ни­ке, — прер­ва­ла мои меч­та­ния мис­сис Кинг­сли.

Ког­да мы ос­та­лись од­ни, я спро­сила Эр­нести­ну:

— Вы не хо­тите сыг­рать пар­тию в шаш­ки?

— Нет, — от­ве­тила она. — У ме­ня го­лова раз­бо­лелась.

— Хо­тите, я при­несу ас­пи­рин?

— Ты очень лю­без­на, Нэн­си. Луч­ше я пой­ду при­лягу. Мне не ос­та­валось ни­чего дру­гого, как пос­ле­довать ее при­меру.

Ночью ме­ня раз­бу­дили гром­ко хлоп­нувшие став­ни. Я вста­ла и пош­ла их зак­ры­вать. Мель­ком выг­ля­нув в ок­но, я за­мер­ла, лю­бу­ясь кра­сотой ноч­но­го пей­за­жа. По­ка ве­тер за­нимал­ся на­шими став­ня­ми, он вы­пус­тил из ви­ду не­бо, и оно, воп­ре­ки су­рово­му зап­ре­ту, очис­ти­лось от гряз­ных об­ла­ков — впер­вые, на­вер­ное, за этот ме­сяц. Пол­ная лу­на све­тила яр­че са­мого силь­но­го фо­наря. Де­ревья от­бра­сыва­ли при­чуд­ли­вые те­ни, пля­шущие по зем­ле от по­рывов сер­ди­того вет­ра. Зо­лоче­ные брон­зо­вые ча­сы в гос­ти­ной про­били по­лови­ну две­над­ца­того.

Вдруг хлоп­ну­ла на­руж­ная дверь, кто–то во­шел в дом. Не­уже­ли Джеф? Я не по­вери­ла. Муж ни­ког­да не при­ходил рань­ше ча­са но­чи. Мо­жет быть, То­ни? Но он го­ворил, что при­едет толь­ко ут­ром. Нет, ско­рее это все–та­ки Джеф вер­нулся до­мой рань­ше обыч­но­го. Не­кото­рое вре­мя я нап­расно жда­ла зву­ка его ша­гов, по­том на­кину­ла ха­лат и, не ду­мая об ос­то­рож­ности, спус­ти­лась вниз.

— Джеф? — спро­сила я, са­ма уди­вив­шись, как сла­бо и глу­хо зву­чит мой го­лос.

Мне ник­то не от­ве­тил. Вмес­то от­ве­та пос­лы­шал­ся не­яс­ный шум в сто­ловой. Вдруг мне на па­мять приш­ли мер­зкие под­робнос­ти ужас­но­го прес­тупле­ния, о ко­тором шла речь за ужи­ном. В этот мо­мент, оче­вид­но, сло­ман­ная вет­ка де­рева, под­хва­чен­ная вет­ром, с шу­мом упа­ла на кры­шу. Я вскрик­ну­ла, за­жав рот ла­донью. У ме­ня зат­ряслись ру­ки. В до­ме не бы­ло ни од­но­го муж­чи­ны, толь­ко две без­за­щит­ные жен­щи­ны, при­чем од­на из них — бе­ремен­ная, а вто­рая — су­мас­шедшая ста­руха. У ме­ня пе­ресох­ло во рту. Я ед­ва ды­шала. Пе­ред мо­им мыс­ленным взо­ром пред­стал не зна­ющий жа­лос­ти вор в чер­ной шля­пе по са­мые гла­за, ша­рящий в по­ис­ках до­бычи ру­ками в чер­ных ко­жаных пер­чатках. В сто­ловой он най­дет се­реб­ро. Удов­летво­рит­ся ли этой на­ход­кой его ал­чность? Или он бу­дет ис­кать хо­зя­ев, что­бы они под пыт­кой вы­дали ему до­маш­ние тай­ни­ки? Я ему ни­чего не ска­жу, по­тому что дей­стви­тель­но не знаю, где Джеф хра­нит свои сбе­реже­ния. Зна­ет ли это мис­сис Вейд?..

Тут мне на ум при­шел со­вет Дже­фа вос­поль­зо­вать­ся его ре­воль­ве­ром. Я вер­ну­лась, ра­зыс­ка­ла ору­жие, с опас­кой взя­ла, по­дивив­шись его тя­жес­ти и хо­лод­но­му блес­ку. До сих пор мне ни ра­зу не по­пада­лись на гла­за ве­щи по­доб­но­го ро­да, я дер­жа­лась от них по­даль­ше. Мне сто­ило боль­ших уси­лий не бро­сить ре­воль­вер на пол, как ядо­витую змею. Я взя­ла его обе­ими ру­ками и, еще силь­нее зад­ро­жав, пош­ла впе­ред.

За вре­мя, по­ка я го­тови­лась к от­по­ру, вор не ос­та­вил сво­их по­ис­ков. Он по­чему–то сов­сем не опа­сал­ся раз­бу­дить оби­тате­лей до­ма, с шу­мом выд­ви­гал и зад­ви­гал ящи­ки сто­лов, гром­ко то­пал, да­же раз­бил что–то стек­лянное. Ста­кан? Или лам­пу? Я шла на звук, ста­ра­ясь сту­пать ос­то­рож­но, что­бы зас­тать его врас­плох.

Но тут вор стал ру­гать­ся, и у ме­ня под­ко­сились но­ги. Это был зна­комый го­лос, про­из­но­сив­ший зна­комые сло­ва! Это был го­лос Дже­фа! Вне вся­кого сом­не­ния! Я по­дош­ла к вык­лю­чате­лю и заж­гла свет. Джеф тут же по­явил­ся в две­рях сто­ловой, нем­но­го по­качи­ва­ясь и дер­жа в ру­ке бу­тыл­ку вис­ки.

— По­чему ты не спишь? — про­из­нес он не­доволь­но. — Иди к се­бе и ло­жись в пос­тель!

— По­чему ты до­ма? Раз­ве у те­бя се­год­ня нет по­лета?

— Все пра­виль­но, я сей­час в по­лете! — ска­зал он и зас­ме­ял­ся удив­ленно­му вы­раже­нию мо­его ли­ца. — Вмес­те с Сим­мо­ном. Я ему раз­ре­шил по­уп­равлять се­год­ня са­моле­том и да­же вы­ходить в пи­ке столь­ко раз, сколь­ко его ду­ша по­жела­ет. Кро­ме ме­ня, боль­ше ник­то ему это­го не поз­во­ля­ет.

Я зна­ла о Сим­мо­не — Джеф мне рас­ска­зывал про это­го фа­натич­но пре­дан­но­го са­моле­там ме­хани­ка. Его страш­но тя­нуло ле­тать, и он не упус­кал ни еди­ной воз­можнос­ти. При этом всег­да клян­чил у пи­лотов, что­бы они ему да­ли вы­вес­ти са­молет из пи­ке — очень опас­но­го ви­ража, при­меняв­ше­гося толь­ко в са­мом на­чале вой­ны для осо­бо точ­но­го бом­бо­мета­ния.

— Ду­ма­ешь, ник­то не уз­на­ет? Те­бе не по­падет за это?

Джеф по­жал пле­чами и от­пил гло­ток пря­мо из гор­лышка.

— Пле­вать. Мне нуж­но бы­ло заб­рать от­сю­да свой бу­маж­ник — он пох­ло­пал се­бя по кар­ма­ну. — Вот он. Боль­ше ме­ня ни­чего здесь не дер­жит. По­ка, Нэн­си. Я по­шел.

— Джеф? По­дож­ди! — взмо­лилась я. — Ку­да ты идешь?

Я по­чувс­тво­вала что–то не­лад­ное.

— Ка­кая те­бе раз­ни­ца? — обер­нулся он из две­рей. Все свое рав­но­душие, все сдер­жи­ва­емое, на­коп­ленное и не­выс­ка­зан­ное пре­неб­ре­жение проз­ву­чало в этом воп­ро­се.

«Ка­кая те­бе раз­ни­ца?» — как горь­ко это слы­шать!

— Я твоя же­на, — ти­хо ска­зала я, опус­тив го­лову.

Джеф улыб­нулся, по­том рез­ко рас­хо­хотал­ся.

— О гос­по­ди! Же­на! За­будь это сло­во, лад­но? Я же­нил­ся на те­бе слу­чай­но, по­нима­ешь? Ког­да был нем­но­го не в се­бе, яс­но те­бе это или нет?

Его сло­ва би­ли на­от­машь, прон­за­ли нас­квозь, ли­шали пос­ледней на­деж­ды.

— Я ус­тал от тво­ей пос­тной фи­зи­оно­мии. Я на­шел дру­гую, ко­торая по­весе­лей. С ней у нас не бу­дет ни де­тей, ни семьи. Я хо­лос­тяк по на­туре, не­уже­ли не­понят­но? — он опять при­пал гу­бами к бу­тыл­ке.

— Но Джеф… — бес­силь­но опус­ти­ла я ру­ки.

— «Но Джеф», — пе­ред­разнил он про­тив­ным го­лосом. Это бы­ло так не­похо­же на не­го! Его ли это го­лос, его ли это ма­неры, спо­собен ли он на та­кой чу­довищ­ный пос­ту­пок? Да во­об­ще, он ли это? Или вмес­то не­го при­шел де­мон, при­няв­ший об­лик до­рого­го мне че­лове­ка, что­бы ис­по­ганить ду­шу?

— Дав­но со­бирал­ся те­бе ска­зать, все удоб­но­го слу­чая не бы­ло… Так вот: у­ез­жай от­сю­да. Хва­тит. Кон­че­но. Это не дол­жно бы­ло да­же на­чинать­ся. Би­лет я те­бе куп­лю, со­бирай­ся пря­мо сей­час. От ре­бен­ка я от­ка­зыва­юсь.

— Джеф!.. — поч­ти зак­ри­чала я. — Не го­вори так!

— Уже ска­зал, — ус­мехнул­ся он, опять прик­ла­дыва­ясь к бу­тыл­ке.

— Я… Вспом­ни, Джеф!.. Пом­нишь, ког­да мы по­жени­лись… Мы гу­ляли, да?.. Ведь ты лю­бил ме­ня, прав­да?!

— Что из то­го? За­чем ты, глу­пая, выш­ла за ме­ня за­муж?

— А за­чем ты сам на мне же­нил­ся?

— Ошиб­ся.

— Нет! — крик­ну­ла я еще гром­че. — Не го­вори так! По­чему ты не хо­чешь поп­ро­бовать все на­ладить?

— Я про­бовал. Мне не пон­ра­вилось.

— А что те­бе нра­вит­ся? — за­кипе­ла я от воз­му­щения. — Пь­янс­тво­вать? Раз­вле­кать­ся с де­воч­ка­ми в «Го­лубой ла­гуне»?

— Что? Кто это те­бе нап­лел про ме­ня?

— Ка­кая раз­ни­ца! Раз­ве я не пра­ва?

— Зат­кнись! Это не тво­его ума де­ло!

— Нет, мо­его! — я уже кри­чала изо всех сил.

Он под­ско­чил и от­ве­сил мне мощ­ную по­щечи­ну, от ко­торой заз­ве­нело в ушах.

Мое воз­му­щение пе­реш­ло в бе­шенс­тво. Я за­мах­ну­лась, что­бы уда­рить его, но он схва­тил ме­ня за ру­ки и не вы­пус­кал.

— Ты… Ты… — за­дыха­лась я, ста­ра­ясь выс­во­бодить­ся. В од­ной ру­ке я все еще сжи­мала пис­то­лет. До сих пор не мо­гу по­нять, как это про­изош­ло. Мно­го раз — и в снах, и в во­об­ра­жении — пе­режи­вала я за­ново на­ше стол­кно­вение, но ни ра­зу так и не смог­ла яс­но за­фик­си­ровать страш­ный мо­мент на­жатия кур­ка. Как это у ме­ня по­лучи­лось? Не знаю. Но, тем не ме­нее, гря­нул выс­трел и Джеф упал. Не в си­лах вы­мол­вить сло­во или дви­нуть­ся с мес­та, я зак­ры­ла гла­за и ос­та­лась сто­ять в не­под­вижнос­ти. Мне хо­телось уме­реть и нав­сегда ис­чезнуть из па­мяти люд­ской. Я прок­ли­нала тот день и час, ког­да ро­дилась. За­чем я до­жила до это­го по­зора?

Ког­да, че­рез ка­кое–то вре­мя, я от­кры­ла все–та­ки гла­за, Джеф ле­жал ли­цом вниз. Вок­руг ви­тал сла­бый за­пах по­роха и вис­ки.

— Джеф… — про­шеп­та­ла я и шаг­ну­ла к не­му по ос­колкам раз­би­той бу­тыл­ки. — Джеф!..

Ме­ня ох­ва­тила страш­ная сла­бость и ед­ва не выр­ва­ло. Но тут по­тяну­ло хо­лодом. Ока­залось, что это во­шел То­ни.

Нес­коль­ко не­пере­дава­емых ми­нут мы мол­ча смот­ре­ли друг на дру­га.

— Что… — на­чал он, но по­том по­вер­нулся зах­лопнуть дверь. — Что слу­чилось?

Ору­жие вы­пало из мо­их ос­ла­бев­ших паль­цев.

— Я его… — спазм ме­шал мне го­ворить, ко­лени зад­ро­жали силь­нее.

То­ни наг­нулся и пе­ревер­нул те­ло на спи­ну. Пу­ля обе­зоб­ра­зила ли­цо уби­того.

— Идем на кух­ню, — ска­зал То­ни и по­вел ме­ня за­руку.

Я не соп­ро­тив­ля­лась.

На кух­не он за­жег свет и дал мне пол­ный ста­кан брен­ди.

— Это встрях­нет те­бя. Пей. По­том рас­ска­жешь.

Он сел нап­ро­тив, на­лил се­бе во вто­рой ста­кан и стал ждать. Но у ме­ня не бы­ло сил ни на что.

— Пей, пей. До дна… Вот так. А те­перь ска­жи, что слу­чилось.

— Я зас­тре­лила Дже­фа… Я ду­мала, это гра­битель, и взя­ла пис­то­лет… Ме­ня раз­бу­дил шум, по­нима­ешь? — язык стал на­конец по­вино­вать­ся мне. — Он ска­зал, что я ему не нуж­на, что он на­шел ко­го–то по­луч­ше. У ме­ня, по его мне­нию, пос­тная фи­зи­оно­мия. Он уда­рил ме­ня. А по­том… Пис­то­лет выс­тре­лил!

У То­ни от­висла че­люсть от изум­ле­ния.

— Че­го–че­го? — прер­вал он ме­ня. — Джеф по­гиб в ави­аци­он­ной ка­тас­тро­фе час на­зад! Имен­но по­это­му я и при­ехал сю­да. Со­об­щить. Его са­молет упал в мо­ре и за­тонул. Он во­шел в кру­тое пи­ке, но не смог вый­ти из не­го вов­ре­мя. Спа­сате­ли не ус­пе­ли… Вот что про­изош­ло!

— Сим­мон…

— Да, Сим­мон был, го­ворят, вмес­те с ним.

— Джеф, по его сло­вам, раз­ре­шил Сим­мо­ну по­летать вмес­то се­бя.

— А! Черт возь­ми, не мо­жет быть!.. То–то я смот­рю — ма­шина Дже­фа у во­рот…

— Но он все рав­но мертв… — я пос­мотре­ла на свои ру­ки, на об­ру­чаль­ное коль­цо. Те­перь мне нуж­но бу­дет вдовье ук­ра­шение.

— Нэн­си… — он ви­димо пы­тал­ся соб­рать­ся с мыс­ля­ми. — На­вер­ное, нуж­но выз­вать по­лицию.

— Да, — отоз­ва­лась я ус­та­ло. — Ко­неч­но.

То­ни встал и нап­ра­вил­ся к те­лефо­ну.

Че­рез ми­нуту я ус­лы­шала, как он го­ворит в труб­ку:

— При­ез­жай­те. Про­изош­ло нес­частье.

Нес­частье! Я уби­ла Дже­фа! Не­ча­ян­но. Я выс­тре­лила в не­го, и он умер.

— Сей­час при­едут, — ска­зал вер­нувший­ся То­ни.

Ве­тер за ок­ном уси­лил­ся. Те­перь он выл в тру­бе и тре­пал став­ни. Они хло­пали, как выс­тре­лы. Как выс­трел. Мой.

— Твоя ма­ма ни­чего не зна­ет, — ска­зала я. — У нее бо­лела го­лова, и она при­няла ас­пи­рин. Уз­на­ет по­том, ког­да прос­нется. Я…

— Ей–то что… Она ни­ког­да осо­бен­но… не пек­лась о Дже­фе.

— Но он же ее сын.

Да, сын. Вер­нее, был сы­ном. На­до при­выкать го­ворить о Дже­фе в про­шед­шем вре­мени, при­выкать, что его боль­ше нет. Не ве­рит­ся как–то. Неп­ри­выч­но. Мне вспом­нился день, ког­да я впер­вые его уви­дела, кра­сиво­го, строй­но­го, под­тя­нуто­го, с жиз­не­радос­тной улыб­кой… И вот его не ста­ло. Сле­зы на­вер­ну­лись мне на гла­за.

— Нэн­си, ког­да при­едет по­лиция, ты мол­чи. Ска­жи толь­ко, что без ад­во­ката не бу­дешь да­вать по­каза­ния, и боль­ше не го­вори ни сло­ва, хо­рошо?

— То­ни, я уби­ла его. За­чем это скры­вать? По­нима­ешь — я у–би–ла Дже–фа!!!

— Это — все­го лишь нес­час­тный слу­чай, так? Ре­воль­вер выс­тре­лил сам.

— Да, ко­неч­но… Но… То­ни, Как те­бе ска­зать… Он на­гово­рил мне та­кого, что я дей­стви­тель­но бы­ла го­това его убить…

— Ты уве­рена?

— Я… Я… Труд­но ска­зать. Он та­кого на­гово­рил! Ска­зал, что­бы я со­бира­ла ве­щи… Он был пь­ян!

— Лад­но, да­вай не бу­дем об этом. Толь­ко не пе­реби­вай ме­ня, ког­да я нач­ну го­ворить с по­лици­ей, не лезь впе­ред, до­гово­рились?

Я кив­ну­ла. Мы по­мол­ча­ли. На­чал­ся дождь. С шу­мом вклю­чил­ся хо­лодиль­ник. Став­ни ста­ли хло­пали еще силь­нее, те­перь они би­ли не по нер­вам, а по ушам.

— Я не мо­гу, пой­ду зак­рою став­ни, — ска­зала я.

То­ни сог­ла­сил­ся. Ему этот стук то­же не нра­вил­ся.

Он вдруг под­нялся, снял с ве­шал­ки ста­рый плащ, слиш­ком ему ко­рот­кий.

— Пой­ду за­гоню в га­раж «бь­ю­ик». Что ему мок­нуть под дож­дем? — про­бор­мо­тал он.

Ос­тавшись од­на, я ис­пу­галась. При каж­дом но­вом по­рыве вет­ра мне чу­дилось, что дом крях­тит от на­туги, го­товый вот–вот раз­ру­шить­ся. Я ста­ралась не ду­мать о ле­жащем ря­дом че­лове­ке с пус­ты­ми нез­ря­чими гла­зами. Что­бы от­влечь­ся, я ста­ла пе­рес­чи­тывать утят на узо­ре ска­тер­ти.

То­ни дол­го не бы­ло.

Ми­нуты тя­нулись не­выно­симо мед­ленно. В кон­це кон­цов я ре­шила ид­ти под дождь ис­кать То­ни. Луч­ше про­мок­нуть и за­мер­знуть, чем сой­ти с ума в теп­ле. Но толь­ко я вста­ла на но­ги, как он вер­нулся, мок­рый с го­ловы до ног.

— Там нуж­на лес­тни­ца, — нев­нятно про­бор­мо­тал он. — Ина­че не доб­рать­ся. — И стал сни­мать плащ.

Но тут заз­ве­нел зво­нок.

— Си­ди здесь, — То­ни сно­ва стал оде­вать­ся. — Это, на­вер­ное, по­лиция. Я сам от­крою.

— Нет, — ска­зала я. — Я то­же пой­ду.

И мы пош­ли вдво­ем.

На мес­те прес­тупле­ния свет все еще го­рел, хрус­те­ли под но­гами ос­колки раз­би­той бу­тыл­ки. Но те­ла не бы­ло! Так же как и пис­то­лета!

Они ис­чезли без вся­кого сле­да.

Гла­ва седь­мая 
[]

Го­лова у ме­ня зак­ру­жилась, но­ги под­ко­сились, и я упа­ла бы, ес­ли бы То­ни вов­ре­мя не под­держал ме­ня. Гла­за мои са­ми со­бой зак­ры­лись.

Как буд­то из­да­лека до­нес­ся муж­ской го­лос, уте­ша­ющий и под­бадри­ва­ющий. Кто–то стал энер­гично тряс­ти ме­ня за пле­чи.

— Ра­ди бо­га, не па­дай в об­мо­рок! — поп­ро­сил го­лос — Я дол­жен впус­тить по­лицию, а то они черт зна­ет что по­дума­ют.

— Хо­рошо, — от­ве­тила я, лишь бы от ме­ня от­вя­зались. Мне хо­телось лечь на пол, зак­рыть гла­за, зат­кнуть уши и и ни о чем не ду­мать.

Ме­ня по­сади­ли в крес­ло. Ско­ро я ус­лы­шала шум от­кры­ва­емой две­ри и звук ша­гов нес­коль­ких че­ловек. По­том пос­лы­шал­ся низ­кий, хрип­лый муж­ской го­лос:

— Мы по­лучи­ли вы­зов.

Я от­кры­ла гла­за. Пе­редо мной сто­яли два по­лицей­ских. Го­ворил, по–ви­димо­му, стар­ший по зва­нию: по­жилой че­ловек, ко­рот­ко стри­жен­ный, с ру­сыми во­лоса­ми, слег­ка тро­нуты­ми се­диной.

— Это вы зво­нили? Лей­те­нант Вейд, ес­ли не оши­ба­юсь?

— Да, — от­ве­тил То­ни. — А это мис­сис Вейд, же­на мо­его бра­та, Джеф­фри Вей­да, не­дав­но зас­тре­лен­но­го здесь при стран­ных об­сто­ятель­ствах.

Гла­за у по­лицей­ско­го бы­ли ко­лючие, по­доз­ри­тель­ные, ка­кого–то не­оп­ре­делен­но­го, поч­ти бе­лого цве­та. Взгляд его вы­зывал оз­ноб.

— Раз­ре­шите пред­ста­вить­ся: ка­питан Кэл­двел из от­де­ла убий­ств. А это лей­те­нант Пар­сон.

По­лицей­ский по­моло­же сто­ял, ши­роко рас­ста­вив но­ги, дер­жа ру­ки в кар­ма­нах, не сняв фу­раж­ки. Его ли­цо ни­чего не вы­ража­ло, кро­ме уг­рю­мого не­дове­рия ко все­му на све­те.

— Где труп? — спро­сил ка­питан Кэл­двел.

То­ни в зат­рудне­нии на­мор­щил нос.

— По­нима­ете…

— Я спро­сил, где уби­тый? По­кажи­те мне те­ло.

— Э–э–э… Ви­дите ли…

— В чем де­ло?

По­лицей­ские ус­та­вились в не­до­уме­нии на То­ни.

— Де­ло в том, что те­ло ис­чезло…

— Что? — спро­сил оза­дачен­ный страж по­ряд­ка. — На­де­юсь, вы тут нам не шут­ки шу­тите?

— Э–э–э… Ви­дите ли, я сам в зат­рудне­нии. Час на­зад те­ло мо­его бра­та ле­жало вот здесь, на ков­ре. Де­ло бы­ло так: его же­на очень ис­пу­галась ноч­но­го шу­ма и ре­шила, что в дом заб­рался гра­битель. Она взя­ла из ящи­ка ре­воль­вер, о ко­тором как раз на­кану­не го­ворил Джеф, и приш­ла сю­да. Они пос­со­рились, ре­воль­вер неп­ро­из­воль­но выс­тре­лил…

— Где это про­изош­ло?

— Здесь.

— Вы не тро­гали те­ло?

— Нет.

Мо­лодой по­лицей­ский, снис­хо­дитель­но ки­вав­ший в про­дол­же­ние сбив­чи­вого рас­ска­за, под ко­нец кри­во ус­мехнул­ся. Его гла­за–щел­ки ус­пе­ли рас­смот­реть пред­по­лага­емое мес­то прес­тупле­ния до мель­чай­ших под­робнос­тей.

— А где кровь? — про­из­нес он свои пер­вые в те­чение раз­го­вора сло­ва.

— Она бы­ла, чес­тное сло­во, — ска­зала я. — У не­го… на ли­це… — сле­зы ду­шили ме­ня, я не смог­ла за­кон­чить фра­зы.

— Где хо­тя бы сле­ды кро­ви? — упорс­тво­вал нас­тырный мо­лодой че­ловек. — Здесь су­хо.

— Что вы на это ска­жете? — под­держал сво­его под­чи­нен­но­го ка­питан.

— Не знаю, — по­терян­но по­жал пле­чами То­ни. — Брат ле­жал здесь, — кля­нусь, чем хо­тите. По­том мы пош­ли на кух­ню и ос­та­вили его од­но­го.

— Вы не вы­ходи­ли из до­ма?

— Нет.

Я вспом­ни­ла, что он все–та­ки вы­ходил, но не при­дала это­му зна­чения. Так ли это важ­но?

— От­ку­да на по­лу би­тое стек­ло? По­хоже, кто–то раз­бил бу­тыл­ку?

— Да, — ска­зала я. — Это Джеф… пил из бу­тыл­ки, ког­да мы… Ког­да… — ры­дания опять прер­ва­ли ме­ня.

— Ког­да вы зас­тре­лили его?

— Я…

На этот раз То­ни не дал мне до­гово­рить.

— Нэн­си! По­мол­чи! — рез­ко при­казал он, а по­том по­вер­нулся к ка­пита­ну Кэл­две­лу. — По­нима­ете, они пос­со­рились, он стал вы­рывать у нее ре­воль­вер, про­изо­шел слу­чай­ный выс­трел.

— И он упал пря­мо здесь, на ко­вер?

— Да.

— Хо­рошо, а где же ору­жие?

На мгно­вение по­вис­ла тя­гос­тная па­уза.

— Оно то­же ис­чезло, — вы­давил из се­бя на­конец То­ни.

Опять во­цари­лась ти­шина. По­лицей­ские об­ме­нива­лись взгля­дами и ед­ва за­мет­ны­ми жес­та­ми, по­нимая, ви­димо, друг дру­га без слов. Ка­питан чуть слыш­но по­тянул но­сом воз­дух.

— Вы се­год­ня упот­ребля­ли ал­ко­голь? — с не­боль­шой до­лей иро­нии ос­ве­домил­ся он.

— Нет… — за­паль­чи­во на­чал бы­ло То­ни, но по­том гус­то пок­раснел. — То есть… да… Но уже пос­ле то­го, как пош­ли на кух­ню! По­нима­ете, нам на­до бы­ло прий­ти в се­бя. Нас тряс­ло. Без ста­кана брен­ди мы не мог­ли да­же раз­го­вари­вать!

— Ста­кан брен­ди?! Вы уве­рены, что боль­ше ни­чего не пи­ли?

То­ни пок­раснел еще боль­ше.

— Пос­лу­шай­те, брось­те ва­ши штуч­ки! Мы не бы­ли пь­яны, это точ­но! За­чем нам об­ма­нывать? Го­ворят вам, что брат ле­жал здесь мер­твым час на­зад! Брат! Ле­жал! Здесь! Мер­твый! Час! То­му! На­зад! Вам яс­но?!!

— Хо­рошо, — ка­питан опять шмыг­нул но­сом. — Не вол­нуй­тесь. Раз­бе­рем­ся. Бу­дем ду­мать. Кста­ти, у вас нет ка­ких–ни­будь пред­по­ложе­ний?

То­ни от­ри­цатель­но по­мотал го­ловой.

— Мо­жет быть, ваш брат был ра­нен, а не убит? Тог­да он мог встать или упол­зти ку­да–ни­будь.

— Нет. Я со­вер­шенно яс­но ви­дел, что он мертв.

Кэл­двел по­вер­нулся к сво­ему мол­ча­ливо­му спут­ни­ку.

— Пар­сон, пос­мотри­те вок­руг на вся­кий слу­чай.

Пар­сон, не го­воря ни сло­ва, вы­шел под про­лив­ной дождь. Кэл­двел дос­тал из кар­ма­на пач­ку си­гарет и про­тянул То­ни.

— Спа­сибо, не хо­чу, — от­ка­зал­ся То­ни.

— Да­вай­те спо­кой­но все об­су­дим, — ров­ным го­лосом пред­ло­жил ка­питан по­лиции.

— Пой­дем­те в ка­бинет, — су­хо ска­зал То­ни.

Он по­мог мне взоб­рать­ся по лес­тни­це. Я ед­ва пе­рес­тавля­ла но­ги. Ме­ня тряс­ло, все плы­ло пе­ред гла­зами. В ка­бине­те сто­ял стол, за ко­торым иног­да Эр­нести­на и Сь­ю­ард иг­ра­ли в шаш­ки, и два ди­вана, не счи­тая нес­коль­ких стуль­ев. Муж­чи­ны се­ли друг нап­ро­тив дру­га.

— Есть ли еще кто–ни­будь в до­ме? — на­чал ка­питан.

— Толь­ко моя ма­ма, — от­ве­тил То­ни. — Она спит.

— Ее не раз­бу­дил выс­трел?

— Она спит в даль­ней ком­на­те.

— На пер­вом эта­же? — уточ­нил по­лицей­ский и за­курил.

— Да.

— И она ни­чего не слы­шала? — пов­то­рил он воп­рос — Ду­ма­ете, в это лег­ко по­верить?

— Она спа­ла, я же вам ска­зал. Это, по–мо­ему, ес­тес­твен­но!

В этот мо­мент на по­роге по­явил­ся Пар­сон, от­ря­хивав­ший­ся пос­ле дож­дя, как мок­рый пес.

— Один муж­чи­на вы­ходил из до­ма, — от­ра­пор­то­вал он стар­ше­му.

— Что имен­но ты ус­мотрел?

— Ни чер­та! — про­вор­чал Пар­сон. — Без лод­ки здесь ни­куда не доб­рать­ся, — до­бавил он и то­же за­жег си­гаре­ту.

— Ну лад­но, да­вай­те вер­немся к са­мому на­чалу.

— По­дож­ди­те! — прер­вал его То­ни. — Мис­сис Вейд хо­чет…

— Пусть она са­ма ска­жет, ес­ли хо­чет, — па­риро­вал Кэл­двел. — Или ей ну­жен пе­ревод­чик?

— Раз­ве вы не ви­дите, в ка­ком она сос­то­янии? Го­ворить бу­ду я!

— Ес­ли мы за­хотим вас слу­шать, не так ли?

— Зна­ете что?! — воз­му­тил­ся То­ни, со­бира­ясь вско­чить с ди­вана.

— Не на­до, То­ни, — ска­зала я, по­ложив ему ру­ку на ко­лено. — Ка­питан прав. Я… Я уже чувс­твую се­бя по­луч­ше.

— Прек­расно, мис­сис Вейд, — ска­зал Кэл­двел и скор­чил гри­масу, ко­торая, на­вер­ное, оз­на­чала у не­го улыб­ку.

Я по­пыта­лась как мог­ла связ­но рас­ска­зать обо всем слу­чив­шемся, на­чиная со сво­его ноч­но­го про­буж­де­ния и до при­ез­да То­ни. Труд­но бы­ло не от­вле­кать­ся, не пой­ти на по­воду ска­чущих мыс­лей. Ка­питан не то­ропил ме­ня, не за­давал мно­го воп­ро­сов, иног­да пе­режи­дал, по­ка я ус­по­ко­юсь.

— По ка­кой при­чине вы ста­ли… драть­ся? — спро­сил он и вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня, как буд­то ис­кал сле­ды по­щечи­ны Дже­фа.

Не мог­ла ж я ему все рас­ска­зать! Как приз­нать­ся, что те­бя вы­гонял из до­ма собс­твен­ный муж? Ска­зать та­кое труд­нее, чем да­же выс­тре­лить из пис­то­лета!

— Это се­мей­ное де­ло, — про­лепе­тала я.

Пар­сон рез­ко вып­ря­мил­ся и по­ложил но­гу на но­гу. Мне по­каза­лось, что он хо­чет что–то ска­зать, но по­лицей­ский мол­чал, щу­рясь на ме­ня сквозь си­гарет­ный дым.

— Так, — по­вер­нулся ка­питан к То­ни. — Те­перь ва­шао че­редь. Что вы мо­жете до­бавить?

То­ни рас­ска­зал, что был на во­ен­но–воз­душной ба­зе вмес­те с бра­том, по­том за­шел к друзь­ям по­бол­тать, но тут его нас­тигла тра­гичес­кая весть об ава­рии са­моле­та, в ко­тором его брат со­вер­шал учеб­но–тре­ниро­воч­ный по­лет.

— Ник­то не знал, что на са­мом де­ле вмес­то лет­чи­ка са­моле­том уп­равля­ет ме­ханик Сим­мон, — по­качал он го­ловой и про­дол­жал рас­сказ о сво­ей по­ез­дке в дом, в ко­тором об­на­ружил те­ло уже оп­ла­кан­но­го им бра­та.

— Зна­чит, уби­тый ка­ким–то об­ра­зом ис­чез… — за­дум­чи­во про­гово­рил ка­питан Кэл­двел уже без преж­не­го скеп­си­са.

Вне­зап­но раз­дался ка­кой–то шум в две­рях. Мы все обер­ну­лись и уви­дели Эр­нести­ну Вейд в ноч­ной ру­баш­ке.

— О, я и не зна­ла, что у нас гос­ти, — же­ман­но про­из­несла она. — То­ни, кто эти лю­ди?

То­ни вско­чил и под­бе­жал к ма­тери.

— Это так… Это друзья, ма­ма. По­чему ты не спишь? Иди, ло­жись, про­шу те­бя! Уже поз­дно.

— Ну как же я ос­тавлю гос­тей? — спро­сила она по­лусон­но.

— Не бес­по­кой­ся, ма­ма. — То­ни ле­гонь­ко под­талки­вал ее вон из ком­на­ты.

— Од­ну ми­нут­ку, — про­из­нес вдруг ка­питан Кэл­двел.

— Ос­тавь­те, про­шу вас, — приг­лу­шен­но ска­зал То­ни. — Вы же ви­дите, ма­ма спа­ла. Не­зачем сей­час бес­по­ко­ить ее.

— Поз­воль­те мне ре­шать, — ог­рызнул­ся по­лицей­ский.

— Что он хо­чет ре­шать? — по­ин­те­ресо­валась ста­рая ле­ди, поб­леднев вдруг как по­лот­но и ос­матри­вая всех нас по­оче­ред­но. — Что он хо­чет здесь ре­шать, То­ни? Что слу­чилось? Я хо­чу знать!

— Вы креп­ко спа­ли, мис­сис Вейд?

— О да. Я да­же те­перь не мо­гу прос­нуть­ся как сле­ду­ет, — за­гово­рила она по–дет­ски кап­ризным го­лосом. — Нэн­си да­ла мне две таб­летки ас­пи­рина. Я чувс­твую се­бя со­вер­шенно раз­би­той от этих пи­люль.

— Я те­бе при­несу во­ды, ма­ма. Хо­рошо? А сей­час пой­дем.

И они уш­ли. На этот раз пред­ста­вите­ли за­кона не ста­ли вме­шивать­ся. Они си­дели и мол­ча­ли до воз­вра­щения То­ни.

Ка­питан от­ме­тил его воз­вра­щение сног­сши­батель­ным воп­ро­сом:

— Убей ме­ня бог, не пой­му, за­чем мы вам по­надо­бились? Ну, спря­тали те­ло, так и ра­дова­лись бы, что уш­ли от на­каза­ния! А то ведь мы мо­жем най­ти труп, и тог­да вам не поз­до­ровит­ся!

— Обы­щите хоть все Со­еди­нен­ные Шта­ты! Я не пря­тал труп, чтоб вы про­вали­лись!

— Пос­лу­шай, ма­лый! — Бес­цвет­ные, ка­кие–то во­дянис­тые гла­за ка­пита­на вдруг прев­ра­тились в го­рячие уголья. — Не воз­ни­кай силь­но, по­нял? Ты сам нас выз­вал, те­перь тер­пи, по­нял? Мы к те­бе не нап­ра­шива­лись, а вот ты мо­жешь нап­ро­сить­ся, по­нял?

— А вы не дер­жи­те ме­ня за бол­ва­на или пь­яно­го, до­гово­рились?

— Где тут те­лефон? — ме­няя тон, спо­кой­но спро­сил Кэл­двел.

То­ни мол­ча по­казал в сто­рону при­хожей.

— Как поз­во­нить на во­ен­но–воз­душную ба­зу?

То­ни мол­ча на­писал на лис­тке ряд цифр и по­дал ка­пита­ну.

Мы не пос­ле­дова­ли за Кэл­две­лом, но мог­ли слы­шать каж­дое его сло­во, ска­зан­ное в те­лефон­ном раз­го­воре с ба­зой. Пос­ле пред­став­ле­ний и объ­яс­не­ний он за­дал воп­рос:

— Ме­ня ин­те­ресу­ет вот что: ле­тал ли се­год­ня ночью не­кий Джеф­фри Вейд?

По­том пос­ле па­узы…

— Вы уве­рены? Ошиб­ки быть не мо­жет? Ага. Спа­сибо.

Тут же по­лицей­ский воз­ник в две­рях.

— Так вот. Два с по­лови­ной ча­са на­зад са­молет, ве­домый ва­шим бра­том, упал в оке­ан. С ним в ка­бине дей­стви­тель­но на­ходил­ся ме­ханик Сим­мон. Но! Со­вер­шенно точ­но ут­вер­жда­ет­ся, что в са­моле­те на­ходят­ся ос­танки двух лю­дей, а не од­но­го.

— Ка­кая че­пуха! — воз­му­тил­ся То­ни, — Пос­мотри­те хоть на его ма­шину! Она сто­ит у во­рот. Кто бы мог без са­мого хо­зя­ина при­ехать в его дом на его ма­шине?

— В чем вы хо­тите ме­ня убе­дить? В том, что ваш брат дваж­ды по­гиб и дваж­ды ис­чез? За­чем мне его ма­шина? Мне ну­жен он сам! А не его ма­шина!

То­ни рас­крыл рот, что­бы воз­ра­зить, но не на­шел слов и по­нуро опус­тил го­лову.

Ка­питан Кэл­двел встал со сту­ла. Его спут­ник на­дел шля­пу.

— Лей­те­нант! — на­чал Кэл­двел. — Я не знаю, за­чем вы это все за­те­яли. Мо­жет, ког­да вы прос­пи­тесь…

— Сколь­ко раз вам пов­то­рять, что я не пь­ян! — ярос­тно зак­ри­чал То­ни, вско­чив со сту­ла, тя­жело ды­ша, сжи­мая и раз­жи­мая ку­лаки.

Я бо­ялась, как бы он не по­терял кон­троль над со­бой и не на­делал глу­пос­тей.

— Мне нап­ле­вать, пь­ян ты или нет. По за­кону, по­ка не най­де­но те­ло, мы не мо­жем на­чинать рас­сле­дова­ние, по­нял, соп­ляк? Corpus delicti на­зыва­ет­ся, по–ла­тыни. По­нял? Так–то.

То­ни мол­чал.

— Из всех фак­тов у ме­ня скла­дыва­ет­ся та­кая вер­сия: мис­сис Вейд — или вы оба — креп­ко вы­пили. Мис­сис Вейд ста­ла бу­янить, раз­би­ла бу­тыл­ку. Вы бы­ли не в си­лах ее ути­хоми­рить и ска­зали, что вы­зове­те сей­час по­лицию…

В сле­ду­ющее мгно­вение То­ни дви­нул­ся на по­лицей­ско­го с ку­лака­ми…

— То­ни! — зак­ри­чала я.

Он за­цепил­ся но­гой за нож­ку сту­ла и с гро­хотом упал на пол. По­лицей­ский не сдви­нул­ся с мес­та ни на дюйм.

— Иди сю­да, маль­чик, — с из­девкой про­цедил он. — Поп­ро­буй, ударь дя­дю. Тог­да я упе­ку те­бя за ос­кор­бле­ние влас­тей. А то, что по­луча­ет­ся? Зря я сю­да ехал, что ли? Хоть что–то по­лез­ное сде­лаю.

— То­ни! — кри­чала я, — По­жалуй­ста, не на­до, То­ни!

— Ва­ли от­сю­да, дя­дя, — ти­хо про­из­нес То­ни, взяв се­бя в ру­ки, — по­ка я те­бя са­мого не упек, за ос­кор­бле­ние.

Пос­ле их ухо­да То­ни ме­тал­ся по до­му, как мо­лодой тигр в клет­ке. Он не го­ворил мне ни сло­ва. Я си­дела, чувс­твуя се­бя сла­бой и без­за­щит­ной. Мне хо­телось прос­нуть­ся и что­бы все вер­ну­лось на­зад. Но это бы­ло не­воз­можно. Пе­редо мной, как сим­вол ре­аль­нос­ти, сто­яли рас­став­ленные на сто­ле шаш­ки, от­бра­сывав­шие от лун­но­го све­та сла­бые те­ни.

— То­ни!.. Как ты ду­ма­ешь?.. То­ни… Мо­жет, мы спим?..

— Я не знаю, что я ду­маю! Я знаю, что я ви­жу!

Вне­зап­но ос­трая боль прон­зи­ла ме­ня. По­том от­пусти­ла, и сно­ва прис­туп пов­то­рил­ся. Это ре­бенок — по­няла я. Как бы не бы­ло вы­киды­ша! Бо­же мой, ма­лыш, твоя ма­ма уби­ла тво­его от­ца! За­чем те­бе та­кая ма­ма? За­чем те­бе рож­дать­ся? Ужас­ная мысль зак­ра­лась мне в ду­шу.

Но по­том я пре­одо­лела ми­нут­ную сла­бость. Мне хо­телось ре­бен­ка, нес­мотря ни на что. Я вы­дер­жу, вот уви­дишь, мой ма­лыш! Ди­ван слег­ка скрип­нул, ког­да я с го­ловой ук­ры­валась пле­дом. Пот щи­пал мне гла­за, его хо­лод­ные струй­ки сбе­гали по спи­не. Из гру­ди вы­рыва­лись сто­ны, как у ди­кого зве­ря, по­пав­ше­го в ло­вуш­ку. Я гром­ко кри­чала:

— То­ни, То­ни! По­зови док­то­ра! Док­то­ра! Док­то­ра Дэ­виса!

И боль­ше уже ни­чего не пом­ню.

Гла­ва вось­мая 
[]

Поз­днее То­ни рас­ска­зал мне, что док­тор Дэ­вис не смог из–за ура­гана вов­ре­мя при­быть к нам. Но вы­киды­ша, тем не ме­нее, у ме­ня не слу­чилось. Ког­да док­тор все–та­ки на сле­ду­ющее ут­ро доб­рался до нас, у не­го от удив­ле­ния под­ня­лись вверх бро­ви.

— Вы са­ми не зна­ете, нас­коль­ко креп­кое у вас здо­ровье, — сдер­жи­вая ды­хание, про­гово­рил он.

— Знаю, — от­ве­тила я.

Мне бы­ло со­вер­шенно оче­вид­но, что я не вы­дер­жа­ла бы страш­но­го ноч­но­го ис­пы­тания, ес­ли бы не под­дер­жка дру­гого су­щес­тва, еще толь­ко при­об­ре­та­юще­го че­лове­чес­кий об­лик. Это су­щес­тво — мой бу­дущий ре­бенок. Без его же­лания жить на све­те, ко­торое я яс­но чувс­тво­вала, мне бы не вы­нес­ти ноч­ных тре­вол­не­ний. Он уже учас­тво­вал в мо­ей жиз­ни, а я да­же не зна­ла, маль­чик во мне или де­воч­ка. По­ка он прос­то ре­бенок. Мой и Дже­фа. Тут я зас­то­нала и за­мета­лась на сво­ем ло­же. Еще пред­сто­яло на­учить­ся спо­кой­но вспо­минать жес­то­кие сло­ва му­жа: «Ви­деть его не же­лаю!» Ну что ж, как Джеф за­хотел, так и выш­ло. Он те­перь ни­ког­да не уви­дит собс­твен­но­го ре­бен­ка. Эта мысль по­рази­ла ме­ня. Я от­ки­нула оде­яло, как буд­то со­бира­ясь ку­да–то сроч­но уй­ти. На са­мом де­ле мне прос­то хо­телось убе­жать от собс­твен­ных мыс­лей. Ед­ва я вста­ла на но­ги, как пол за­шатал­ся, зак­ру­жил­ся и оп­ро­кинул ме­ня на­зад, на смя­тую пос­тель. По­пыт­ка вер­нуть­ся к чте­нию не уда­лась. По­верх стра­ниц лю­бимых книг воз­ни­кал об­раз пь­яно­го и не­чело­вечес­ки жес­то­кого Дже­фа. Этот об­раз сто­ял пе­ред гла­зами, вре­мена­ми пол­ностью зас­ло­няя со­бой сю­жет и фа­булу, со­вер­шенно не да­вал сос­ре­дото­чить­ся на тре­вогах вы­думан­ных пер­со­нажей. На­вяз­чи­вые вос­по­мина­ния за­пол­ня­ли ме­ня всю без ос­татка, в моз­гу пос­то­ян­но мель­те­шил один–и тот же воп­рос: ку­да де­валось его те­ло? Сом­не­ния ста­ли одо­левать ме­ня: уж не пов­ре­дилась ли я в рас­судке?

Сон при­ходил толь­ко пос­ле ле­карств, вы­писан­ных вра­чом.

То­ни так и не об­на­ружил ни ма­лей­ше­го сле­да Дже­фа.

— Единс­твен­ное прав­до­подоб­ное, по–мо­ему, объ­яс­не­ние, — рас­суждал он впос­ледс­твии, — сос­то­ит в том, что, во–пер­вых, Джеф был не убит, а толь­ко ра­нен. А во–вто­рых, вый­дя в бес­созна­тель­ном сос­то­янии на ули­цу в та­кую по­году, упал в во­ду, зах­лебнул­ся и был сне­сен в оке­ан. Ина­че он ос­та­вил бы хоть ка­кой–ни­будь след.

Ког­да я уви­дела сво­его де­веря в пер­вый раз пос­ле той страш­ной но­чи, он выг­ля­дел как лу­натик, му­чимый бес­сонни­цей в те­чение, по край­ней ме­ре, нес­коль­ких не­дель. Его то­же тер­за­ли не­раз­ре­шимые воп­ро­сы.

— Как ты ду­ма­ешь, То­ни, мы мог­ли не ус­лы­шать, что дверь от­кры­ва­ет­ся? Мо­жет быть, Джеф дей­стви­тель­но вы­шел, ког­да мы си­дели на кух­не?

— Мо­жет быть. Шум вет­ра впол­не мог заг­лу­шить скрип две­ри.

— Но за­чем он тог­да взял ору­жие?

— От­ку­да я знаю? Он был не в се­бе! Он, на­вер­ное… А–а–а, к чер­ту! Не хо­чу боль­ше об этом ду­мать! Я схо­жу с ума! Не мо­гу боль­ше! Зна­ешь, да­вай прек­ра­тим это. Пред­ла­гаю до­верить­ся про­фес­си­ональ­но­му чутью по­лиции. Те­бе из­вес­тно мне­ние ка­пита­на Кэл­две­ла.

— А что ду­ма­ет семья? Эр­нести­на, Сь­ю­ард…

— Они счи­та­ют, что Джеф по­гиб в ка­тас­тро­фе. По­думай, сто­ит ли их пе­ре­убеж­дать? Да­вай ос­та­новим­ся на этом и не бу­дем боль­ше тра­тить вре­мя и нер­вы.

— Как его ма­ма?..

— Поп­ла­кала нем­но­го. Как всег­да, ког­да она че­го–то не по­нима­ет. Единс­твен­ным че­лове­ком, кто при­нял смерть бра­та близ­ко к сер­дцу, ока­залась мис­сис Кинг­сли! Ни­ког­да бы не по­думал! С ней да­же слу­чилась ис­те­рика — по–мо­ему, впер­вые в жиз­ни. Док­тор да­вал ей ус­по­ко­итель­ное.

Мис­сис Кинг­сли приш­ла ко мне ут­ром на вто­рой день и при­нес­ла зав­трак на под­но­се. Вид у нее был ужас­ный. Она ока­залась обык­но­вен­ной жен­щи­ной, пря­тав­шей до­селе свое ес­тес­тво под му­жепо­доб­ной мас­кой. Ли­цо ее по­жел­те­ло, под гла­зами по­яви­лись чер­ниль­ные кру­ги, во­лосы цве­та во­роно­ва кры­ла по­сереб­ри­лись на вис­ках.

— По–мо­ему, вам нуж­но от­дохнуть, — ска­зала я.

— Нет, от это­го толь­ко ху­же, — от­ве­тила она. — На­обо­рот, за ра­ботой от­ды­ха­ешь от тя­желых мыс­лей. — Пос­та­вив под­нос на сто­лик, она про­дол­жа­ла: — Ко­неч­но, не­лов­ко и го­ворить… — Гла­за у нее на­пол­ни­лись сле­зами, го­лос прер­вался. — Он был та­кой мо­лодой… Я чувс­тво­вала, что с ним мо­жет слу­чить­ся нес­частье, но все рав­но, это про­изош­ло так не­ожи­дан­но… Я лю­била его…

Мне ста­ло не по се­бе. Я опус­ти­ла гла­за. На под­но­се ле­жал зав­трак: ко­фе, хлеб, мар­ме­лад и ва­реные яй­ца. Мне хо­телось есть, но не­удоб­но бы­ло на­чинать же­вать пе­ред ли­цом скор­би по­жилой жен­щи­ны. А она про­дол­жа­ла свой взвол­но­ван­ный мо­нолог:

— Он с детс­тва был кра­сав­цем. Еще маль­чи­ком кру­жил го­ловы со­сед­ским дев­чонкам. Кра­сивый, силь­ный, уве­рен­ный, он пус­кал в ход ку­лаки там, где лю­бой бы на его мес­те по­ос­те­рег­ся. Эр­нести­на го­вори­ла, что он — ди­кий. Ди­кий? Нет! Пол­ный жиз­ни, го­ворю я! Нас­то­ящий муж­чи­на, всег­да зна­ющий, че­го он хо­чет, и всег­да дос­ти­га­ющий сво­ей це­ли! Мы по­нима­ли друг дру­га! — Мис­сис Кинг­сли прис­таль­но пос­мотре­ла на ме­ня так, что я пок­расне­ла. — Да… А те­перь вы — вдо­ва. — В ее го­лосе проз­ву­чала нот­ка со­чувс­твия.

— Мис­сис Кинг­сли… Я то­же очень стра­даю…

Толь­ко од­на она мог­ла от­да­лен­но пред­ста­вить се­бе мое сос­то­яние.

— Сей­час вы дол­жны ду­мать о ре­бен­ке, — ска­зала мис­сис Кинг­сли, пред­ва­ритель­но уте­рев гла­за и выс­моркав­шись. — Ешь­те за дво­их!

Мне ста­ло не­уют­но. Я не по­вери­ла в ее ис­крен­ность. Не­уже­ли она мо­жет так рез­ко ме­нять свое от­но­шение к че­лове­ку?

— Ваш бу­дущий ре­бенок — это все, что ос­та­лось на зем­ле от Дже­фа, — до­бави­ла она, уло­вив, ви­димо, мои сом­не­ния и же­лая их рас­се­ять или уве­рить са­му се­бя в ис­крен­ности пос­ледних слов. — Ведь это ре­бенок Дже­фа, прав­да?

— Прав­да…

— Я то­же так ду­маю. Та­кие, как вы, не глу­пят на сто­роне.

Это проз­ву­чало как на­мек на мою внеш­ность, а вов­се не как пох­ва­ла мо­ей доб­ро­дете­ли, но я не ста­ла оби­жать­ся.

— Я дол­жна сей­час уй­ти. Без ме­ня они не смо­гут по­зав­тра­кать. По­том вер­нусь заб­рать по­суду. Ешь­те. Ешь­те за дво­их.

В эту ночь ме­ня впер­вые по­сетил кош­мар, ос­тавший­ся за­тем со мной на дол­гие го­ды. Он не­от­вра­тимо пов­то­рял­ся в мель­чай­ших под­робнос­тях, и не бы­ло спа­сения от негр. Каж­дую ночь Джеф как буд­то бы си­дел в рес­то­ране с блон­динкой на ко­ленях. Каж­дый раз я под­хо­дила к не­му и го­вори­ла: «Идем до­мой». Он це­ловал дев­ку и от­ве­чал: «Иди. Я те­бя не дер­жу. Я те­бя не­нави­жу. Ос­тавь ме­ня в по­кое». Тог­да я нас­тавля­ла на не­го пис­то­лет и стре­ляла. Блон­динка с ди­ким виз­гом убе­гала, а уби­тый Джеф си­дел в преж­нем по­ложе­нии. Ста­ра­ясь скрыть сле­ды прес­тупле­ния, я с не­чело­вечес­кой си­лой, воз­можной толь­ко во сне, с кор­ня­ми вы­дер­ги­вала из кад­ки сто­яв­шую ря­дом не­боль­шую паль­му и кла­ла вмес­то нее мер­тво­го Дже­фа, пос­та­вив за­тем паль­му на мес­то, что­бы свер­ху прик­рыть те­ло. За­кон­чив ра­боту, я ог­ля­дыва­лась и за­меча­ла, что по­сети­тели рес­то­рана — тол­па лю­дей с не­раз­ли­чимы­ми ли­цами — сто­ят и смот­рят на ме­ня. В этот мо­мент блон­динка вы­ходит впе­ред и го­ворит: «Убий­ца! Мы все ви­дели!» «Нет–нет! — кри­чу я, — У вас нет те­ла. По–ла­тыни это на­зыва­ет­ся corpus delicti! Вы не мо­жете прив­лечь ме­ня к от­ветс­твен­ности!» Но тол­па уг­ро­жа­юще над­ви­га­ет­ся на ме­ня. В ру­ках у каж­до­го из них — ог­ромный ку­хон­ный нож. Вот они уже близ­ко! Я чувс­твую их ды­хание, уко­лы но­жей, но… Тут я про­сыпа­юсь и слу­шаю бе­шеный стук сер­дца, ути­раю пот со лба, оп­равляю пос­тель и ноч­ную со­роч­ку, ду­мая про се­бя: «Да, Джеф! Это не нес­час­тный слу­чай. Я уби­ла те­бя. Эх, Джеф, Джеф…» Че­рез ка­кое–то вре­мя мне обыч­но уда­валось зас­нуть, но лишь для то­го, что­бы уви­деть кош­мар еще раз и прос­нуть­ся от собс­твен­но­го кри­ка. И так каж­дую ночь.

Итак, я ов­до­вела. Ме­ня боль­ше ни­чего не удер­жи­вало, в до­ме Вэй­дов. Так я и на­писа­ла ма­чехе. «До­рогая моя, — пи­сала она в от­вет, — мы с от­цом, ко­неч­но, бы­ли бы очень ра­ды тво­ему воз­вра­щению, но по­нима­ешь, это оз­на­чало бы вы­селе­ние од­но­го из на­ших офи­цери­ков! Но мы ведь не мо­жем пой­ти на­пере­кор сво­ему пат­ри­оти­чес­ко­му дол­гу, ты сог­ласна?» Пат­ри­отизм ма­чехи был за­мешан на кру­том эго­из­ме — это я по­нима­ла, изу­чив ее дос­та­точ­но хо­рошо. Она хо­тела быть в цен­тре вни­мания, при­чем ни с кем его не де­лить. Путь до­мой мне был зак­рыт. Из гор­дости я не мог­ла явить­ся без приг­ла­шения. Отец бы при­нял ме­ня и так, но он не иг­ра­ет пер­вых ро­лей в до­ме, во всем под­чи­ня­ясь же­не.

И по­тяну­лась пус­тая, од­но­об­разная жизнь. Ник­то в до­ме Вей­дов да­же не пы­тал­ся хоть чем–ни­будь скра­сить мое су­щес­тво­вание. По–че­лове­чес­ки мож­но бы­ло по­гово­рить толь­ко с мис­сис Кинг­сли, да и то лишь на кух­не, во вре­мя при­готов­ле­ния еды. Я выз­ва­лась по­мочь ей пос­ле то­го раз­го­вора, и она не от­вер­гла мо­ей по­мощи. Но ан­ти­патию к ней мне не уда­лось пре­одо­леть. Она пос­то­ян­но наб­лю­дала за мной со стран­ным, не­понят­ным вы­раже­ни­ем ли­ца. Это тя­готи­ло ме­ня.

Эр­нести­на то­же не до­бав­ля­ла мне спо­кой­ствия. Она хо­дила за мной как при­вязан­ная и на­до­еда­ла веч­ны­ми за­бота­ми и меч­та­ни­ями о бу­дущем мла­ден­це. «Как ты его на­зовешь»? — пос­то­ян­но воп­ро­шала она. Или: «На­вер­ное, бу­дет де­воч­ка, как ты ду­ма­ешь?» И так каж­дый день. Ког­да же я что–ни­будь на­чина­ла де­лать — по­могать Сь­ю­ар­ду в са­ду, нап­ри­мер, — она зап­ре­щала мне ра­ботать, что­бы не нав­ре­дить ре­бен­ку. Она пос­то­ян­но ис­ка­ла мо­его об­щес­тва, а мне тя­жело бы­ло ее ви­деть: я ведь стре­ляла в ее сы­на!

То­ни из­бе­гал ме­ня. Я не сра­зу по­няла это — он ред­ко бы­вал до­ма. Но по­том я за­мети­ла, что он всег­да, ког­да при­ез­жа­ет, ста­ра­ет­ся не вы­ходить из сво­ей ком­на­ты. А ес­ли мы слу­чай­но встре­чались, от­де­лывал­ся нес­коль­ки­ми пус­ты­ми за­меча­ни­ями и ско­рей спе­шил прочь от ме­ня. Он, ко­неч­но, не хо­тел ос­та­вать­ся со мной на­еди­не, что­бы не об­суждать со­бытий той но­чи, в ко­торую я зас­тре­лила Дже­фа. Толь­ко од­нажды То­ни за­вел раз­го­вор.

— Нэн­си, ска­жи, по­жалуй­ста, он не вы­рывал у те­бя из рук ре­воль­вер?

— О То­ни! Ты зна­ешь, все про­изош­ло так быс­тро, что я прос­то не ус­пе­ла со­об­ра­зить, что к че­му. Не ус­пе­ла за­метить ни­чего. Не за­пом­ни­ла.

Он с сом­не­ни­ем пос­мотрел на ме­ня. «Уж не по­доз­ре­ва­ет ли он ме­ня во лжи?» — по­дума­ла я. Мне не уда­лось вы­ведать у не­го сок­ро­вен­ные мыс­ли. Он пе­ревел раз­го­вор на дру­гое и боль­ше не воз­вра­щал­ся к ще­кот­ли­вой те­ме.

Де­кабрь вы­дал­ся яс­ным и сол­нечным. Иног­да я про­сыпа­лась от озор­ных сол­нечных зай­чи­ков, гу­ляв­ших по мо­ему ли­цу. В са­ду не­ожи­дан­но по­яви­лись пти­цы. Не­кото­рых, нап­ри­мер сне­гирей, я уз­на­ла, но бы­ли и сов­сем нез­на­комые, ма­лень­кие та­кие, се­рые, с жел­ты­ми крыль­ями и бе­лыми го­лов­ка­ми. По­гос­тив па­ру дней, они уле­тали даль­ше, в теп­лые края. Наш сад слу­жил им вре­мен­ным убе­жищем по пу­ти из род­ных мест.

Бла­года­ря за­ботам То­ни у нас вы­рос­ли нар­циссы. «Ки­тай­ские ли­лии» — на­зывал из Сь­ю­ард. В том го­ду бы­ла очень по­пуляр­на пес­ня «Бе­лая ме­тель». Вся стра­на рас­пе­вала ее, пом­ня, на­вер­ное, что ты­сячи со­оте­чес­твен­ни­ков судь­ба заб­ро­сила в жар­кие стра­ны, в края веч­но­го ле­та.

Мне бы­ло не­уют­но. Я на­ходи­лась в пос­то­ян­ном нап­ря­жен­ном ожи­дании. Чу­дилось мне, что ско­ро слу­чит­ся что–то ужас­ное.

Рож­дес­тво прош­ло поч­ти не за­мечен­ным. Сь­ю­ард сру­бил не­боль­шую елоч­ку, ос­таль­ные на­ряди­ли ее и по­ложи­ли под ниж­ние вет­ки нес­коль­ко по­дар­ков друг для дру­га. Но ник­то, кро­ме Эр­нести­ны, не вло­жил ду­ши в под­го­тов­ку праз­дни­ка. Он про­шел вя­ло, не­ин­те­рес­но, ед­ва на­рушив пов­седнев­ный ритм. То­ни сло­нял­ся без де­ла, с ми­нуты на ми­нуту ожи­дая вы­зова на но­вое мес­то служ­бы, на ка­кой–то крей­сер. Он по­ходил на па­мят­ник уны­нию, от­ве­чал толь­ко на пря­мые воп­ро­сы и толь­ко на од­ной но­те, не по­вышая и не по­нижая го­лоса; де­монс­три­ровал вни­мание и пре­дуп­ре­дитель­ность толь­ко по от­но­шению к сво­ей ма­тери, со­вер­шенно не за­мечая ос­таль­ных. По­это­му я бы­ла удив­ле­на, ког­да од­нажды в са­ду он ос­та­новил­ся око­ло ме­ня, за­нятой чте­ни­ем но­вого ро­мана. С ми­нуту мы смот­ре­ли друг на дру­га.

— Ты че­го, То­ни? — спро­сила я, прер­вав мол­ча­ние. — Что–ни­будь слу­чилось?

— Его наш­ли, — без вся­кого пре­дис­ло­вия ска­зал он. — Вче­ра.

Я, ко­неч­но, сра­зу по­няла, о ком идет речь. Из­му­чен­ная, я поч­ти ра­дова­лась, что смерть Дже­фа не при­виде­лась мне.

— Его те­ло наш­ли на пля­же на Силь­вер–Стренд.

— Да?.. Тог­да… мож­но бу­дет уз­нать… как он умер…

Я пред­ста­вила се­бе, как Кэл­двел и Пар­сон сто­ят, рас­ста­вив но­ги, над те­лом Дже­фа и рас­смат­ри­ва­ют след от пу­ли на его ли­це. От пу­ли, ко­торую я пос­ла­ла в не­го. И ког­да они убе­дят­ся в прав­ди­вос­ти на­ших сви­детель­ских по­каза­ний, тог­да они при­дут и арес­ту­ют ме­ня. И я от­дохну от из­ма­тыва­юще­го ду­шу ожи­дания, от сом­не­ний в сво­ем пси­хичес­ком здо­ровье, от мо­жет быть, ноч­ных кош­ма­ров.

— Ни­чего уз­нать не уда­лось, — вы­вел ме­ня из за­дум­чи­вос­ти го­лос То­ни. — Он слиш­ком дол­го про­был в во­де. Ры­бы объ­ели ему ли­цо, так что опоз­на­ли его толь­ко по ко­шель­ку в кар­ма­не.

— Но, мо­жет быть, это все–та­ки не Джеф?

— У ко­го мог ока­зать­ся его ко­шелек?

— Ни у ко­го. Он воз­вра­щал­ся имен­но за ко­шель­ком в ту ночь.

То­ни мол­чал. Где–то вда­ли заз­ве­нел ко­локол. Про­тяж­ный и пе­чаль­ный.

— То­ни, это был нес­час­тный слу­чай, — втор­глась я в по­ток его раз­ду­мий. — Ты мне ве­ришь?

— Ка­кая те­бе раз­ни­ца?

— Но это же был нес­час­тный слу­чай! Я не та­кая! Я бы не смог­ла!

— Чем ты мо­жешь это до­казать? — рав­но­душ­но спро­сил он.

Сов­сем не та­кой ре­ак­ции ожи­дала я! По­чему бы ему не ска­зать чес­тно, что он на са­мом де­ле ду­ма­ет?

— И во­об­ще, дос­та­вай свое тра­ур­ное платье. Ско­ро мы по­едем на по­хоро­ны.

— По­хоро­ны?.. То­ни, я не смо­гу… Раз­ве нет ко­го–ни­будь, кто бы без ме­ня…

— Ра­зуме­ет­ся, есть по­хорон­ные служ­бы. Ведь лю­ди иног­да уми­ра­ют, пред­ставь се­бе, — ска­зал он ле­дяным то­ном, в ко­тором не ос­та­лось ни­чего че­лове­чес­ко­го, ни­како­го со­чувс­твия, ко­торое я пом­ни­ла по той ужас­ной но­чи. — У те­бя есть ка­кие–то воз­ра­жения, Нэн­си?

— Нет, — от­ве­тила я крат­ко. Сто­ило ли пы­тать­ся пе­ре­убе­дить То­ни? Но я все–та­ки пос­та­ралась. — То­ни, я бы все на све­те от­да­ла, кля­нусь те­бе, что­бы вер­нуть на­зад вре­мя, что­бы не спус­кать­ся в ту ночь на пер­вый этаж, не брать пис­то­лет…

— Что сей­час–то об этом го­ворить? Прош­ло­го не во­ротишь. «Жизнь не­воз­можно по­вер­нуть на­зад! И вре­мя ни на миг не ос­та­новишь!» — как по­ет­ся в пес­не, — сла­бо улыб­нулся То­ни. — Пос­лу­шай, на тво­ем мес­те я бы заб­рал свою до­лю нас­ледс­тва и бе­жал бы от­сю­да без ог­лядки.

С эти­ми сло­вами он стре­митель­но по­вер­нулся и быс­трым ша­гом по­шел к до­му.

Нас­ледс­тва! Я и за­была, что Джеф был бо­гатым че­лове­ком! Но не­уже­ли То­ни счи­та­ет, что я выш­ла за­муж из–за де­нег? А мо­жет быть, он ре­шил, что я уби­ла му­жа из–за нас­ледс­тва? Нет, это не­воз­можно!

Че­рез день пос­ле по­хорон мне поз­во­нил че­ловек по фа­милии Ан­дерсен, ад­во­кат из фир­мы, ве­дущей фа­миль­ные де­ла семьи Вей­дов со вре­мен де­душ­ки Дже­фа. «Мис­сис Вейд, не мог­ли бы вы сроч­но при­ехать ко мне по чрез­вы­чай­но важ­но­му де­лу? — спро­сил он. — Я дол­жен пос­вя­тить вас в не­кото­рые фи­нан­со­вые об­сто­ятель­ства, свя­зан­ные с кон­чи­ной ва­шего му­жа».

Мис­тер Ан­дерсен ока­зал­ся вы­соким, эле­ган­тным муж­чи­ной око­ло се­миде­сяти лет. Кор­рек­тный, про­фес­си­ональ­но веж­ли­вый, он рас­по­лагал к се­бе. Вот толь­ко, по­жалуй, его ма­нера кла­цать зу­бами нес­коль­ко сму­щала ме­ня. От­дав дань при­личию и вы­разив со­болез­но­вания, по­рас­суждав нем­но­го о «мо­лодых пат­ри­отах», он плав­но пе­решел к де­лу.

— Алек­сандр Вейд, отец ва­шего по­кой­но­го му­жа, наз­на­чил сво­ему сы­ну де­неж­ное со­дер­жа­ние, ког­да тот был еще маль­чи­ком, сро­ком до 12 ап­ре­ля 1944 го­да, то есть до со­вер­шенно­летия, то есть по дос­ти­жении Джеф­фри Вей­дом двад­ца­ти пя­ти лет. — В этот мо­мент мис­тер Ан­дерсен пе­рес­тал го­ворить и, на­дев оч­ки в тон­кой зо­лотой оп­ра­ве, стал смот­реть в ка­кую–то пап­ку. По­том пос­мотрел на ме­ня по­верх оч­ков и под­нял ука­затель­ный па­лец вверх. — Вы, как вдо­ва по­кой­но­го Джеф­фри Вей­да, име­ете пра­во по­лучать это де­неж­ное со­дер­жа­ние, сос­тавля­ющее 250 дол­ла­ров в не­делю, не счи­тая рас­хо­дов на ле­чение. Но при двух ус­ло­ви­ях! — Он зна­читель­но по­мол­чал.

— При ка­ких же? — спро­сила я до­воль­но рав­но­душ­но. Мне ста­ло по­нят­но, что я не по­лучаю ни­каких осо­бен­ных де­нег. И сла­ва бо­гу! Не нуж­но мне ни­чего!

— При двух ус­ло­ви­ях. Во–пер­вых, вы дол­жны жить в по­местье Вей­дов, а во–вто­рых, не вы­ходить за­муж до вы­ше­упо­мяну­того сро­ка, то есть до 12 ап­ре­ля 1944 го­да…

— По­нят­но, — кив­ну­ла я. Чтоб не раз­ру­шать се­мей­ный очаг. Уны­лый То­ни, впав­шая в детс­тво Эр­нести­на, мис­сис Кинг­сли… Неп­ло­хая се­мей­ка.

— Ваш муж об­суждал с ва­ми ког­да–ни­будь де­неж­ные де­ла?

— Нет, ни­ког­да. Я зна­ла толь­ко, что он ста­нет бо­гатым, ког­да ему ис­полнит­ся двад­цать пять лет, и боль­ше ни­чего.

— Вы пред­став­ля­ете се­бе, о ка­кой сум­ме идет речь?

— Нет.

— Бо­лее пя­ти мил­ли­онов дол­ла­ров! — слег­ка на­пыщен­но про­из­нес он и вы­дер­жал эф­фек­тную па­узу.

Ну и что же? Хоть сто мил­ли­ар­дов! Брать день­ги в об­мен за уби­того, пусть да­же слу­чай­но, му­жа? Эта мысль уг­не­тала ме­ня и вы­зыва­ла глу­бокое от­вра­щение.

— Ес­ли вы вне­зап­но скон­ча­етесь, что весь­ма ма­лове­ро­ят­но, — про­дол­жил мис­тер Ан­дерсен, слег­ка улыб­нувшись, — нас­ледс­тво отой­дет стар­ше­му бра­ту Джеф­фри — мис­те­ру Эн­то­ни Вей­ду, пос­коль­ку у ва­шего по­кой­но­го му­жа нет пря­мых нас­ледни­ков.

— Ско­ро бу­дет, — вме­шалась я.

Ад­во­кат удив­ленно под­нял бро­ви.

— У ме­ня ско­ро бу­дет ре­бенок. От Дже­фа.

— О, я не знал. При­мите мои ис­крен­ние поз­драв­ле­ния, — ска­зал он. — В этом слу­чае, ра­зуме­ет­ся, нас­ледс­тво пе­рей­дет к ва­шему ре­бен­ку.

— Я хо­чу спро­сить: ес­ли я по­кину по­местье Вей­дов рань­ше сро­ка, мой ре­бенок те­ря­ет де­неж­ное со­дер­жа­ние?

— Да, — от­ве­тил юрист. — Те­ря­ет. Но вы ведь не со­бира­етесь у­ез­жать, не прав­да ли?

— Я как раз со­бира­лась у­ехать пос­ле ро­дов к се­бе до­мой, к ро­дите­лям.

— Это бы­ло бы не­разум­но. Вы же по­теря­ете пять мил­ли­онов дол­ла­ров!

— Да, вы пра­вы, — про­бор­мо­тала я, но по­том не вы­дер­жа­ла и про­из­несла то, о чем ду­мала. — На этих день­гах кровь Дже­фа, мис­тер. Ан­дерсен. Я не имею пра­ва на них. Ес­ли бы вы зна­ли то, что знаю я, вы бы, на­вер­ное, по­няли ме­ня.

Он удив­ленно–стра­даль­чес­ки на­мор­щил лоб и го­рес­тно по­качал го­ловой.

— По­нима­ете, у ме­ня ни­чего не бы­ло, ког­да я вы­ходи­ла за­муж… День­ги для ме­ня ма­ло зна­чат…

Что я мог­ла еще ска­зать ему в от­вет на его не­до­умен­ный взгляд. Он не по­нимал, как это день­ги для ко­го–то ма­ло зна­чат. Ты­сячи лю­дей прош­ли че­рез его кон­то­ру, и все, ко­неч­но, при­дава­ли пер­восте­пен­ное зна­чение сво­ему фи­нан­со­вому по­ложе­нию. В мо­ей ду­ше ше­вель­ну­лось, что–то, по­хожее на со­чувс­твие.

— Я по­думаю… — вы­дох­ну­ла я, от­ча­яв­шись что–ли­бо объ­яс­нить.

— Вас оби­жа­ют Вей­ды?

— Нет, что вы!

— Так что же?

Нес­коль­ко се­кунд я раз­ду­мыва­ла. Мис­тер Ан­дерсен — пер­вый че­ловек, при­няв­ший во мне та­кое учас­тие. Мо­жет быть, он ста­нет мне дру­гом и со­вет­чи­ком? Но по­том я вни­матель­но пос­мотре­ла на ад­во­ката и уви­дела прос­то ста­рого, прож­женно­го дель­ца, вы­сушен­но­го ты­сяча­ми ис­то­рий о че­лове­чес­кой под­лости, каж­доднев­но стал­ки­ва­юще­гося с са­мыми низ­ки­ми че­лове­чес­ки­ми страс­тя­ми. Не мог­ла я ему до­верить­ся!

— Ви­дите ли… — про­мям­ли­ла я, — удоб­но ли но­вому че­лове­ку, без го­ду не­деля в семье, по­лучать фа­миль­ные ка­пита­лы? Есть ведь род­ные Дже­фа… Им боль­ше по­дош­ло бы…

— До­рогая мис­сис Вейд, ну что ж по­дела­ешь! На все во­ля божья! Кто бы мог по­думать, что ваш муж най­дет упо­ко­ение так ра­но. Но он ведь же­нил­ся на вас, зна­чит — лю­бил. Да­же ес­ли бы он жил, вы бы все рав­но по­лучи­ли свою до­лю нас­ледс­тва! По­верь­те, ему бы не пон­ра­вилось, что вы хо­тите от­ка­зать­ся от его де­нег.

Эх, ес­ли бы мис­тер Ан­дерсен знал, ка­кой болью отоз­ва­лись во мне его сло­ва! Я пос­мотре­ла в ок­но на за­литые сол­нцем до­ма.

— Хо­рошо, — с тру­дом раз­ле­пила я гу­бы. — Мне на­до по­думать.

— Ко­неч­но–ко­неч­но, это — ва­ше пра­во. Толь­ко со­об­щи­те мне, по­жалуй­ста, по­быс­трее о ре­зуль­та­тах сво­их раз­ду­мий, до­гово­рились?

— Хо­рошо. Дай­те мне вре­мени до зав­тра, — поп­ро­сила я и у­еха­ла в дом Вей­дов.

Встре­чали ме­ня на по­роге.

— Ну как, бы­ли у Ан­дерсе­на? — сра­зу же спро­сила мис­сис Кинг­сли.

— Да, бы­ла, — от­ве­тила я и по­дума­ла, что она, дол­жно быть, слы­шала мой те­лефон­ный раз­го­вор с ад­во­катом.

— Ну и как, пе­рес­чи­тали уже де­неж­ки Вей­дов?

Ос­трая оби­да по­лос­ну­ла но­жом по сер­дцу.

— За­чем мне счи­тать чу­жие день­ги? Вы не при­няли ме­ня в семью, я — чу­жая! — крик­ну­ла я и осек­лась. Впер­вые у ме­ня выр­ва­лись ис­крен­ние сло­ва в при­сутс­твии мис­сис Кинг­сли.

— Не ме­лите че­пухи! — бес­це­ремон­но ска­зала мис­сис Кинг­сли. — В этой семье прос­то не ле­зут друг дру­гу в ду­шу, вот и все! А вы ду­май­те боль­ше о ре­бен­ке, а не о се­бе.

Да, мо­жет, она то­же ис­крен­на. Мо­жет быть, она хо­чет, что­бы ре­бенок не­наг­лядно­го Дже­фа по­лучил бо­гатс­тво Вей­дов?

Это об­сто­ятель­ство ока­зало силь­ное вли­яние на мое ре­шение. Я по­няла, что обя­зана учи­тывать ин­те­ресы мо­его еще не ро­див­ше­гося сы­на или до­чери. Кро­ме то­го, свое сло­во до­бави­ли и мер­кантиль­ные ин­те­ресы. У ме­ня не бы­ло ни гро­ша за ду­шой. Ма­чеха, не­сом­ненно, то­же си­дит без де­нег. Ра­ботать я в та­ком по­ложе­нии не мо­гу. Единс­твен­ное, что ос­та­ет­ся, — си­деть на мес­те и вы­пол­нять ус­ло­вия за­веща­ния.

Ут­ром я поз­во­нила Ан­дерсе­ну и со­об­щи­ла свое ре­шение.

Гла­ва де­вятая 
[]

С те­чени­ем вре­мени То­ни стал от­но­сить­ся ко мне все ху­же и ху­же. Иног­да он мог быть очень пре­дуп­ре­дите­лен и лю­безен со мной, но с каж­дым днем это слу­чалось все ре­же и ре­же. Речь его ста­ла от­ры­вис­той, поч­ти гру­бой. Он в ос­новном бро­дил по ноч­но­му са­ду или ме­рил ша­гами свою ком­на­ту. Вид его сви­детель­ство­вал о ду­шев­ном раз­ла­де, что–то пос­то­ян­но грыз­ло его из­нутри, что–то не­от­рывно прес­ле­дова­ло его. Это не ка­салось вой­ны: То­ни до­воль­но рав­но­душ­но встре­чал вес­ти с фрон­тов. Свое собс­твен­ное по­ложе­ние то­же, по мо­им наб­лю­дени­ям, не слиш­ком тя­готи­ло его. Мне ка­залось, что я по­нима­ла при­чину стран­но­го по­веде­ния То­ни. Он, как и я, бил­ся над ре­шени­ем за­гад­ки пис­то­лета, ис­чезнув­ше­го в ту па­мят­ную ночь. По но­чам в са­ду он све­тил фо­нари­ком в са­мые ук­ромные угол­ки са­да, что­бы най­ти сле­ды, ра­нее ус­коль­знув­шие от его вни­мания. Это мог­ли быть, нап­ри­мер, пу­гови­ца Дже­фа или лос­кут с его кос­тю­ма. Или, мо­жет быть, он на­де­ял­ся най­ти са­мо ору­жие? Я ни­ког­да не раз­го­вари­вала с ним о его ноч­ных про­гул­ках.

По от­но­шению к мис­сис Кинг­сли он про­яв­лял от­кры­тую враж­дебность. При­чиной раз­до­ров слу­жила его мать. Од­нажды они чуть не под­ра­лись! В тот раз на­чалось с то­го, что Эр­нести­на за­гово­рила о ко­лыбель­ке, ко­торую она хо­тела по­дарить мне для мо­его бу­дуще­го ма­лыша.

— Ка­кой ко­лыбель­ке? — гнев­но спро­сила мис­сис Кинг­сли.

— Той, ста­рень­кой, от Лот­ти… — по­терян­но от­ве­тила Эр­нести­на.

— Я дав­но вы­кину­ла этот хлам!

— Но она… та­кая ми­лая, — гла­за Эр­нести­ны на­пол­ни­лись сле­зами. — Я сде­лаю для нее но­вый мат­ра­сик. Ро­зовый. По­тому что бу­дет, ка­жет­ся, де­воч­ка…

— Но ко­лыбель же вся по­лома­на!

— Бэл­ла! — взмо­лилась ста­рая жен­щи­на. — Сь­ю­ард обе­щал по­чинить ее.

— За­будем об этом, — неп­реклон­но ска­зала Бэл­ла. — Нэн­си ку­пит но­вую. За­чем ей рух­лядь?

— Пос­лу­шай­те! — вме­шал­ся То­ни. — Раз ма­ма хо­чет по­дарить Нэн­си ста­рую ко­лыбель, пусть так и бу­дет. Кто ей мо­жет по­мешать это сде­лать?

— Я, — от­ве­тила мис­сис Кинг­сли.

— А кто вы, собс­твен­но го­воря, та­кая?

— Как я ска­зала, так и бу­дет.

— Не ссорь­тесь, про­шу вас! — зап­ла­кала Эр­нести­на. — То­ни, умо­ляю те­бя! Я вов­се не так уж и хо­тела! Прав­да, это я прос­то так ска­зала.

— По­чему ты тер­пишь та­кое об­ра­щение, ма­ма? Я на­чинаю по­доз­ре­вать, что тут де­ло не­чис­то! Уж не гип­но­тизи­ру­ет ли она те­бя?

За сто­лом по­вис­ла нап­ря­жен­ная ти­шина. Эр­нести­на поб­ледне­ла до си­невы. Рот мис­сис Кинг­сли сжал­ся в уз­кую по­лосу. Сь­ю­ард ут­кнул­ся в свою та­рел­ку. По­чему он не за­щищал Эр­нести­ну вмес­те с То­ни?

— Слиш­ком мно­го баб у нас в до­ме, — бро­сил То­ни и вы­шел из–за сто­ла.

Од­нажды в на­чале мар­та То­ни по­явил­ся в две­рях ка­бине­та, ког­да Эр­нести­на и Сь­ю­ард иг­ра­ли в шаш­ки, а я пы­талась пос­тигнуть пре­муд­рости кро­кета по ста­рому рва­ному учеб­ни­ку. Без­на­деж­ность скво­зила в каж­дом его дви­жении. Уны­ло су­тулясь, он по­дошел к иг­равшим и нем­но­го по­наб­лю­дал. За­тем пе­ред­ви­нул ка­кие–то шаш­ки и ска­зал: «Вот как на­до, ма­ма». Эр­нести­на бла­годар­но улыб­ну­лась ему и пог­ла­дила его по ру­ке. Он по­цело­вал ее в ма­куш­ку. Это бы­ло стран­но. То­ни ни­ког­да не афи­широ­вал сво­его неж­но­го от­но­шения к ма­тери. Я по­чувс­тво­вала, что это нес­прос­та, и не ошиб­лась.

— Ма­ма, я у­ез­жаю.

— Прав­да? Но ты по­обе­да­ешь, на­вер­но?

— Нет, ма­ма. Мой ко­рабль от­хо­дит че­рез нес­коль­ко ча­сов. Я у­ез­жаю не­мед­ленно.

С ми­нуту бед­ная жен­щи­на си­дела не­под­вижно.

— Нет, То­ни, про­шу те­бя, — про­шеп­та­ла она, зак­рыв рот ру­кой. От ее рез­ко­го дви­жения шаш­ки по­сыпа­лись на пол.

— Я не мо­гу, ма­ма. Я дол­жен.

— Я… Я ду­мала, те­бя за­будут, и ты ос­та­нешь­ся!

К со­жале­нию, нет, — улыб­нулся он и взял тря­сущи­еся ру­ки ма­тери в свои ла­дони.

— Но, То­ни! Ты ведь уже ухо­дил от ме­ня, пом­нишь? А по­был до­ма так не­дол­го! И вот опять ухо­дишь!

— Все ухо­дят, ма­ма.

Она за­рыда­ла. Сер­дце мое раз­ры­валось от жа­лос­ти. Я не ожи­дала, что Эр­нести­на пой­мет суть пе­чаль­но­го из­вестия, но она ма­терин­ским чуть­ем уга­дала, что ее сы­ну гро­зит опас­ность, и как мог­ла вы­ража­ла свое го­ре.

То­ни неж­но по­цело­вал мать в зап­ла­кан­ные гла­за.

— Ты не вер­нешь­ся, — сквозь ры­дания про­из­несла она.

— Ну что та­кое ты го­воришь! Так не про­вожа­ют на вой­ну. Не хо­рони ме­ня за­живо, — улыб­нулся он, вы­тирая ей нос.

Сь­ю­ард по­дошел к мо­лодо­му офи­церу и пот­ряс ему ру­ку.

— До сви­дания, То­ни. Же­лаю те­бе уда­чи. Да хра­нит те­бя Бог.

— Спа­сибо, Сь­ю­ард! По­бере­ги ма­му.

— Обя­затель­но, То­ни.

За­тем То­ни по­вер­нулся ко мне.

— До сви­дания, Нэн­си.

Я уро­нила кни­гу на пол, вско­чила на но­ги и по­дала ему ру­ку.

— Бу­ду рад те­бя ви­деть, Нэн­си, — ска­зал он, но я не мог­ла осоз­нать смысл его слов.

— Же­лаю те­бе уда­чи, То­ни.

— В са­мом де­ле? — про­мол­вил он до­воль­но хо­лод­но. — А я те­бе хо­тел ска­зать, что… — В этом мес­те он зап­нулся и пос­мотрел на ме­ня дол­гим, пе­чаль­ным взгля­дом.

— Что? — спро­сила я, не от­во­дя сво­его взо­ра, жад­но всмат­ри­ва­ясь в его гла­за, ста­ра­ясь про­честь в них сок­ро­вен­ные мыс­ли То­ни.

— Да так, ни­чего.

Не мог­ла я тре­бовать от не­го от­кро­вен­ности на лю­дях: Эр­нести­на и Сь­ю­ард смот­ре­ли на нас.

— Не­нави­жу про­щать­ся, — ска­зал То­ни. — Это до­воль­но тя­гос­тно. Так что…

Но мы про­води­ли его до са­мых во­рот, где сто­яла прис­ланная за ним ма­шина с нев­зрач­ным шо­фером. У са­мой двер­цы То­ни еще раз по­цело­вал ма­му, по­жал ру­ку Сь­ю­ар­ду и мне, сел, по­махал всем и у­ехал. Мис­сис Кинг­сли так и не по­яви­лась.

Впро­чем, мне бы­ло всё рав­но.

Дни тя­нулись с уд­ру­ча­ющим од­но­об­ра­зи­ем. Я все вре­мя си­дела до­ма, ни­куда не вы­ходя, кро­ме как на ры­нок, в биб­ли­оте­ку и к док­то­ру. Дваж­ды ме­ня от­во­зили в Сан–Ди­его за по­куп­ка­ми для мла­ден­ца. Ста­рая ко­лыбель­ка боль­ше ни ра­зу в до­ме не упо­мина­лась, я ку­пила но­вую. Мо­нотон­ная жизнь не слиш­ком тя­готи­ла ме­ня. У бу­дущей ма­тери дос­та­точ­но за­бот, что­бы сос­ре­дото­чить­ся на се­бе, не об­ра­щая вни­мания на ок­ру­жа­ющий мир.

Од­нажды плав­ное те­чение на­шей жиз­ни бы­ло прер­ва­но внеш­ни­ми об­сто­ятель­ства­ми. Во­ен­ный ко­мен­дант обя­зал нас пре­дос­та­вить жилье нес­коль­ким офи­церам во­ен­но–мор­ских сил. Ко­мен­да­тура не справ­ля­лась с воз­росши­ми по­тока­ми под­креп­ле­ния, тре­бу­ющи­ми мно­жес­тва квар­тир. Во­ен­ные дей­ствия в зо­не Ти­хого оке­ана слиш­ком бур­но рас­ши­рялись. По­это­му мис­сис Кинг­сли вмес­те с на­нятой нем­но­гос­ловной мек­си­кан­кой по име­ни Па­кита приш­лось при­вес­ти в по­рядок нес­коль­ко ком­нат на треть­ем эта­же, име­ющих от­дель­ный от ос­новно­го вход.

Я то­же нем­но­го по­учас­тво­вала в этой пат­ри­оти­чес­кой де­ятель­нос­ти. Мис­сис Кинг­сли вни­матель­но сле­дила, что­бы я не пе­рет­ру­дилась, что­бы не нав­ре­дила ма­лень­ко­му. Ее за­бота и вни­мание к мо­ему здо­ровью каж­дый раз удив­ля­ли ме­ня. Она как буд­то вы­пол­ня­ла ка­кой–то долг, ка­кую–то свя­щен­ную обя­зан­ность. Она от­но­силась ко мне, как жрец к бу­дущей жер­тве ри­ту­аль­но­го убий­ства. Я по­нима­ла, что это че­пуха, но ни­как не мог­ла от­де­лать­ся от мыс­ли, что она го­това ме­ня в ско­ром вре­мени съ­есть и по­это­му тща­тель­но от­кар­мли­ва­ет и обе­рега­ет от бо­лез­ней.

Я не мог­ла от­де­лать­ся от ощу­щения, что она пос­то­ян­но сле­дит за мной. Вез­де ме­ня прес­ле­довал ее вни­матель­ный взгляд. Да­же ког­да я си­дела с кни­гой в са­ду, мне ка­залось, что она смот­рит на ме­ня из–за ка­кой–ни­будь за­навес­ки. А од­нажды слу­чилось вот что. В тот день све­тило яр­кое сол­нце, я дол­го гу­ляла и заб­ре­ла в даль­ний уго­лок са­да, к ста­рому мо­гуче­му ду­бу. Там я об­на­ружи­ла ма­лень­кий заб­ро­шен­ный ко­лодец, прик­ры­тый свер­ху де­ревян­ной крыш­кой. Ни­чего ин­те­рес­но­го в нем не бы­ло, но я ста­ла за­чем–то его рас­смат­ри­вать. И тут что–то зас­та­вило ме­ня обер­нуть­ся. Это бы­ла мис­сис Кинг­сли.

— Я бы на ва­шем мес­те не от­лу­чалась да­леко от до­ма, — без вся­кого учас­тия, хо­лод­но ска­зала она.

— По­чему? Вы бо­итесь, что я упа­ду в ко­лодец?

— Это впол­не воз­можно.

— Я ведь не сле­пая.

— И все же не сто­ит рис­ко­вать, вер­но? — су­зив гла­за, с ка­кой–то уг­ро­зой в го­лосе про­из­несла она. — По­думай­те о ре­бен­ке.

Мне очень не пон­ра­вил­ся ее тон.

— Мне не нуж­на нянь­ка. Я вам не Эр­нести­на.

У нее пе­рех­ва­тило ды­хание. Су­дорож­но вздох­нув, она пок­расне­ла и по­тупи­лась.

— Вы счи­та­ете, я неп­ра­виль­но ве­ду се­бя с Эр­нести­ной?

— Да.

— Но она же сов­сем как ре­бенок! За ней нуж­но сле­дить, что­бы она не нав­ре­дила са­ма се­бе, все вре­мя на­поми­нать, пре­дос­те­регать, раз­ве вы не зна­ете?

— Знаю. Но это не оп­равды­ва­ет ва­шей гру­бос­ти.

— Гру­бос­ти! Бо­же мой! Да ес­ли бы вы зна­ли, что… — Тут она рез­ко за­мол­ча­ла, буд­то нат­кнув­шись на не­види­мую прег­ра­ду.

— Что? — жад­но спро­сила я, чувс­твуя, что, мо­жет быть, сей­час мне рас­кро­ет­ся ка­кая–то се­мей­ная тай­на.

Но мис­сис Кинг­сли по­вер­ну­лась и ис­чезла за де­ревь­ями.

— Ког­да–ни­будь вам бу­дет стыд­но за свои сло­ва, — до­нес­ся ее приг­лу­шен­ный рас­сто­яни­ем го­лос.

Гла­ва де­сятая 
[]

Ре­бенок ро­дил­ся в и­юле, во­сем­надца­того чис­ла. В боль­ни­цу ме­ня от­вез Сь­ю­ард. Был до­воль­но прох­ладный, об­лачный день. Сь­ю­ард ку­сал гу­бы, тряс го­ловой и по­минут­но справ­лялся о мо­ем са­мочувс­твии. Всег­дашняя вы­дер­жка из­ме­няла ему, и выг­ля­дел он за­бав­но. Я бы пос­ме­ялась над ним, ес­ли бы не мои собс­твен­ные стра­хи и вол­не­ния.

Ро­дилась де­воч­ка. Я наз­ва­ла ее Ма­ри­ан­на Джо­ан. Эр­нести­на прор­ва­лась ко мне в па­лату на вто­рой день. На ней бы­ло обыч­ное платье для ра­боты в са­ду. Толь­ко ши­рокая на­ряд­ная шля­па по­казы­вала ее же­лание как–то при­одеть­ся. На ее блед­ных ще­ках на этот раз иг­рал не­яр­кий ру­мянец.

— Нэн­си, у те­бя де­воч­ка! — зак­ри­чала она. — Так я и ду­мала! — От­ки­нув ро­зовое оде­яло, но­во­ис­пе­чен­ная ба­буш­ка ста­ла с уми­лени­ем рас­смат­ри­вать внуч­ку, ле­жав­шую ря­дом со мной. — Ка­кая кра­сивая! Ми­лая! Вы­литый Джеф, — сю­сюка­ла она.

По–мо­ему, ни­чего осо­бен­но­го в мла­ден­це не бы­ло: смор­щенное крас­ное тель­це, как у ты­сяч дру­гих.

— Нэн­си! Мож­но мне по­дер­жать ее? — ста­ла умо­лять Эр­нести­на. — Я ти­хонеч­ко!

Мне не хо­телось да­вать ей дочь, но бы­ло стыд­но оби­жать так об­ра­довав­ше­гося че­лове­ка. Она взя­ла на ру­ки за­вер­ну­тую в оде­яло де­воч­ку, как са­мую хруп­кую ва­зу, и ста­ла по­качи­вать ее, на­певая:

— Лот­ти, ми­лая Лот­ти.

Я ис­пу­галась.

— Ее зо­вут Ма­ри­ан­на, — с тре­вогой про­из­несла я, но она ме­ня не ус­лы­шала, мыс­ленно воз­вра­тив­шись в прош­лое и не же­лая ухо­дить из не­го.

— Мы с то­бой за­живем, Лот­ти! Ми­лая Лот­ти, вдво­ем!

Мои тре­вога и страх воз­росли.

— Эр­нести­на! — ска­зала я рез­ко, сов­сем как мис­сис Кинг­сли. — Это не Лот­ти! Это Ма­ри­ан­на! Не пу­тай­те!

Она жа­лоб­но пос­мотре­ла на ме­ня, и мне ста­ло стыд­но. Что мне, жал­ко, что ли? Ста­рая жен­щи­на, ос­ла­бев­шая от нев­згод, по­теряв­шая ког­да–то сво­его ре­бен­ка, хо­чет по­фан­та­зиро­вать, вер­нуть­ся хоть на мгно­вение в свой са­мый счас­тли­вый миг жиз­ни. Что ста­ло бы со мной, по­теряй я свою дочь? Не мо­гу да­же пред­ста­вить! И боль­ше я не уп­ре­кала Эр­нести­ну, ког­да она на­зыва­ла мою де­воч­ку «Лот­ти».

Что­бы прий­ти в се­бя пос­ле ро­дов, я на вре­мя на­няла ня­ню. В бу­дущем я со­бира­лась, ко­неч­но, са­ма уха­живать за сво­им ре­бен­ком. Но по­ка пре­пору­чила свои за­боты мис­сис Фо­улер. Это бы­ла пол­но­ватая, жи­вая, крас­но­щекая, пы­шущая здо­ровь­ем да­ма сред­них лет, оли­цет­во­рение иде­аль­ной ня­ни. Ес­ли бы не пос­то­ян­ное сло­во­из­верже­ние, она бы­ла бы впол­не снос­ной жен­щи­ной. Ее язык ум­но­жал чис­ло ее вра­гов. Та­рато­рила она без умол­ку обо всем на све­те: о по­годе, о вой­не, о сво­их се­мей­ных не­уря­дицах, о пос­ледних «мыль­ных опе­рах» по ра­дио, зак­ры­вая рот толь­ко во сне. Толь­ко ночью я от­ды­хала от нее. Но, нес­мотря на этот не­дос­та­ток, она бы­ла очень уме­лой и лас­ко­вой в об­ра­щении с деть­ми.

Эр­нести­на воз­не­нави­дела мис­сис Фо­улер. Она прос­то не пе­рено­сила ее, из­бе­гая да­же на­ходить­ся ря­дом. Она как бы иг­ра­ла с ня­ней в прят­ки. Од­нажды я спро­сила ее, чем она так оби­жена, что та­кого ей сде­лала ми­лей­шая мис­сис Фос­тер.

— Мне она не нра­вит­ся, — от­ве­тила Эр­нести­на. — Она по­хожа на Тес­си Бла­унт.

— А кто та­кая Тес­си Бла­унт?

— Весь­ма вред­ная пер­со­на, — ска­зала Эр­нести­на с от­вра­щени­ем. — Те­бе бы она то­же не пон­ра­вилась. И, зна­ешь, я не ве­рю ей. — Она кив­ну­ла в сто­рону дет­ской. — Она мо­жет ос­та­вить Лот­ти од­ну, и Лот­ти упа­дет в во­ду!

Тут в ком­на­ту вош­ла мис­сис Фо­улер, и Эр­нести­на, нер­вно кри­вя гу­бы и под­ра­гивая под­бо­род­ком, выс­ко­чила вон.

Я так и не уз­на­ла, кто та­кая Тес­си Бла­унт. Мо­жет быть, ду­мала я, это бы­ла ня­ня Лот­ти? От­ку­да столь силь­ное не­дове­рие к мис­сис Фо­улер? По­чему та­кой неп­ро­ница­емой тай­ной оку­тана смерть Лот­ти? Свя­зано ли это с Тес­си Бла­унт?

Улу­чив ми­нуту, я спро­сила об этом мис­сис Кинг­сли. Она силь­но рас­серди­лась.

— У Эр­нести­ны длин­ный язык! Тес­си Бла­унт бы­ла ня­ней Лот­ти. Прек­расной ня­ней! Но Эр­нести­на нев­злю­била ее. Она всех не­нави­дела, ко­го лю­била Лот­ти. На­вер­ное, она те­перь не­нави­дит мис­сис Фо­улер?

— Нет–нет, что вы!

— Ес­ли Эр­нести­на вобь­ет се­бе что–ни­будь в го­лову, она не от­сту­пит. Бе­реги­тесь, пре­дуп­реждаю вас!

— Что вы име­ете в ви­ду?

— Она не ос­та­новит­ся да­же пе­ред по­хище­ни­ем ва­шей до­чери!

— Ну что вы!

— От­веть­те, она на­зыва­ет ва­шу ма­лыш­ку Лот­ти?

— Ну и что же?

— А то! Хо­тите доб­рый со­вет? Не ос­тавляй­те их на­дол­го вдво­ем!

— Не мо­гу се­бе пред­ста­вить, что­бы Эр­нести­на мог­ла сде­лать что–ни­будь пло­хое…

— Ну, так знай­те, что с ней иног­да слу­ча­ют­ся при­пад­ки.

— Ка­кие?

— Она впа­да­ет в бе­шенс­тво и на­чина­ет ме­тать­ся, как тигр в клет­ке.

— Лот­ти уто­нула во вре­мя при­пад­ка?

— Не знаю, — окон­ча­тель­но рас­серди­лась мис­сис Кинг­сли. — Я не ви­дела.

— А вы ког­да–ни­будь рас­ска­жете мне обо всем, что зна­ете?

— О чем? — Воп­рос проз­ву­чал поч­ти гру­бо.

Я не ста­ла нас­та­ивать на от­кро­вен­ном раз­го­воре, дав­но убе­див­шись в на­личии за­гово­ра мол­ча­ния, ок­ру­жав­шем смерть Лот­ти. Сте­на глу­хого не­пони­мания вся­кий раз вы­рас­та­ла меж­ду мной и мо­им со­бесед­ни­ком, ед­ва я зат­ра­гива­ла эту те­му.

Но все–та­ки я не мог­ла не ду­мать о тай­не семьи Вей­дов. Вер­на ли моя до­гад­ка о смер­ти Лот­ти в мо­мент при­пад­ка Эр­нести­ны? За­чем Эр­нести­на на­зыва­ет Ма­ри­ан­ну Лот­ти? Мо­жет быть, в ее сла­бом моз­гу про­изош­ла под­ме­на? Или прос­то она, как мно­гие дру­гие, хо­чет взять се­бе чу­жого мла­ден­ца вза­мен сво­его, по­гиб­ше­го? Но ку­да она уне­сет по­хищен­но­го ре­бен­ка? Нет, это со­вер­шенно не­воз­можно пред­ста­вить! Но, ли­шен­ная спо­кой­ствия, я тем не ме­нее пос­ле­дова­ла со­вету мис­сис Кинг­сли и ни­ког­да не ос­тавля­ла дочь без прис­мотра.

Мис­сис Кинг­сли про­дол­жа­ла ме­ня удив­лять. Ее вни­мание ко мне со­вер­шенно ис­чезло пос­ле ро­дов и пе­реш­ло на Ма­ри­ан­ну. «Вы­литый Джеф», — пос­то­ян­но пов­то­ряла она, сло­ня­ясь вок­руг дет­ской кро­ват­ки. Те­перь уже ма­лень­кая де­воч­ка ста­ла пред­ме­том ее ре­лиги­оз­ных за­бот. Опять мне чу­дилось, что мис­сис Кинг­сли, как ша­ман, го­товит че­лове­чес­кое жер­твоп­ри­ноше­ние, по­тому что ни­чего ма­терин­ско­го не прог­ля­дыва­ло в ней.

По­ложе­ние ухуд­ши­лось пос­ле отъ­ез­да мис­сис Фо­улер. Я уго­вари­вала ее ос­тать­ся еще не­надол­го, но она не сог­ла­силась. «Ме­ня уве­рили, что по­могут вам», — ска­зала она. И мне не­чего бы­ло воз­ра­зить. Мог­ла ли я до­верить ко­му–ни­будь свои стра­хи, сом­не­ния и по­доз­ре­ния? Мог­ла ли я зап­ре­тить Эр­нести­не и мис­сис Кинг­сли уха­живать за Ма­ри­ан­ной? Те­перь, ког­да моя дочь ли­шилась пос­то­ян­но­го стра­жа, я ос­та­лась од­на пе­ред ли­цом ед­ва уга­дыва­ющих­ся опас­ностей.

Тя­желая ат­мосфе­ра до­ма Вей­дов уг­не­тала ме­ня. Не по­мог­ло и при­сутс­твие мор­ских офи­церов. Мы жи­ли от­дель­но от них, поч­ти не встре­ча­ясь друг с дру­гом. Иног­да до ме­ня до­носи­лись зву­ки их ша­гов по лес­тни­це чер­но­го хо­да, смех и раз­го­воры. Ред­ко по­пада­ли они в на­шу по­лови­ну, раз­ве что за ка­кой–ни­будь ме­лочью, ти­па спи­чек или оде­яла. Я ста­ла нер­вной и по­доз­ри­тель­ной, вздра­гива­ла от ма­лей­ше­го шо­роха или мель­кнув­шей те­ни. Кош­ма­ры му­чили ме­ня с уде­сяте­рен­ной си­лой, ме­няли сю­жет и рас­цве­чива­лись под­робнос­тя­ми. Джеф вык­ра­дывал у ме­ня ре­бен­ка, а я, вся в по­ту и от­ча­янии, ос­тро со­жале­ла, что не уби­ла его.

Я по­каза­лась вра­чу. Док­тор Дэ­вис убеж­дал ме­ня не нер­вни­чать, про­писал ус­по­ко­итель­ное.

— Ва­ше по­ложе­ние мне зна­комо по дру­гим мо­лодым ма­мам. Ус­по­кой­тесь, здесь нет ни­чего но­вого. Та­кое час­то слу­ча­ет­ся, Осо­бен­но в семь­ях, где есть мно­го без­детных жен­щин. Пос­та­рай­тесь от­влечь­ся и не ду­мать о пло­хом, а то ва­ше сос­то­яние мо­жет вред­но ска­зать­ся на ма­лень­кой.

Я пос­та­ралась. Ле­карс­тво ма­ло по­мога­ло мне. Моя борь­ба с са­мой со­бой не пре­рыва­лась ни днем, ни ночью. Днем я во­ева­ла со сво­ими зу­бами, приг­лу­шая их скрип вся­кий раз, как Эр­нести­на приб­ли­жалась к внуч­ке, а ночью ста­ралась уй­ти от кош­ма­ров, пос­то­ян­но про­сыпа­ясь и не­надол­го про­вали­ва­ясь в дре­му. Но в глу­бине ду­ши я чувс­тво­вала, что все эти жал­кие по­туги не ос­та­новят над­ви­гав­шей­ся ка­тас­тро­фы.

Од­нажды лет­ним по­гожим днем я под­ка­тила ко­ляс­ку с ма­лыш­кой к подъ­ез­ду и ре­шила ос­та­вить ее на све­жем воз­ду­хе, по­ка са­ма нем­но­го пе­реку­шу на кух­не. С тех пор как у мис­сис Кинг­сли по­яви­лись обя­зан­ности, свя­зан­ные с но­выми жиль­ца­ми, еда пе­рес­та­ла быть для нас свя­щен­ным ри­ту­алом, опус­тившись до уров­ня прос­то­го при­ема пи­щи. На пус­ту­ющей кух­не, в прос­той, мир­ной об­ста­нов­ке наш­лись ста­кан мо­лока и ку­сочек хле­ба. Ти­шина на­руша­лась толь­ко ров­ным гу­лом хо­лодиль­ни­ка и мер­ным ти­кань­ем нас­тенных ча­сов. Мне ста­ло у­ют­но, я рас­сла­билась. Ря­дом об­на­ружи­лась га­зета, я ста­ла ее прос­матри­вать, на­лив се­бе до­пол­ни­тель­ный ста­кан мо­лока. Так прош­ло, на­вер­ное, с пол­ча­са. Вне­зап­но мне пос­лы­шал­ся ка­кой–то стран­ный звук. Я вздрог­ну­ла, сор­ва­лась с мес­та и с за­мерев­шим сер­дцем пом­ча­лась к ко­ляс­ке.

Ко­ляс­ка бы­ла пус­та!

Я не мог­ла сра­зу осоз­нать слу­чив­ше­гося и с ми­нуту рас­смат­ри­вала ском­канные бе­лые пе­лен­ки и ро­зовое оде­яло, на­де­ясь, что это на­важ­де­ние, ко­торое ско­ро рас­се­ет­ся, и я сно­ва уви­жу свою де­воч­ку. Но увы, как ни нап­ря­гались мои гла­за, я не мог­ла си­лой взгля­да вер­нуть про­пав­шую дочь. Па­ника ох­ва­тила ме­ня. Я ста­ла кри­чать как су­мас­шедшая:

— Ма­ри­ан­на, Ма­ри­ан­на! — На крик вы­бежал Сь­ю­ард. — Ма­ри­ан­на ис­чезла! — про­дол­жа­ла кри­чать я. — На­до ее ско­рее най­ти! Где моя де­воч­ка?

— По­дож­ди­те уби­вать­ся, — стал ус­по­ка­ивать ме­ня Сь­ю­ард. — Мо­жет быть, мис­сис Кинг­сли или Эр­нести­на…

— Да, — под­хва­тила я в от­ча­янии. — Это Эр­нести­на. Где Эр­нести­на? Это она ук­ра­ла!

Мог­ла ли я не впасть в от­ча­яние? Раз­ве не по­нят­но мое сос­то­яние лю­бому че­лове­ку, да­же ни­ког­да не имев­ше­му де­тей? В мо­ем моз­гу воз­никла кар­ти­на: Эр­нести­на под­кра­дыва­ет­ся к спя­щей Ма­ри­ан­не и хва­та­ет ее, при­гова­ривая: «Лот­ти, Лот­ти».

— Где Эр­нести­на? — зак­ри­чала я со­вер­шенно вне се­бя от го­ря.

— Толь­ко что бы­ла здесь.

— По­моги­те мне най­ти ее! — твер­до про­из­несла я, бе­ря Сь­ю­ар­да за ру­ку. — Раз­ве вы не зна­ете ее? Раз­ве вы не зна­ете, на что она спо­соб­на?

— Пой­дем­те в ее ком­на­ту, она, на­вер­ное, там.

Я ви­дела, что он не ве­рит мне, но это ме­ня не бес­по­ко­ило. Глав­ное — что­бы он по­мог. Вмес­те мы пош­ли че­рез весь дом в ком­на­ту Эр­нести­ны. Ком­на­та ока­залась ма­лень­кой ка­мор­кой, ед­ва вме­щав­шей кро­вать, зер­ка­ло и ко­мод. На ос­мотр это­го уб­ранс­тва хва­тило од­но­го бег­ло­го взгля­да. Ка­мор­ка бы­ла пус­та.

— Она ку­да–то унес­ла мою дочь!

— Нэн­си, будь­те бла­гора­зум­ны. От­ку­да у вас та­кая уве­рен­ность? Мо­жет быть, это и не Эр­нести­на вов­се, а мис­сис Кинг­сли…

— Нет. Это Эр­нести­на!

— Не мо­гу по­верить. Она без ме­ня ни­куда не вы­ходит.

— Она все мо­жет! Она, на­вер­ное, выш­ла за во­рота и се­ла в ав­то­бус!

Сь­ю­ард взял ме­ня за ру­ку, ста­ра­ясь хоть как–то ус­по­ко­ить.

— Это не­воз­можно, Нэн­си!

Но ме­ня нич­то уже не мог­ло ус­по­ко­ить, я вся тряс­лась. Вдруг страш­ная мысль прон­зи­ла ме­ня.

— Ко­неч­но! Как я сра­зу не до­гада­лась! Эр­нести­на по­нес­ла Ма­ри­ан­ну к мо­рю, к бух­те, к то­му мес­ту, где в пос­ледний раз ви­дела Лот­ти! К бух­те!

— Не мо­жет быть, Нэн­си! Это не­лепи­ца!

— Я уве­рена!

В ме­ня как буд­то все­лилась не­зем­ная си­ла. От­тол­кнув Сь­ю­ар­да, я пти­цей по­лете­ла к во­ротам, отод­ви­нула створ­ку и по­бежа­ла даль­ше. Не пом­ню, что­бы я пе­рес­тавля­ла но­ги, ме­ня нес­ло как на крыль­ях, а ког­да я уви­дела не­лепую фи­гуру Эр­нести­ны, пос­ледние ос­татки са­мо­об­ла­дания по­кину­ли ме­ня.

А Эр­нести­на спо­кой­но си­дела на бе­регу. Ее ли­цо из­лу­чало счастье. Мор­щи­ны раз­гла­дились, вы­раже­ние пе­чали ис­чезло, она выг­ля­дела лет на де­сять — двад­цать мо­ложе и с уми­лени­ем смот­ре­ла на Ма­ри­ан­ну, ле­жав­шую у нее на ко­ленях.

— Пос­мотри! — ска­зала она мне, ед­ва я приб­ли­зилась. — Как Лот­ти до­воль­на! Она не хо­тела иг­рать на пес­ке — бо­ялась за­мочить нож­ки. Она прос­ну­лась, но не пла­чет! Ей хо­рошо со мной.

Ма­ри­ан­на серь­ез­но пос­мотре­ла на ме­ня, про­дол­жая сос­ре­дото­чен­но со­сать сос­ку. Я про­тяну­ла ру­ки.

— Ты ведь не хо­чешь заб­рать ее у ме­ня, — со стра­хом спро­сила Эр­нести­на и силь­нее при­жала де­воч­ку к се­бе.

— Эр­нести­на, за­пом­ни­те хо­рошень­ко: это не Лот­ти, а Ма­ри­ан­на! Это моя дочь, а не ва­ша, — твер­до про­из­несла я и опять про­тяну­ла ру­ки к Ма­ри­ан­не, но Эр­нести­на все еще не ре­шалась от­дать свое сок­ро­вище. — От­дай­те! — пов­то­рила я.

— Будь хо­рошей де­воч­кой, Эр­нести­на! — по­дос­пел на по­мощь за­пыхав­ший­ся Сь­ю­ард. — От­дай!

Нес­час­тная ста­рая жен­щи­на пе­рево­дила взгляд с ме­ня на Сь­ю­ар­да и об­ратно, не по­нимая, по­чему она дол­жна от­дать столь до­рогое ей су­щес­тво. Но, ви­димо, ее во­ля не вы­дер­жа­ла на­тис­ка пос­то­рон­ней во­ли. Она дро­жащи­ми ру­ками про­тяну­ла де­воч­ку мне. Я то­роп­ли­во схва­тила ма­лень­кое тель­це и не­воль­но при­чини­ла де­воч­ке боль сво­ими креп­ки­ми объ­яти­ями. До­чень­ка рас­пла­калась, но я не мог­ла зас­та­вить се­бя раз­жать ру­ки. Она бы­ла со мной! Це­ла и нев­ре­дима! Это бы­ло ог­ромное счастье!

— Не ру­гай­те слиш­ком уж Эр­нести­ну, — до­нес­ся до ме­ня как буд­то из­да­лека го­лос Сь­ю­ар­да. — Она не хо­тела ни­чего дур­но­го.

Но я не от­ве­тила — мне бы­ло все рав­но. Ка­кое все это име­ет зна­чение? Пусть все про­валит­ся в тар­та­рары! Моя дочь — со мной! И я боль­ше ни на се­кун­ду не спу­щу с нее глаз!

Гла­ва один­надца­тая 
[]

Вы­ход­ка Эр­нести­ны зас­та­вила ме­ня еще раз тща­тель­но взве­сить все за и про­тив пе­ре­ез­да из до­ма Вей­дов. Этот слу­чай мо­жет пов­то­рить­ся! При боль­шом же­лании ме­ня мож­но еще не раз под­ло­вить, у ме­ня ведь не сто глаз! Нап­расно Сь­ю­ард уве­рял, что я дра­мати­зирую со­бытия, что ни­чего пло­хого про­изой­ти не мог­ло. Раз­ве не собс­твен­ны­ми уша­ми слы­шала я пре­дуп­режде­ния мис­сис Кинг­сли? Раз­ве са­ми они не счи­тали Эр­нести­ну опас­ной для ре­бен­ка?

И что мне при­каже­те де­лать в та­кой си­ту­ации? Воз­вра­щение в Кол­тон ста­ло еще бо­лее не­воз­можным пос­ле от­ве­та ма­чехи на мое пос­леднее пись­мо. Я приг­ла­шала ее к се­бе пос­мотреть, по­любо­вать­ся на внуч­ку, мо­раль­но под­держать ме­ня доб­рым сло­вом и взгля­дом. Она же мне на­писа­ла: «Нэн­си, до­рогая! У ме­ня нет со­вер­шенно ни­какой воз­можнос­ти при­ехать, пой­ми ме­ня! Пред­ставь, нас еще боль­ше уп­лотни­ли, мы те­перь жи­вем как сель­ди в боч­ке, и без мо­ей твер­дой ру­ки все тут же раз­ва­лит­ся!» В ее пос­ла­нии не бы­ло и на­мека на со­чувс­твие, на со­жале­ние о не­воз­можнос­ти при­ехать. Ее нис­коль­ко не вол­но­вало мое по­ложе­ние, она не по­нима­ла мо­его сос­то­яния. Я бы­ла без­различ­на ей, глу­боко оби­жена этим рав­но­души­ем и за­рек­лась на всю жизнь про­сить ее о чем–ли­бо.

Ко все­му про­чему у ме­ня не бы­ло де­нег. Я ско­пила все­го двес­ти дол­ла­ров. Ма­ри­ан­не тре­бова­лось мно­жес­тво вся­ких не­об­хо­димых ме­лочей. Жа­лованье ня­ни сос­тавля­ло из­рядную до­лю мо­их рас­хо­дов. За­раба­тывать я не мог­ла, ли­шать­ся пос­ледне­го де­неж­но­го до­хода — то­же. За­веща­ние от­ца Дже­фа свя­зыва­ло ме­ня по ру­кам и но­гам.

Мне ос­та­валось про­жить в по­ложе­нии нас­ледни­цы все­го шесть с по­лови­ной ме­сяцев, но я еще яс­но не оп­ре­дели­ла сво­его от­но­шения к сво­им бу­дущим мил­ли­онам. С од­ной сто­роны, имею ли я на них пра­во? Но, с дру­гой сто­роны, мож­но ли ре­шать за Ма­ри­ан­ну? Ес­ли я, убий­ца Дже­фа, от­ка­жусь от де­нег, не по­лучит их и Ма­ри­ан­на! Чем она ви­нова­та? Имею ли я пра­во ли­шать дочь нас­ледс­тва?

Так про­води­ла я дни в сом­не­ни­ях, стра­хах и раз­мышле­ни­ях, не в си­лах ос­та­новить­ся на чем–то оп­ре­делен­ном. Од­нажды слу­чилось неч­то, зас­та­вив­шее ме­ня по–ино­му пос­мотреть на все слу­чив­ше­еся. В тот день я го­тови­ла Ма­ри­ан­не мо­локо. Де­воч­ка спа­ла ря­дом со мной, на кух­не, по­тому что я бо­ялась ос­тавлять ее в оди­ночес­тве. Один из офи­церов, по име­ни, ка­жет­ся, Бэр­ри, вой­дя в ком­на­ту, поп­ро­сил ме­ня по­мочь ему най­ти ка­кой–ни­будь плащ. «Свой я за­был на ба­зе», — горь­ко по­сето­вал он.

Тут я вспом­ни­ла про ста­рый дож­де­вик, пы­лящий­ся в кла­дов­ке с той са­мой но­чи, в ко­торую был убит Джеф. Пос­ледний раз его на­девал То­ни, ког­да ис­кал за­гадоч­но ис­чезнув­шее те­ло.

— По­дож­ди­те, по­жалуй­ста, — ска­зала я и пош­латв кла­дов­ку.

И дей­стви­тель­но, там, под тол­стым сло­ем пы­ли, об­на­ружи­лась нуж­ная офи­церу вещь.

— Боль­шое спа­сибо! — го­рячо поб­ла­года­рил ме­нямо­лодой че­ловек. — Вы очень лю­без­ны. Что бы я без вас де­лал!

Его круг­лое, по–дет­ски ру­мяное ли­цо све­тилось от ра­дос­ти.

— Ох уж этот дождь! Из–за не­го ваш дом ско­ро прев­ра­тит­ся в Но­ев ков­чег, — по­шутил он, на­девая пла­щи по–маль­чи­шес­ки за­совы­вая ру­ки в кар­ма­ны.

Но тут его улыб­ка рез­ко по­гас­ла, сме­нив­шись вы­раже­ни­ем не­до­уме­ния и ис­пу­га. Из пра­вого кар­ма­на он мед­ленно вы­нул пис­то­лет и рас­те­рян­но ус­та­вил­ся на не­го. Мы мол­ча пос­то­яли, не в си­лах от­вести взгля­да от ору­жия. Оно бы­ло по­хоже на то па­мят­ное, ко­торое я единс­твен­ный раз в жиз­ни дер­жа­ла в ру­ках.

— Ре­воль­вер, — на­рушил мол­ча­ние Бэр­ри, ту­по ог­ля­дывая его со всех сто­рон. — Смот­ри­те, ре­воль­вер. — Он су­нул чер­ное ду­ло пря­мо мне под нос, как буд­то я сле­пая и не ви­дела, что у не­го в ру­ках.

А я все ви­дела и уже да­же ус­пе­ла по­нять, что, раз ору­жие най­де­но, есть ве­щес­твен­ное до­каза­тель­ство и ос­но­вание для воз­бужде­ния про­тив ме­ня уго­лов­но­го де­ла.

— От­ку­да оно здесь? — изум­ленно про­дол­жал Бэр­ри.

— Не знаю. Плащ очень ста­рый. Дав­но ви­сит. Не­из­вес­тно чей. — Что–то ме­шало мне наз­вать вслух имя хо­зя­ина пла­ща: То­ни.

По­ка я раз­мышля­ла, в Бэр­ри тем вре­менем прос­нулся во­ен­ный, его дви­жения ста­ли чет­че и ос­мыслен­ней.

— Та–а–ак, — про­тянул он. — Двад­цать пя­тый ка­либр. Ав­то­мати­чес­кий. За­ряжен! Од­на­ко хо­лос­ты­ми…

— Как хо­лос­ты­ми? — по­рази­лась я.

Мо­жет быть, это не то ору­жие? Очень по­хожее, но все–та­ки не то?

— Да, хо­лос­ты­ми. Точ­но. Из не­го те­перь и кло­па не убь­ешь! Бо­евое ору­жие прев­ра­тили в хло­пуш­ку. Шу­му мно­го — тол­ку ма­ло.

В этот мо­мент я рез­ко вздрог­ну­ла и обер­ну­лась, ус­лы­шав шо­рох за спи­ной. Нер­вы мои силь­но рас­ша­тались. Меж­ду тем это прос­то мо­локо убе­жало. Итак, ду­мала я, пу­ли — хо­лос­тые! Это зна­чит — я не уби­вала Дже­фа! От ог­ромно­го об­легче­ния я чуть не по­теря­ла соз­на­ние. Ме­ня ох­ва­тила страш­ная сла­бость, про­шиб обиль­ный пот.

— Ну, так я пой­ду? — раз­дался за спи­ной го­лос Бэр­ри.

— Да–да, ко­неч­но.

— С ва­ми все в по­ряд­ке?

— Да, прос­то нем­но­го жар­ко­вато здесь, прав­да?

— Да, дей­стви­тель­но. Ре­воль­вер вы возь­ме­те?

— По­ложи­те на стол.

Мне хо­телось и пла­кать, и сме­ять­ся, и пры­гать от ра­дос­ти. Я — не убий­ца! Убий­ца — не я! Я не уби­вала Дже­фа! Боль­ших уси­лий сто­ило мне сто­ять и мол­чать. Дро­жав­шие ру­ки я пря­тала от по­доз­ри­тель­но смот­ревше­го на ме­ня офи­цера.

— Ну лад­но, я по­шел. Плащ вам зав­тра вер­ну.

— Мо­жете не то­ропить­ся.

— Ну лад­но, раз с ва­ми все в по­ряд­ке… В по­ряд­ке ведь, да? Ну, тог­да я по­шел… Спо­кой­ной но­чи!

Спо­кой­ной но­чи.

Ед­ва зак­ры­лась дверь, но­ги мои под­ко­сились, я без сил рух­ну­ла на стул. Как стран­но. Я же ви­дела, как ле­жал Джеф. У не­го во лбу был след от пу­ли. Или это мне по­каза­лось? Но кровь, по край­ней ме­ре, точ­но бы­ла… А ес­ли кровь не от пу­ли? А от че­го же?

Впер­вые с той ро­ковой но­чи я ста­ла му­читель­но вспо­минать все под­робнос­ти: как я спус­ка­лась по сту­пень­кам, как бо­ролась с Дже­фом, как он упал… Но как он выг­ля­дел, ког­да упал?.. Нес­мотря на все уси­лия, мне не уда­лось вос­ста­новить в па­мяти пол­ную кар­ти­ну про­ис­шедше­го.

Мо­жет быть, Джеф упал ли­цом вниз и по­ранил­ся об ос­колки? По­том, как пред­по­ложил То­ни, оч­нулся, вы­шел из до­му и сги­нул, смы­тый в от­кры­тое мо­ре? Но ведь он был си­ний весь! Как по­кой­ник! Это бы­ло хо­рошо вид­но на фо­не свет­ло­го ков­ра.

Те­оре­тичес­ки, кто–то мог выс­тре­лить од­новре­мен­но со мной из дру­гого пис­то­лета. Но кто? И где он пря­тал­ся?

Тут я вспом­ни­ла, что То­ни во­шел поч­ти сра­зу пос­ле выс­тре­ла. Бы­ло ли его удив­ле­ние ис­крен­ним? А мо­жет быть, он во­шел чуть рань­ше и был сви­дете­лем на­шей с Дже­фом ссо­ры?

То­ни не лю­бил Дже­фа, это бы­ло мне яс­но с пер­во­го же дня. То­ни и не скры­вал ни­ког­да неп­ри­яз­ни к бра­ту. Мо­жет быть, он ре­шил ус­тра­нить прег­ра­ду меж­ду со­бой и день­га­ми от­ца? Но ведь есть и еще пре­пятс­твия: мы с Ма­ри­ан­ной!

Я от­ча­ян­но зат­рясла го­ловой, от­го­няя ужас­ные мыс­ли, как на­до­ед­ли­вых мух. Но по­мимо во­ли в па­мяти вос­ста­нав­ли­вались сце­ны той ужас­ной но­чи: как То­ни вел ме­ня на кух­ню, на­силь­но по­ил брен­ди. От не­го ис­хо­дила вол­на со­чувс­твия! Мы си­дели с ним вдво­ем и жда­ли по­лицию…

То есть, нет, ка­кое–то вре­мя я си­дела од­на! А он, на­дев плащ, вы­шел на ули­цу! Яко­бы для то­го, что­бы заг­нать в га­раж ма­шину Дже­фа.

Сколь­ко он от­сутс­тво­вал? Мог ли он зай­ти в дом не­замет­но для ме­ня и вы­нес­ти те­ло Дже­фа? И спря­тать ору­жие… Стран­ное ору­жие, за­ряжен­ное хо­лос­ты­ми… Да, мог! Он знал, что его брат уже вне­сен в спис­ки по­гиб­ших, и мог пред­по­лагать, что по­лиция не за­ин­те­ресу­ет­ся де­лом дваж­ды по­гиб­ше­го лет­чи­ка.

Ес­ли он убил, то мой ре­воль­вер — это ули­ка про­тив не­го!

Я не мог­ла убить му­жа хо­лос­ты­ми пат­ро­нами! И, зна­чит, убий­ца — не я, а кто–то дру­гой!

Он, нап­ри­мер.

Я вста­ла и при­нялась ме­хани­чес­ки очи­щать пли­ту от под­го­рев­ше­го мо­лока. Ма­ри­ан­на прос­нется при­мер­но че­рез пол­ча­са. Вре­мени дос­та­точ­но, что­бы при­гото­вить ей но­вую пор­цию.

Мой мозг ли­хора­доч­но ра­ботал, ста­ра­ясь сос­та­вить из из­вес­тных фак­тов неп­ро­тиво­речи­вую кар­ти­ну прес­туплен ния. Но воп­ро­сов бы­ло боль­ше, чем от­ве­тов.

По­чему То­ни не выб­ро­сил ули­ку из кар­ма­на? За­был? Не­веро­ят­но! Он не скле­ротик.

А за­чем он хо­дил по са­ду, как буд­то что–то ис­кал? За­был, ку­да по­ложил ору­жие, что ли? Ка­кая че­пуха!

Не­вер­ной ру­кой я чуть не раз­би­ла бу­тылоч­ку Ма­ри­ан­ны и зас­ты­ла на вре­мя в не­под­вижнос­ти, ре­шая глав­ный воп­рос: об­ра­щать­ся мне в по­лицию или нет? Ес­ли уби­ла не я, зна­чит — кто–то дру­гой. Кто?

Мне пред­ста­вил­ся раз­го­вор в по­лиции с тем хри­патым ка­пита­ном.

«Мис­сис Вейд! — ска­жет он. — Де­ло зак­ры­то. Труп по­гиб­ше­го в ави­ака­тас­тро­фе мы наш­ли. Ва­ши по­каза­ния о пу­левом от­вер­стии в его го­лове не под­твер­ди­лись».

А я ска­жу: «Но он был обе­зоб­ра­жен ры­бами. Мо­жете ли вы ут­вер­ждать, что не пу­ля уби­ла его?»

И тог­да он мне от­ве­тит: «Мы ни­чего не ут­вер­жда­ем. У нас прос­то нет до­каза­тель­ств, что его уби­ли. А у вас они есть? Хо­тя бы ору­дие убий­ства?»

Да, так он и спро­сит.

И бу­дет прав.

Мне вдруг приш­ло в го­лову, что луч­ше все­го — за­быть о но­вой ули­ке как о страш­ном сне. По счас­тли­вой слу­чай­нос­ти убий­ство мож­но спи­сать на ка­тас­тро­фу — и сла­ва бо­гу!

Не­чего во­рошить прош­лое. Ко­му бу­дет луч­ше, ес­ли я ука­жу на То­ни: «Вот он, убий­ца. Ло­вите его»? Кто–ни­будь по­лучит от это­го хоть кру­пицу счастья? Ес­ли бы То­ни хоть ко­му–ни­будь ме­шал! Хо­роший па­рень. Ме­ня да­же тя­нуло к не­му, нес­мотря на всю его уг­рю­мость. Он по­хож на сво­его бра­та. От не­го то­же ис­хо­дило ощу­щение ка­кой–то при­тяга­тель­ной си­лы, пу­га­ющей и ус­по­ка­ива­ющей од­новре­мен­но.

Спус­тя не­делю То­ни по­явил­ся в до­ме. Его ко­рабль тор­пе­диро­вали, но ко­ман­ду спас­ли.

То­ни не по­лучил ни од­ной ца­рапи­ны, но этот слу­чай ска­зал­ся на его ду­шев­ном сос­то­янии. Он стал еще ме­нее раз­го­вор­чив, со­вер­шенно зам­кнул­ся в се­бе. Поч­ти пе­рес­тал есть, вы­сох весь. У не­го по­яви­лось мно­го но­вых мор­щи­нок, осо­бен­но у глаз и рта.

Я зас­та­ла его од­но­го на вто­рой день по при­бытии в биб­ли­оте­ке. Он си­дел, ус­та­вив­шись в од­ну точ­ку, де­лая вид, что чи­та­ет га­зету.

— То­ни! — об­ра­тилась я к не­му. — Нам нуж­но по­гово­рить.

Он взгля­нул на ме­ня, и мне по­каза­лось, что в глу­бине его глаз мель­кну­ла за­та­ен­ная боль.

— О чем? — вя­ло про­из­нес он без вся­кого ин­те­реса.

— Ви­дишь ли… Сей­час, на­вер­ное, не вре­мя… Но…

— Не мям­ли, ра­ди бо­га. Го­вори сра­зу. В чем де­ло?

— Я… наш­ла ору­жие, ко­торым стре­ляла в Дже­фа! В кар­ма­не ста­рого пла­ща.

Он по­мол­чал, вни­матель­но раз­гля­дывая ме­ня, как буд­то ста­ра­ясь про­честь что–то на мо­ем ли­це.

— Ты уве­рена, что это имен­но оно?

Чес­тно го­воря, я ожи­дала ка­кой–ни­будь дру­гой ре­ак­ции. Нап­ри­мер: «Да, это я по­ложил его». Или: «Как оно ту­да по­пало?»

— Да, я уве­рена, что это имен­но тот пис­то­лет.

— Где он?

Я дос­та­ла из су­моч­ки за­вер­ну­тый в тря­пицу ре­воль­вер.

— Пос­мотри, он за­ряжен хо­лос­ты­ми!

То­ни ос­мотрел ору­жие и мол­ча кив­нул.

— Ну! — зак­ри­чала я. — Что же ты мол­чишь? Ви­дишь, я не уби­вала его!

— А кто же убил?

— Мо­жет быть, ник­то? Мо­жет, он прос­то рас­шибся при па­дении?

— По–тво­ему, я не от­ли­чу жи­вого от мер­тво­го?

— Ну а тог­да, дей­стви­тель­но, кто же убил?

— Пат­ро­ны в ре­воль­ве­ре хо­лос­тые, — мед­ленно про­из­нес То­ни, по­качи­вая ре­воль­вер на ру­ке. — Но кто мо­жет по­ручить­ся, что пер­вая пу­ля бы­ла та­кая же, как все, а не бо­евая?

Это мне рань­ше не при­ходи­ло в го­лову, не по­меща­лось в нее и сей­час. Я от­талки­вала эту мысль, не же­лая приз­на­вать ее оче­вид­ности, не же­лая воз­вра­щать­ся в не­оп­ре­делен­ное по­ложе­ние то ли ви­нов­ности, то ли не­винов­ности.

— Нет! — ска­зала я. — Это не­воз­можно! Это со­вер­шенно не­веро­ят­но!

— Пра­виль­но, — слег­ка кив­нул То­ни. — Это не­веро­ят­но. Вся эта ис­то­рия не­веро­ят­на.

Он про­тянул мне ре­воль­вер, но я от­шатну­лась от не­го, как от ядо­витой змеи.

— Он те­бе не ну­жен? — спро­сил То­ни.

— Нет, — со стра­хом отод­ви­нулась я еще даль­ше.

— Да­же как па­мять о Дже­фе? — нер­вно ус­мехнул­ся он и, не до­жида­ясь от­ве­та, про­дол­жил. — Так что же, выб­ро­сим?

— Э–э–э… Да!.. То есть… Не знаю! — вко­нец сме­шалась я.

На­ша се­мей­ная жизнь с Дже­фом бы­ла очень неп­ро­дол­жи­тель­ной и, за ис­клю­чени­ем са­мых пер­вых не­дель, не очень счас­тли­вой. Мне не нуж­на бы­ла па­мять о нем. Я бы, на­вер­ное, уже за­была о сво­ем му­же, ес­ли бы не му­чив­шая ме­ня за­гад­ка его смер­ти. Мне не хо­телось го­ворить об этом с То­ни. Он мог оби­деть­ся за бра­та.

— За­чем ты выш­ла за не­го за­муж?

— Как за­чем? Я лю­била его. Ты же зна­ешь!

— Ах да, при­поми­наю, что–то в этом ро­де я уже дей­стви­тель­но слы­шал от те­бя.

Пос­ледняя фра­за проз­ву­чала у не­го нас­мешли­во и горь­ко. Он за­сунул ору­жие в кар­ман и по­ложил ру­ку на спин­ку ди­вана, поч­ти ка­са­ясь мо­ей спи­ны. Его гла­за заб­лесте­ли.

— Что ты зна­ешь о люб­ви, Нэн­си? Ты, лю­битель­ни­ца ши­роких сви­теров, уз­ких юбок и ро­ман­ти­чес­кой по­эзии? А? Что ты по­нима­ешь в жиз­ни? В лю­дях?

Я по­чувс­тво­вала, что не­удер­жи­мо крас­нею. Его ру­ка за мо­ей спи­ной ме­шала мне, от­вле­кала, не да­вала сос­ре­дото­чить­ся. От нее ис­хо­дило теп­ло, она при­тяги­вала к се­бе… Ес­ли он дот­ро­нет­ся до ме­ня, ре­шила я, то на­до бу­дет встать и уй­ти. Но в глу­бине ду­ши мне очень за­хоте­лось, что­бы он прид­ви­нул­ся поб­ли­же и об­нял ме­ня.

— Не учи ме­ня жить, — сер­ди­то ска­зала я, на­дув гу­бы.

Это проз­ву­чало смеш­но, по–дет­ски, но на боль­шее ме­ня не хва­тило. Сер­дце ли­хора­доч­но сту­чало, го­товое выс­ко­чить из гру­ди. Он ни­чего не де­лал, прос­то си­дел и улы­бал­ся.

— Лад­но, не бу­дем об этом. Это все не так важ­но. По­нима­ешь, я ви­дел мно­го смер­тей. Гиб­ли хо­рошие лю­ди: чес­тные, силь­ные, доб­рые — не че­та Дже­фу! Им бы жить да жить, де­лать мир луч­ше, чи­ще, свет­лее… А Джеф? Ес­ли бы ты на не­го пов­ни­матель­ней пос­мотре­ла, то уви­дела бы со­вер­шенное нич­то­жес­тво, са­мов­люблен­но­го бол­ва­на — и боль­ше ни­чего!

По­ражен­ная эти­ми сло­вами, я вско­чила и ус­та­вилась на не­го во все гла­за! Ока­зыва­ет­ся, он не прос­то не лю­бил бра­та, он от­ка­зывал ему в эле­мен­тарном ува­жении! Я так рас­те­рялась, что вста­ла и, ме­хани­чес­ки пе­рес­тавляя но­ги, за­ковы­ляла к вы­ходу.

— Нэн­си! — ок­ликнул он ме­ня, ког­да я бы­ла уже в две­рях.

— Да?

— Ты, на­де­юсь, не про­бол­та­лась ни­кому о на­ход­ке?

— Нет.

— Пра­виль­но, — хо­лод­но одоб­рил он. — И впредь не го­вори ни­кому. Это в тво­их же ин­те­ресах.

Гла­ва две­над­ца­тая 
[]

Пос­ле раз­го­вора с То­ни я по­чувс­тво­вала се­бя не в сво­ей та­рел­ке. Ощу­щение не­лов­кости, че­го–то не­дос­ка­зан­но­го ос­та­лось и при­чиня­ло бес­по­кой­ство. Впер­вые в жиз­ни за­боле­ли гла­за, ло­мило сус­та­вы рук и ног. В го­лове зве­нело, как пос­ле силь­но­го уда­ра по лбу. Спать в та­ком сос­то­янии не уда­валось. Лишь на нес­коль­ко ча­сов я за­былась, но по­том до са­мого ут­ра не смы­кала глаз. Но нет ху­да без доб­ра: Ма­ри­ан­на по­лучи­ла от ме­ня до­пол­ни­тель­ные лас­ки и за­боты.

Жизнь моя ста­нови­лась все труд­нее и труд­нее, си­лы пос­те­пен­но ис­ся­кали. Очень мно­го нер­вной энер­гии тра­тилось на так­тичное отс­тра­нение Эр­нести­ны и мис­сис Кинг­сли от ак­тивной де­ятель­нос­ти по от­но­шению к Ма­ри­ан­не. Я ис­пы­тыва­ла страш­ное нап­ря­жение, ког­да эти две жен­щи­ны приб­ли­жались к мо­ей де­воч­ке. Осо­бен­но мно­го хло­пот дос­тавля­ла Эр­нести­на. Она же­лала вле­зать во все де­ла: ее ин­те­ресо­вало ку­пание, кор­мле­ние, про­гул­ки, оде­вание — вез­де ей хо­телось при­ложить ру­ки. Ког­да–то дав­но, еще в детс­тве, я, пом­ню, все удив­ля­лась, по­чему кош­ки так гром­ко мя­ука­ют, ес­ли взять на ру­ки их ко­тят. И вот те­перь, че­рез мно­го лет, по­няла. Я са­ма ве­ла се­бя, как кош­ка.

Од­нажды я на ми­нут­ку ос­та­вила Ма­ри­ан­ну в ко­ляс­ке на лу­жай­ке и пош­ла на­деть сви­тер, так как по­холо­дало. По воз­вра­щении ужас ско­вал ме­ня: Эр­нести­на взя­ла ма­лыш­ку на ру­ки! От­бро­сив в сто­рону все це­ремо­нии, я зак­ри­чала: «От­дай­те!» Но Эр­нести­на от­ка­залась. Я ста­ла вы­рывать дочь из ее цеп­ких рук. Ма­ри­ан­на прос­ну­лась и зап­ла­кала. Я кри­чала: «Это мой ре­бенок! Я ни­кому его не от­дам! Ник­то не сме­ет его тро­гать!»

Ли­цо Эр­нести­ны ис­ка­зилось, гла­за на­лились кровью и за­пол­ни­лись сле­зами. С ду­шераз­ди­ра­ющим сто­ном, как буд­то кто–то му­чил ее, она от­ве­тила мне жут­ким кри­ком: «Я хо­чу! Дай мне ее! Дай!»

— Нет, — ска­зала я то­ном стро­гой ма­мы, раз­го­вари­ва­ющей с кап­ризным ре­бен­ком, и Эр­нести­на от­да­ла мне Ма­ри­ан­ну, но тут же ус­тро­ила ис­те­рику.

Эта уже не­моло­дая жен­щи­на ста­ла вес­ти се­бя со­вер­шенно по–дет­ски, как пол­ный нес­мышле­ныш. Она упа­ла вниз ли­цом и ста­ла кри­чать: «Дай! Дай! А то я ум­ру! Я по­вешусь! Ну, по­жалуй­ста! Дай!» Иног­да она под­ни­мала го­лову, что­бы про­верить ре­зуль­тат сво­их ста­раний, но я бы­ла не­умо­лима, как са­ма Судь­ба.

На кри­ки ры­да­ющей жен­щи­ны вы­шел Сь­ю­ард. Он бро­сил на ме­ня уко­риз­ненный взгляд и под­нял Эр­нести­ну с тра­вы.

— Что слу­чилось? — спро­сил он. Я объ­яс­ни­ла. — Ну за­чем ты? — ска­зал он. — Эр­нести­на лю­бит Ма­ри­ан­ну и не при­чинит ей зла.

— Да? Вы уве­рены? А я — нет.

— Ну по­чему вы ре­шили, что она хо­тела уто­пить де­воч­ку? Да, Эр­нести­на впа­ла в детс­тво, но ос­та­лась доб­рой и лю­бящей!

— А что слу­чилось с Лот­ти?

Его ве­ки поч­ти сом­кну­лись, зак­ры­вая зер­ка­ло ду­ши — гла­за. Те­перь в них ни­чего нель­зя бы­ло про­читать.

— Что «Лот­ти»?

— Как она умер­ла? — сер­ди­то спро­сила я. Дол­гое вре­мя сдер­жи­ва­емая до­сада и оби­да на всех оби­тате­лей до­ма прор­ва­ла пло­тину мол­ча­ния и вы­лилась на­ружу.

— Как вам приш­ло в го­лову спра­шивать та­кое? От­ку­да вы во­об­ще зна­ете о Лот­ти?

— Знаю.

— Я не ве­рю ни еди­ному сло­ву ни од­ной жен­щи­ны на све­те! Вы вот что! Ос­тавь­те это! Эр­нести­на не оби­дит ни од­ной жи­вой тва­ри божь­ей! Вам по­нят­но? Она и му­хи не оби­дит!

Сь­ю­ард об­нял вне­зап­но при­тих­шую Эр­нести­ну и по­тихонь­ку по­вел ее в дом.

«Ко­неч­но, Сь­ю­ард бу­дет ее за­щищать, — ска­зала я са­мой, се­бе. — Ведь он — ее брат. Но, мо­жет быть, в его сло­вах есть до­ля ис­ти­ны? Эр­нести­на — та­кая хруп­кая, неж­ная, без­за­щит­ная, ни­ког­да ни­кому не де­лала вре­да, всег­да доб­ра к Ма­ри­ан­не. Не слиш­ком ли я к ней су­рова?»

Но сом­не­ния не­дол­го одо­лева­ли ме­ня. Я взя­ла се­бя в ру­ки. Мне нель­зя рис­ко­вать, до­веряя свое единс­твен­ное сок­ро­вище су­мас­шедшей. Мне не нуж­ны эк­спе­римен­ты, я хо­чу быть аб­со­лют­но уве­рен­ной, что с мо­им ре­бен­ком ни­чего не слу­чит­ся.

В ту ночь сон не шел ко мне. Я зас­ну­ла не­надол­го, а по­том во­роча­лась в тяж­кой по­луд­ре­ме до пя­ти ча­сов ут­ра, ког­да на­до бы­ло вста­вать и ид­ти на кух­ню, стро­го по рас­пи­санию го­товить Ма­ри­ан­не зав­трак. Я вклю­чила ноч­ник, от ко­торо­го по­яв­ля­лись слиш­ком длин­ные, на мой взгляд, те­ни. Мне они очень не нра­вились, пу­гали. Это был очень страш­ный, са­мый страш­ный для ме­ня час су­ток. В то ут­ро я под­ни­малась по лес­тни­це, как всег­да, мед­ленно и на пол­до­роге вспом­ни­ла, что за­была взять бу­тылоч­ку. По­вер­нувшись, я за­дела сво­ей ноч­ной со­роч­кой неч­то, ле­жав­шее на сту­пень­ках. Приг­ля­дев­шись, в не­вер­ном све­те ноч­ни­ка я уви­дела на­тяну­тую на не­боль­шой вы­соте ве­рев­ку, кон­цы ко­торой бы­ли за­вяза­ны на про­тиво­полож­ных ба­ляси­нах лес­тни­цы. Ес­ли бы я сде­лала хо­тя бы еще один шаг, то неп­ре­мен­но спот­кну­лась бы и по­кати­лась по кру­той лес­тни­це до са­мого по­ла. Это мог­ло кон­чить­ся чем угод­но: от уши­бов и пе­рело­мов до сот­ря­сения моз­га или да­же смер­ти. В рас­те­рян­ности, я ог­ля­дыва­лась по сто­ронам, нап­равляя бес­смыс­ленный взгляд то на ве­рев­ку, то на пол, то вверх. Ме­ня се­год­ня чуть не уби­ли! Я чу­дом из­бе­жала смер­ти!

Но­ги са­ми от­несли ме­ня на­зад. Как лу­натик я воз­вра­тилась в свою ком­на­ту и, ус­лы­шав го­лод­ный крик до­чери, бо­ясь ид­ти на кух­ню, в стран­ном оце­пене­нии ста­ла ука­чивать ма­лень­кое про­голо­дав­ше­еся су­щес­тво, пло­хо со­об­ра­жая, что имен­но я де­лаю.

Кто же хо­тел ме­ня убить? Кто же на­тянул ко­вар­ную нить? Тот, кто хо­рошо зна­ет мой рас­по­рядок дня! На­кану­не за ужи­ном я по­жало­валась на тем­но­ту. Все слы­шали, что в пять ут­ра я хо­жу на кух­ню, про­бира­ясь в по­луть­ме. Все си­дели за сто­лом: и Эр­нести­на, и мис­сис Кинг­сли, и Сь­ю­ард, и То­ни. Кто же из них же­лал мо­ей смер­ти? Ни­кого я не мог­ла ис­клю­чить из спис­ка по­доз­ре­ва­емых! Вы­ходит так, что ни­кому я не мо­гу до­верять: я ок­ру­жена вра­гами!

По­ка я ме­хани­чес­ки ка­чала Ма­ри­ан­ну, она ус­ну­ла. Пос­те­пен­но страх ус­ту­пил мес­то гне­ву про­тив до­ма Вей­дов и его оби­тате­лей. Мис­сис Кинг­сли не­нави­дит ме­ня. Эр­нести­на хо­чет от­нять у ме­ня ре­бен­ка. Сь­ю­ард оби­жен за Эр­нести­ну. То­ни мол­чит, он слиш­ком скры­тен, но все–та­ки я чувс­твую, что в глу­бине ду­ши он счи­та­ет ме­ня афе­рис­ткой, вы­шед­шей за­муж из–за де­нег и убив­шей из–за нас­ледс­тва сво­его собс­твен­но­го му­жа.

Что ме­ня дер­жит здесь? Не­видан­ная преж­де злость за­кипе­ла во мне. Они ме­ня еще не зна­ют! Они ду­ма­ют, что я — бед­ная овеч­ка? Не на ту на­пали. Мы еще пос­мотрим — кто ко­го! Не­уже­ли это из–за де­нег? Не по­лучат они их! Пусть это не мои дол­ла­ры, но они по пра­ву при­над­ле­жат мо­ей до­чери! Я их ни­кому боль­ше не от­дам!

Нем­но­го по­раз­мыслив, я приш­ла к вы­воду, что мне на­до про­мол­чать, ни­чего не рас­ска­зывать о на­тяну­той ве­рев­ке. Пусть убий­ца вы­даст се­бя не­ос­то­рож­ным сло­вом или жес­том, я уж не про­пущу их. В та­кой ли­нии по­веде­ния, ко­неч­но, со­дер­жался оп­ре­делен­ный риск. Кро­ме то­го, пред­сто­яло жить двой­ной жизнью, все вре­мя быть на­чеку, ог­ля­дывать­ся по сто­ронам во вре­мя про­гулок, вни­матель­но смот­реть под но­ги, сле­дить за все­ми, прис­лу­шивать­ся ко всем раз­го­ворам.

Пос­ле это­го слу­чая два дня прош­ли без про­ис­шес­твий. Я прис­таль­но рас­смат­ри­вала всех до­мочад­цев, взве­шива­ла их пос­тупки на внут­ренних ве­сах. То­ни по­казал­ся мне очень по­доз­ри­тель­ным. Он ока­жет­ся в на­иболь­шем вы­иг­ры­ше, ес­ли мы с Ма­ри­ан­ной вдруг ис­чезнем. Я ста­ла с ним пре­дель­но ос­то­рож­ной.

Пос­то­ян­ное нап­ря­жение ска­зыва­лось на здо­ровье. Иног­да по ут­рам мне при­ходи­лось нап­ря­гать все си­лы, что­бы прос­то встать с пос­те­ли.

— Ты ста­ла пло­хо выг­ля­деть, — ска­зал од­нажды ве­чером То­ни. — По–мо­ему, те­бе на­до по­казать­ся док­то­ру.

Мы си­дели с ним за сто­лом и пи­ли ли­кер мар­ки «Ка­алау», дос­тавший­ся нам от од­но­го из офи­церов–пос­то­яль­цев, не за­хотев­ше­го та­щить лиш­нюю тя­жесть к се­бе в ка­юту на от­плы­ва­ющий в по­ход крей­сер. Мо­ряк угос­тил ли­кером мис­сис Кинг­сли, а она от­да­ла эти нес­коль­ко бу­тылок нам, по­тому что са­ма его не лю­била.

— А что слу­чилось с Нэн­си? — спро­сила Эр­нести­на. — По­чему ей на­до к вра­чу? — Она со­вер­шенно за­была свое бе­зоб­разное по­веде­ние по от­но­шению ко мне и опять на­бива­лась в нянь­ки к Ма­ри­ан­не.

— Я пло­хо сплю, — ска­зала я.

Мис­сис Кинг­сли осуж­да­юще пос­мотре­ла на ме­ня.

— Вы ма­ло дви­га­етесь, вот что я вам ска­жу. Ес­ли бы вы уби­рались в ком­на­тах, ме­ли лес­тни­цы, го­тови­ли на кух­не, вы бы спа­ли прек­расно. Я, нап­ри­мер, сплю как уби­тая.

— Вы не пра­вы. Я дви­га­юсь дос­та­точ­но. У ме­ня мно­го дру­гих за­бот: я про­хожу по нес­коль­ку миль в день вмес­те с ко­ляс­кой, что­бы Ма­ри­ан­на пос­па­ла на све­жем воз­ду­хе. На кух­не я то­же кру­чусь, го­товя ей дет­ское пи­тание. Нет, все не так прос­то.

— Но что тог­да? — спро­сила эко­ном­ка, раз­ме­шивая са­хар в чаш­ке.

— Нер­вы.

— Нер­вы? В та­ком воз­расте? Мне бы вер­нуть ва­ши го­ды! В мое вре­меч­ко ме­ня нич­то не мог­ло зас­та­вить о чем–то пе­чалить­ся.

— А сей­час? — спро­сила я, прис­таль­но гля­дя на нее.

— И сей­час то­же. Мне не о чем жа­леть.

Я вгля­дыва­лась в смуг­лое цы­ган­ское ли­цо мис­сис Кинг­сли, но ни­чего не мог­ла на нем про­честь.

Вско­ре, сле­дуя со­вету То­ни, я по­еха­ла на­вес­тить док­то­ра. Сам со­вет­чик соп­ро­вож­дал ме­ня в ка­чес­тве шо­фера и те­лох­ра­ните­ля. Мы по­еха­ли вмес­те с Ма­ри­ан­ной, хо­тя Эр­нести­на со сле­зами уго­вари­вала ме­ня ос­та­вить де­воч­ку на ее по­пече­ние, обе­щая «хо­рошо–хо­рошо» о ней по­забо­тить­ся. Но я не вня­ла ее моль­бам. Так что мы по­еха­ли втро­ем. Док­то­ра на мес­те не ока­залось, но лю­без­ная мед­сес­тра да­ла нам его дру­гой ад­рес, по ко­торо­му он при­нимал по­сети­телей в со­сед­нем го­род­ке. Это сто­ило нам еще ча­са пу­ти. В но­вом для ме­ня при­ем­ном по­кое тол­пи­лось мно­го ожи­дав­ших при­ема боль­ных. Я ус­та­ла ждать и го­това бы­ла уже уй­ти, ког­да ме­ня приг­ла­сили в ка­бинет.

Док­тор Дэ­вис пло­хо выг­ля­дел, мо­жет быть, еще ху­же, чем я. Он си­дел за сто­лом, опус­тив пле­чи и скло­нив го­лову на­бок. Го­лос у не­го был сла­бый, без­жизнен­ный, ус­та­лый. Я ему по­жало­валась на здо­ровье, и, по­ка мед­сес­тра во­зилась с Ма­ри­ан­ной, он прос­лу­шал и ос­мотрел ме­ня. Осо­бен­но его за­ин­те­ресо­вал мой рот — он да­же дос­тал для его ос­мотра спе­ци­аль­ный фо­нарик, ко­рот­кий и уз­кий, по­хожий на па­лец.

— Вы мазью поль­зу­етесь ка­кой–ни­будь? — вя­ло спро­сил он.

— Нет.

— А глаз­ны­ми кап­ля­ми?

— То­же нет.

— Стран­но… очень стран­но. По­лос­ка­ете чем–ни­будь рот?

— Да, нес­коль­ко раз в день. У ме­ня во рту пос­то­ян­ный неп­ри­ят­ный прив­кус.

— Хм–м. Чем имен­но по­лос­ка­ете?

Я наз­ва­ла по­пуляр­ное па­тен­то­ван­ное средс­тво.

— Не пь­ете его?

— Нет, что вы, оно нев­кусное.

Он с ми­нуту по­мол­чал, гры­зя в за­меша­тель­стве кон­чик ка­ран­да­ша.

— Не знаю, что и ду­мать.

— Что со мной, док­тор?

— Э–э–э… На фо­не обыч­ных пос­ле­родо­вых из­ме­нений у вас есть приз­на­ки хро­ничес­ко­го ртут­но­го от­равле­ния.

— Ртут­но­го? — вздрог­ну­ла я как от элек­три­чес­ко­го раз­ря­да.

— Да, ртут­но­го от­равле­ния. Вот по­чему я вас спра­шивал о по­лос­ка­нии. Па­тен­то­ван­ные средс­тва иног­да со­дер­жат ртут­ные со­еди­нения. В очень ма­лень­ких до­зах, ко­неч­но. Но вы го­вори­те, что не пь­ете его?

— Нет, что вы, ни­ког­да! Но вы уве­рены, что это имен­но ртут­ное от­равле­ние?

— Стоп­ро­цен­тной га­ран­тии, ра­зуме­ет­ся, дать не мо­гу, но пер­вый приз­нак — не­боль­шое по­сине­ние ос­но­ваний зу­бов — у вас прос­матри­ва­ет­ся до­воль­но яс­но.

Я неп­ро­из­воль­но зак­ры­ла рот ла­донью. «По­сине­ние ос­но­ваний зу­бов»? Так, зна­чит. Сна­чала — на­тяну­тая ве­рев­ка, те­перь — ртут­ное от­равле­ние.

— Это серь­ез­но? — спро­сила я с дрожью в го­лосе, а са­мой хо­телось зак­ри­чать: «Это смер­тель­но?»

— Нет, не очень. Вы приш­ли вов­ре­мя, не ус­пе­ли еще силь­но пос­тра­дать. Вот ес­ли бы вы приш­ли по­поз­же, тог­да бы­ло бы, воз­можно, ху­же.

— У вас уже встре­чалось та­кое в прак­ти­ке?

— Вре­мя от вре­мени бы­ва­ет. Осо­бен­но у де­тей. Они ведь лю­бопыт­ные, час­то пь­ют вся­кую дрянь. Глаз­ные кап­ли, нап­ри­мер.

— Глаз­ные кап­ли?

Я тут же вспом­ни­ла крас­ные гла­за Эр­нести­ны. У нее конъ­юн­кти­вит?

— Ка­кой у них вкус, у глаз­ных ка­пель?

Док­тор ус­та­ло пос­мотрел на ме­ня дол­гим изу­ча­ющим взгля­дом, ка­ким иног­да за­нятые лю­ди наг­ражда­ют глу­пых и взбал­мошных.

— Час­то они без­вкус­ны, но де­тей прив­ле­ка­ют ма­лень­кие бу­тылоч­ки, ос­тавлен­ные без прис­мотра.

Нет, не о де­тях ду­мала я, а о се­бе! Кто–то каж­дый день ка­пал мне в еду без­вкус­ную от­ра­ву. Но ведь в до­ме едят за об­щим сто­лом! Толь­ко ли­кер я пью от­дель­но! Мне очень за­хоте­лось рас­ска­зать все док­то­ру Дэ­вису, но по­том я удер­жа­лась. Что бы я ему по­веда­ла? Без­до­каза­тель­ные по­доз­ре­ния? Я уже выз­ва­ла его удив­ленный взгляд, а те­перь рис­кую по­лучить неб­ла­гоп­ри­ят­ный ди­аг­ноз о сво­ем пси­хичес­ком сос­то­янии.

— Со­ветую вам, — ти­хо буб­нил тем вре­менем док­тор, — ос­та­вить по­лос­ка­ние, пить теп­лую во­ду, по­боль­ше от­ды­хать. Я вы­пишу вам снот­ворное и ви­тами­ны. Это обя­затель­но по­может. И ра­ди бо­га, не тря­ситесь так! Не бой­тесь, ни­чего с ва­ми не слу­чит­ся!

Мне хо­телось рас­сме­ять­ся ему в ли­цо. Ме­ня хо­тят убить! А он со­вету­ет мне не бо­ять­ся!

По до­роге до­мой я рас­ска­зала То­ни о ди­аг­но­зе док­то­ра. Он не сре­аги­ровал, как буд­то не по­верил или от­махнул­ся, как от че­го–то со­вер­шенно не­важ­но­го. Но по­том всю до­рогу мол­чал, не про­ронив ни сло­ва.

С тех пор я пе­рес­та­ла пить ли­кер. Но пе­рес­тать есть я не мог­ла. Вся­чес­ки­ми ста­рани­ями я ухит­ри­лась вы­тор­го­вать се­бе пра­во есть от­дель­но по ут­рам и днем, но труд­но бы­ло объ­яс­нить же­лание на­рушить тра­дицию об­ще­го ве­чер­не­го сбо­ра за сто­лом. Я ре­шила это зат­рудне­ние, выз­вавшись по­могать мис­сис Кинг­сли на кух­не. Мне не ве­рилось, что эко­ном­ка не­нави­дит ме­ня до та­кой сте­пени, что го­това от­ра­вить, но я не мог­ла сбра­сывать со сче­тов ма­лей­шую воз­можность, ведь речь шла о мо­ей жиз­ни.

Пос­те­пен­но я по­чувс­тво­вала улуч­ше­ние. Выз­до­ров­ле­ние те­ла бла­гоп­ри­ят­но от­ра­зилось на яс­ности ума. Прос­той воп­рос при­шел мне в го­лову: ко­му вы­год­на моя смерть? И по­лучи­лось, что ни­кому! Ведь, ес­ли я ум­ру, нас­ледс­тво все рав­но не дос­та­нет­ся ни­кому из оби­тате­лей до­ма! Ме­ня прос­то хо­тят за­пугать, что­бы я, как за­яц, убе­жала от опас­ности вмес­те с до­черью, ос­та­вив мил­ли­оны дол­ла­ров То­ни. Ве­рев­ка — не смер­тель­на, ртуть — то­же слиш­ком не­надеж­ное средс­тво, дей­ствие ко­торо­го силь­но рас­тя­нуто во вре­мени.

Ну что ж, я вас рас­ку­сила, вам не удас­тся ме­ня за­пугать! Ис­чезли пос­ледние сом­не­ния — им не удас­тся вы­жить ме­ня из до­ма!

Гла­ва три­над­ца­тая 
[]

В пос­леднюю не­делю от­пуска То­ни ре­шил по­ехать на ры­бал­ку в Ко­лора­до. Имен­но тог­да у ме­ня сос­то­ял­ся серь­ез­ный раз­го­вор с мис­сис Кинг­сли. Вот как это бы­ло: я ме­талась по кух­не, го­товя пи­тание для до­чери, и из–за спеш­ки вы­рони­ла стек­лянную бу­тылоч­ку на пол. Она раз­би­лась вдре­без­ги и прив­лекла вни­мание эко­ном­ки, ко­торая грыз­ла го­рох в со­сед­ней ком­на­те.

— Нер­вы? — спро­сила она, по­яв­ля­ясь в две­рях.

— Не то что­бы нер­вы, — от­ве­тила я, стря­хивая ос­татки раз­би­того стек­ла в му­сор­ное вед­ро. Мис­сис Кинг­сли обыч­но ти­хо ра­дова­лась мо­им не­уда­чам и в та­ких си­ту­аци­ях не за­води­ла раз­го­вор без осо­бой на то при­чины. Я нап­ряглась и ста­ла ждать про­дол­же­ния.

— Вам нуж­но от­дохнуть.

— Раз­ве?

— Да. В пос­леднее вре­мя, прав­да, вы луч­ше выг­ля­дите, но все рав­но, нер­вы у вас не­важ­ные. Кста­ти, что ска­зал док­тор?

— Ртут­ное от­равле­ние, — ска­зала я, вни­матель­но наб­лю­дая за ре­ак­ци­ей со­бесед­ни­цы.

Ее уз­кие чер­ные бро­ви вы­соко взмет­ну­лись вверх.

— Вы шу­тите?

— Нис­коль­ко.

— Ох уж эти док­то­ра, ни­чего они не зна­ют, шар­ла­таны!

— Док­тор Дэ­вис не по­хож на шар­ла­тана.

— Он на­вер­ня­ка не знал, что ска­зать, и ляп­нул прос­то так, что ему в го­лову взбре­ло, лишь бы пос­ко­рее от­де­лать­ся! Я же ви­жу, вы прос­то ус­та­ли, вот и все! Вам на­до съ­ез­дить ку­да–ни­будь от­дохнуть, раз­ве­ять­ся.

— Труд­но от­ды­хать, ког­да ре­бенок на ру­ках.

— А вы ее ос­тавь­те, — спо­кой­но про­из­несла мис­сис Кинг­сли, про­дол­жая лу­щить го­рох.

— Как прос­то у вас вы­ходит!

— Да, очень прос­то. Я умею об­ра­щать­ся с деть­ми.

— На­до же, как лег­ко и прос­то! Раз–два — и го­тово!

— Нэн­си, я серь­ез­но го­ворю.

Я пос­мотре­ла на нее и убе­дилась, что она дей­стви­тель­но не шу­тит. Ее осе­нила но­вая идея, и она прис­ту­пила к ее ре­али­зации. Это ста­нови­лось опас­ным.

— Вы хо­тите из­ба­вить­ся от ме­ня? — рез­ко ска­зала я.

— Я? За­чем? За­чем мне это нуж­но?

Дей­стви­тель­но, за­чем ей это нуж­но? Она не лю­бит ме­ня, но лю­бит Ма­ри­ан­ну как про­дол­же­ние обо­жа­емо­го Дже­фа. Мо­жет, по­это­му?

Мис­сис Кинг­сли бро­сила в рот пос­ледние го­роши­ны.

— Я пой­ду — мне нуж­но за­казать мяс­ни­ку цып­лят на ужин. А вы по­думай­те, Нэн­си, нас­чет от­ды­ха, по­думай­те хо­рошень­ко.

Рас­се­ян­но я по­дош­ла к ку­хон­ной пол­ке за стек­лянной бу­тылоч­кой вза­мен толь­ко что раз­би­той. Но тут что–то ца­рап­ну­ло взгляд, что–то не­воль­но прив­лекло вни­мание. Ма­лень­кий пу­зырек. Я взя­ла его и пос­мотре­ла на эти­кет­ку. На ней, под че­репом со скре­щен­ны­ми кос­тя­ми, бы­ло на­писа­но: «Глаз­ные кап­ли. При­менять три ра­за в день по две кап­ли. Вни­мание: бе­речь от де­тей. Толь­ко для на­руж­но­го при­мене­ния». Да–да. Бе­речь от де­тей. От де­тей и от от­ра­вите­лей!

Как пу­зырек ока­зал­ся на кух­не? Кто его при­нес сю­да и за­чем? Мис­сис Кинг­сли? Ка­кие стран­ные раз­го­воры ве­ла она со мной. Не­уже­ли она серь­ез­но рас­счи­тыва­ла вып­ро­водить ме­ня вон, а Ма­ри­ан­ну ос­та­вить се­бе? Она не по­хожа на не­нор­маль­ную, но, мо­жет быть, так оно и есть?

Од­на су­мас­шедшая в до­ме — это уже мно­го, но ес­ли их две… Ско­рей бы прош­ли эти нес­коль­ко не­дель, я вступ­лю в пра­ва нас­ледс­тва и у­еду, ку­да за­хочу, по­тому что ста­ну не­зави­симой! Как это прек­расно — не­зави­симость, сво­бода! Мож­но де­лать что хо­чет­ся, жить, где по­жела­ешь! Не на­до ни­кого про­сить о по­мощи, ду­мать о кус­ке хле­ба, бо­ять­ся бо­лез­ней. С каж­дым про­шед­шим днем, ре­шив уже по­лучить день­ги, все труд­нее бы­ло сдер­жи­вать не­тер­пе­ние.

По­ка же вре­мя не приш­ло, на­до опа­сать­ся за свою жизнь. Пу­зырек с глаз­ны­ми кап­ля­ми под­твержда­ет на­личие за­гово­ра про­тив ме­ня. Мис­сис Кинг­сли, как са­мая во­левая, впол­не мо­жет сос­то­ять в нем, а мо­жет быть, да­же воз­глав­лять его. Я же ни­чего не знаю о ней. Мои све­дения по­чер­пну­ты ис­клю­читель­но из неп­ро­дол­жи­тель­но­го раз­го­вора со Сь­ю­ар­дом. Мне не­об­хо­димо соб­рать о ней как мож­но боль­ше ин­форма­ции. На­до по­гово­рить с То­ни.

Я ста­ла ждать То­ни. Он при­ехал сол­нечным ве­сен­ним днем, ког­да я от­ды­хала в пос­те­ли, спря­тав­шись от све­та за за­навес­ка­ми. Ед­ва зас­лы­шав его ша­ги и поз­вя­кива­ние ры­болов­ной аму­ниции, я вско­чила с кро­вати и быс­тро оде­лась. По­том пос­ле­дова­ла за ним в кла­довую ком­на­ту, где он хра­нил свои снас­ти. В кла­довой бы­ло жар­ко и душ­но. Сол­нце про­ника­ло в ком­на­ту че­рез три уз­ких ок­на, каж­дое вы­сотой во всю сте­ну, с по­ла до по­тол­ка. То­ни под­нял ту­чи пы­ли. Каж­дая пы­лин­ка бы­ла за­мет­на в яр­ком сол­нечном све­те. Вмес­те они сос­тавля­ли при­чуд­ли­вый, все вре­мя ме­ня­ющий­ся узор. На по­лу ле­жали, сва­лен­ные в бес­по­ряд­ке, ста­рые ве­щи: сло­ман­ные стулья и сто­лы, вы­шед­шая из мо­ды вер­хняя и ниж­няя одеж­да, боль­шие че­мода­ны и уз­лы, гри­бовид­ные нас­толь­ные лам­пы.

— Как это ты ме­ня наш­ла? — спро­сил То­ни.

— Я шла за то­бой. Мне очень нуж­но по­гово­рить.

— Да? — ска­зал он стран­ным то­ном, ко­торый я не смог­ла по­нять, а вы­раже­ние его ли­ца бы­ло труд­но уло­вить, пос­коль­ку свет из ок­на бил мне пря­мо в гла­за.

— Да. Рас­ска­жи мне о мис­сис Кинг­сли.

— Что имен­но ты хо­чешь знать?

— Пом­нишь о ди­аг­но­зе док­то­ра Дэ­виса?

— Ртут­ное от­равле­ние? Это че­пуха.

— Ты не прав, это впол­не воз­можно. Я наш­ла на кух­не глаз­ные кап­ли. Док­тор Дэ­вис ска­зал мне, что глаз­ные кап­ли час­то со­дер­жат ртут­ные со­еди­нения.

— Ну и что? Ма­ма за­капы­ва­ет иног­да се­бе в гла­за. По рас­се­ян­ности, впол­не для нее прос­ти­тель­ной, она мог­ла за­быть пу­зырек на кух­не. При чем здесь мис­сис Кинг­сли?

— Я ей не нрав­люсь. Она ме­ня не лю­бит. И, по–мо­ему, по­доз­ре­ва­ет, что я имею от­но­шение к смер­ти Дже­фа.

— Че­пуха. Она не ста­нет но­сить кам­ня за па­зухой. Ес­ли она что–ни­будь за­подоз­ри­ла, то тут же выс­ка­жет вслух. От­кры­тая на­тура.

— От­кры­тая на­тура? Она, на­вер­ное, каж­дый день от­кры­ва­ет пу­зырек с кап­ля­ми и стря­хива­ет нем­но­го в мою та­рел­ку.

— Воз­можно, — отоз­вался То­ни ле­нивым го­лосом, в ко­тором чувс­тво­валось сдер­жи­ва­емое нап­ря­жение.

Я не ожи­дала та­кого быс­тро­го сог­ла­сия. Мне ка­залось, То­ни бу­дет ус­по­ка­ивать ме­ня, от­го­вари­вать от пос­пешных вы­водов, а он? У ме­юианы­ло в гру­ди.

— Мис­сис Кинг­сли бы­ла бы ра­да вы­жить ме­ня из до­ма. Од­ну, без доч­ки, — про­дол­жа­ла я.

— С че­го ты взя­ла? — уди­вил­ся То­ни, вы­соко под­няв бро­ви.

— Она са­ма ска­зала. Вче­ра. Пред­ло­жила мне у­ехать от­дохнуть ку­да–ни­будь од­ной.

— А ты?

— От­ка­залась. Но мне ста­ло не по се­бе. Я да­лека от мыс­ли, что ее за­ботит мое здо­ровье.

С ми­нуту он мол­чал. По­том сел на са­мый боль­шой сун­дук и вы­нул си­гаре­ту.

— При­сядь ря­дом, Нэн­си. Мне ка­жет­ся, я то­же дол­жен кое–что те­бе рас­ска­зать.

Я се­ла спра­ва от не­го. Те­перь у ме­ня за­ныло не толь­ко в гру­ди, но и в сер­дце.

— Я ду­маю, — на­чал он, за­жигая си­гаре­ту, — сей­час бу­дет умес­тно рас­ска­зать те­бе, как мис­сис Кинг­сли по­яви­лась в на­шем до­ме и за­няла в нем ны­неш­нее по­ложе­ние. В эту не­делю мне уда­лось уз­нать неч­то та­кое, что про­лива­ет свет на эту ис­то­рию. Хо­тя, как те­перь мне ка­жет­ся, я всег­да чувс­тво­вал не­лад­ное.

— Что ты уз­нал?

— Не то­ропись, пос­лу­шай с са­мого на­чала. Мис­сис Кинг­сли приш­ла в наш дом, ког­да я был еще мла­ден­цем. Она бы­ла мо­лода, кра­сива — осо­бой, ди­кой цы­ган­ской кра­сотой. О ее му­же ник­то ни­чего не знал, а она са­ма мол­ча­ла о нем. В то вре­мя у нас был боль­шой штат прис­лу­ги во гла­ве с дру­гой эко­ном­кой, не с мис­сис Кинг­сли. Ту эко­ном­ку я сов­сем не пом­ню. Толь­ко за­пах ро­зовой во­ды и зе­леный цвет длин­но­го шел­ко­вого платья. Од­нажды ее не ста­ло, она бес­след­но ис­чезла из мо­ей жиз­ни. Поз­днее я кра­ем уха слы­шал, что мис­сис Кинг­сли пой­ма­ла ее за ру­ку, ког­да та что–то сво­рова­ла. Не пом­ню точ­но, что имен­но: то ли день­ги, то ли мас­ло. Не знаю, чес­тно ли иг­ра­ла са­ма мис­сис Кинг­сли, но с тех пор она за­нима­ет ос­во­бодив­ше­еся мес­то. Ра­бота­ет хо­рошо, ни­чего не мо­гу ска­зать про­тив. Все у нас в по­ряд­ке. Ког­да был жив отец, они вдво­ем до­поз­дна про­веря­ли все сче­та. Да­же ре­бен­ком я, пом­ню, все удив­лялся: не­уже­ли про­вер­ка сче­тов за­нима­ет столь­ко вре­мени? Те­перь–то я знаю, что их от­но­шения пред­став­ля­ли со­бой неч­то боль­шее, чем от­но­шения меж­ду слу­жан­кой и хо­зя­ином.

Лот­ти я пом­ню. Мне бы­ло во­семь лет, ког­да она уто­нула. У нее бы­ли длин­ные свет­лые во­лосы, блед­ное ли­цо — она по­ходи­ла на мать. Ее смерть силь­но по­дей­ство­вала на ме­ня. Нес­коль­ко лет я про­сыпал­ся по но­чам с кри­ками, му­чимый кош­ма­рами. До сих пор мне иног­да снит­ся, как она под во­дой, с раз­ме­тав­ши­мися во­лоса­ми, хо­чет вдох­нуть воз­ду­ха и не мо­жет, за­дыха­ет­ся. Те­ло ее так ниг­де и не наш­ли. При­чина смер­ти ни­ког­да не об­сужда­лась, но из на­меков и по­луна­меков взрос­лых я сде­лал вы­вод, что ма­ма ка­ким–то об­ра­зом при­час­тна к ги­бели Лот­ти.

— Ка­ким имен­но?

— Не знаю точ­но. По­хоже, что сес­тра по­гиб­ла из–за ма­миной неб­режнос­ти. Ма­ма всег­да бы­ла нес­коль­ко рас­се­ян­ной.

То­ни стрях­нул пе­пел пря­мо на пыль­ный пол и про­дол­жал.

— Че­рез шесть ме­сяцев пос­ле смер­ти Лот­ти ро­дил­ся Джеф, и все из­ме­нилось для ме­ня. До это­го мо­мен­та отец от­ли­чал ме­ня, де­лал по­дар­ки, иг­рал со мной. Но по­том весь дом сде­лал Дже­фа пред­ме­том сво­их за­бот и вни­мания, а я ос­тался в те­ни млад­ше­го бра­та. Это бы­ло горь­ко и обид­но, я не зас­лу­живал по­доб­но­го заб­ве­ния. Те­перь–то я по­нимаю, что слу­чилась обыч­ная вещь: но­вый ре­бенок всег­да ста­новит­ся цен­тром семьи. Но тог­да мне ка­залось, что он за­бира­ет мою до­лю в сер­дце род­ных и близ­ких, осо­бен­но у па­пы и мис­сис Кинг­сли. Ког­да умер па­па, я очень пе­режи­вал. Это был еще один тя­желый удар для ме­ня. А по­том, ког­да про­чита­ли за­веща­ние, я окон­ча­тель­но, бес­по­ворот­но, бо­лез­ненно яс­но по­нял, что отец не лю­бил ме­ня. Или, по край­ней ме­ре, лю­бил го­раз­до мень­ше Дже­фа, по­тому что ос­та­вил ему все свое сос­то­яние. Я тог­да был в пе­реход­ном воз­расте, очень опас­ном для пси­хики. И ка­ково бы­ло мое ок­ру­жение? Ма­ма уш­ла в мир грез. Мис­сис Кинг­сли не за­меча­ла ме­ня. И лю­бимый отец — и тот, да­же пос­ле смер­ти, оби­дел пер­венца. Дваж­ды я сбе­гал из до­му, чувс­твуя се­бя не­нуж­ным, не­люби­мым. По­том с по­мощью дя­ди Сь­ю­ар­да ме­ня по мо­ему же­ланию ус­тро­или в час­тную шко­лу–ин­тернат. Да–да, ко­неч­но, я при­ез­жал на лет­ние ка­нику­лы, но, пов­зрос­лев, на­шел дру­гие, бо­лее под­хо­дящие для от­ды­ха мес­та. Я не лю­бил свой дом, ме­ня раз­дра­жал Джеф, кап­ризный и сво­ен­равный, при­вык­ший, что каж­дый но­сит­ся с ним как ку­рица с яй­цом. Я не про­щал пре­неб­ре­жения ни ма­ме, ни мис­сис Кинг­сли. С те­чени­ем вре­мени — год на­зад, ес­ли ска­зать прав­ду, — я по­нял, что зря не­долюб­ли­вал ма­му. Я ре­шил жить в на­шем до­ме и вер­нуть ма­ме свою лю­бовь, ко­торую за­дол­жал ей за все эти го­ды. Те­перь я взгля­нул на все но­выми гла­зами, и мно­гие ве­щи, ка­зав­ши­еся мне ра­нее ес­тес­твен­ны­ми, ста­ли удив­лять и раз­дра­жать ме­ня. Всев­ластие мис­сис Кинг­сли, нап­ри­мер. По­чему ник­то не мо­жет ей сло­во по­перек ска­зать? По­чему ма­ма тер­пит ее сво­ево­лие? Да­же дя­дя Сь­ю­ард ни­ког­да не зас­ту­па­ет­ся за ма­му!

— Да, я то­же удив­ля­юсь.

— Че­му?

— То­му, что Сь­ю­ард не зас­ту­па­ет­ся за до­рогую ему Эр­нести­ну, да­же ес­ли мис­сис Кинг­сли до­водит ее до слез.

— Да–да. И еще од­но ме­ня удив­ля­ло: от­но­шение мис­сис Кинг­сли к Дже­фу. Я по­нимаю, что она при­вяза­лась к маль­чи­ку, по­ка рас­ти­ла его с са­мых пе­ленок. Но ее лю­бовь, по–мо­ему, пе­рехо­дила вся­кие гра­ницы. И вот те­перь я по­нял по­чему. Од­нажды мне на гла­за слу­чай­но по­палось сви­детель­ство о рож­де­нии Дже­фа. Я, ко­неч­но, и рань­ше знал, что брат ро­дил­ся в Ко­лора­до, хо­тя и я, и сес­тра ро­дились в Сан–Ди­его, но в тот раз ко мне приш­ло оза­рение. Я по­чувс­тво­вал, что в этом кро­ет­ся ка­кая–то тай­на. Не бу­ду ос­та­нав­ли­вать­ся на всех под­робнос­тях сво­их рас­сужде­ний, при­вед­ших ме­ня на прош­лой не­деле в один из ро­диль­ных до­мов Ко­лора­до.

— Так ты не ло­вил ры­бу?

— Ло­вил, но не ры­бу. Ло­вил сви­дете­лей. Од­на из ста­рых мед­сестер, к мо­ему счастью, об­ла­да­ет за­вид­ной па­мятью. Она за­пом­ни­ла мис­сис Вейд и, ког­да я поп­ро­сил опи­сать ее, ска­зала: «Чер­но­воло­сая, по­хожая на цы­ган­ку».

— Это мис­сис Кинг­сли! — зак­ри­чала я.

— Да. Я то­же так ду­маю. Мис­сис Кинг­сли — род­ная мать Дже­фа, — кри­во ус­мехнул­ся То­ни. — Уди­витель­но, как я не до­гадал­ся за все эти го­ды. Это же прос­то как дваж­ды два. До ме­ня ведь до­ходи­ли слу­хи о ли­хой мо­лодос­ти мо­его от­ца.

— Ты рас­ска­зал это ей? Я имею в ви­ду мис­сис Кинг­сли. Рас­ска­зал, что ты зна­ешь?

Да. Она сна­чала все от­ри­цала, но по­том приз­на­лась, ког­да я рас­ска­зал о сво­ей по­ез­дке в Ко­лора­до. Не толь­ко приз­на­лась, но в от­вет по­рас­ска­зала мно­го че­го ин­те­рес­но­го. Ока­зыва­ет­ся, отец не раз­во­дил­ся с мо­ей ма­мой толь­ко из–за де­нег.

— Из–за де­нег? Но он же был бо­гач!

— До же­нить­бы он был не бо­гач, а бед­няк. У ма­мы бы­ло боль­шое при­даное: пол­милли­она дол­ла­ров, ко­торые пос­лу­жили трам­пли­ном для от­ца. Эти день­ги в слу­чае раз­во­да от­хо­дили к ма­ме, и отец не хо­тел те­рять та­кой куш да­же ра­ди пре­лес­тей Бел­лы Кинг­сли.

— Но он ос­та­вил все день­ги сы­ну мис­сис Кинг­сли.

— Она, дол­жно быть, шан­та­жиро­вала его. Они до­гово­рились меж­ду со­бой. Он обе­щал, на­вер­ное, ос­та­вить все день­ги Дже­фу и рас­тить его как за­кон­но­го сы­на, а она обе­щала мол­чать.

— А твоя ма­ма?

— Она ни­ког­да не бы­ла силь­ной лич­ностью, спо­соб­ной пос­то­ять за се­бя, а пос­ле смер­ти сес­тры с ней во­об­ще мож­но бы­ло не счи­тать­ся. Брат же ро­дил­ся, как те­бе из­вес­тно, че­рез пол­го­да пос­ле ги­бели Лот­ти.

Пос­те­пен­но ужас по­ложе­ния стал до­ходить до ме­ня.

— Вы­ходит, Ма­ри­ан­на — внуч­ка мис­сис Кинг­сли? И ес­ли что–ни­будь слу­чит­ся со мной… — Го­лос мой прер­вался. Я пом­ни­ла за­бот­ли­вость эко­ном­ки. Но она ста­ла хо­рошо ко мне от­но­сить­ся толь­ко пос­ле смер­ти Дже­фа. До это­го она не­нави­дела ме­ня! А те­перь она хо­чет раз­лу­чить ме­ня с до­черью. Лишь толь­ко я у­еду, она жи­во со­чинит ис­то­рию о том, что я бро­сила Ма­ри­ан­ну. И зав­ла­де­ет внуч­кой.

Не уда­лось от­ра­вить, не по­лучи­лось сло­мать шею с по­мощью на­тяну­той ве­рев­ки, так она ре­шила прос­то прог­нать ме­ня?

— Ни­чего с то­бой не слу­чит­ся, — прер­вал вдруг мол­ча­ние То­ни, как буд­то про­читав мои мыс­ли.

— От­ку­да ты зна­ешь?

— Я при­пуг­нул мис­сис Кинг­сли.

— Что ей твои уг­ро­зы! Зна­ешь, я еще ни­кому не рас­ска­зыва­ла, я те­бе ска­жу: я чуть не спот­кну­лась о ве­рев­ку, на­тяну­тую на се­реди­не лес­тни­цы, ког­да ран­ним ут­ром шла на кух­ню. Ес­ли бы я упа­ла, то на­вер­ня­ка сло­мала бы се­бе шею!

— Ве­рев­ка? Ста­рая глу­пая шут­ка? Стран­но. Ты ду­ма­ешь, мис­сис Кинг­сли мог­ла пой­ти на та­кое?

— Пос­ле то­го, что ты ра­зуз­нал, я не ис­клю­чаю та­кой воз­можнос­ти.

— Все рав­но, да­же ес­ли это сде­лала она, те­перь ей бу­дет не до шу­ток. Я пре­дуп­ре­дил мис­сис Кинг­сли, что отос­лал Ан­дерсе­ну пись­мо со све­дени­ями о ро­дите­лях Дже­фа, что­бы ад­во­кат вскрыл мое пос­ла­ние в слу­чае тво­ей смер­ти. И по­доз­ре­ние сра­зу па­дет на нее.

— И как она от­ре­аги­рова­ла?

— Рас­сме­ялась. За­яви­ла, что мое пись­мо толь­ко по­может ей уб­рать все пре­пятс­твия с ее до­роги.

— Но ведь моя смерть ни­чего не ре­шит. Все рав­но нас­то­ящая нас­ледни­ца — это Ма­ри­ан­на.

— Да, я ей ска­зал то же са­мое. Но она опять зас­ме­ялась: «Убить мла­ден­ца — это де­ло про­ще па­реной ре­пы. По­душ­ку на го­лову — и все. Сре­ди мла­ден­цев очень мно­го смер­тей от удушья».

Я зат­рясла го­ловой. Слиш­ком ре­аль­ной по­лучи­лась в опи­сании кар­ти­на прес­тупле­ния.

— За­мол­чи! Не хо­чу слу­шать!

То­ни под­сел ко мне поб­ли­же.

— Ты не ду­ма­ешь, на­де­юсь, что я это все вы­думал, да? Ты не до­веря­ешь мис­сис Кинг­сли, прав­да ведь?

Я про­мол­ча­ла. Или мне на­до бы­ло приз­нать­ся, что ста­ла уже по­доз­ре­вать и его то­же? Ка­кое учас­тие он при­нял в за­гадоч­ной смер­ти Дже­фа? Пре­одо­лел ли он под­рос­тко­вую оз­лоблен­ность на весь бе­лый свет? То­ни — стар­ший сын. День­ги по пра­ву дол­жны бы­ли при­над­ле­жать ему. Пять мил­ли­онов мо­гут лю­бого доб­рей­ше­го че­лове­ка прев­ра­тить в ди­кого зве­ря.

— Мне ка­жет­ся, я те­бе ве­рю, — с тру­дом про­из­несла я лжи­вые сло­ва.

Мы си­дели ря­дыш­ком на ог­ромном сун­ду­ке. Он об­нял ме­ня од­ной ру­кой.

— Те­бе, по–мо­ему, нуж­на опо­ра, креп­кое муж­ское пле­чо, — с улыб­кой ска­зал он.

Я за­мер­ла как ис­ту­кан. Толь­ко сер­дце бе­шено ко­лоти­лось в гру­ди.

— Я прав? Как те­бе ка­жет­ся? — про­дол­жал То­ни, при­жимая ме­ня к се­бе. — Вы­ходи за ме­ня за­муж, тог­да ты бу­дешь ве­рить мне, прав­да? У ме­ня не бу­дет при­чин же­лать те­бе смер­ти.

— Ос­тавь ме­ня! — прох­ри­пела я страш­ным го­лосом, ко­торый ед­ва уз­на­ла.

— Не мо­жешь за­быть Дже­фа? — за­мерев, спро­сил То­ни.

Я от­ри­цатель­но по­мота­ла го­ловой.

— Хо­чешь, я по­могу те­бе за­быть? — про­из­нес он и стал це­ловать ме­ня.

Но он был не прав, я вов­се не ду­мала о Дже­фе. У ме­ня и мыс­ли не бы­ло о нем. Я чувс­тво­вала се­бя оди­ноким, отор­ванным от де­рева лис­ти­ком, ко­торый зах­ва­чен вет­ром и не­сет­ся не­ведо­мо ку­да в хо­лод­ном, враж­дебном ми­ре.

И То­ни то­же мог быть вра­гом! Я с си­лой от­тол­кну­ла его и вско­чила на но­ги.

— Не де­лай боль­ше так, То­ни! Ни­ког­да!

— По­чему? Экая ты не­дот­ро­га. Не удив­люсь, ес­ли Джеф же­нил­ся на те­бе, по­тому что не бы­ло дру­гого спо­соба сло­мить твое соп­ро­тив­ле­ние.

Я да­ла ему по­щечи­ну. Это выш­ло со­вер­шенно ав­то­мати­чес­ки. Пос­лы­шал­ся звон­кий шле­пок. Уже че­рез се­кун­ду я по­жале­ла о со­де­ян­ном. Это был бес­смыс­ленный и глу­пый пос­ту­пок.

Но То­ни не оби­дел­ся. Он зас­ме­ял­ся, нас­мешли­во и горь­ко.

Я вы­бежа­ла из ком­на­ты, но его смех прес­ле­довал ме­ня сквозь все сте­ны.

Гла­ва че­тыр­надца­тая 
[]

Я стре­митель­но вбе­жала в свою ком­на­ту и, доб­равшись до кро­вати, без сил рух­ну­ла на нее, зак­рыв гла­за. Но об­раз То­ни не ос­тавлял ме­ня. Лгал ли он? Его ис­то­рия про мис­сис Кинг­сли — вы­дум­ка это или нет?

Очень прав­до­подоб­ная вер­сия. Сна­чала она не­нави­дела ме­ня, змею, соб­лазнив­шую ее до­рого­го маль­чи­ка. По­том за­боти­лась обо мне, бу­дущей ма­тери ее внуч­ки. А те­перь да­ет мне от­пуск. Вер­нее, от­став­ку. Хо­чет, что­бы я уш­ла, ос­та­вив Ма­ри­ан­ну ба­буш­ке. Как все хо­рошо объ­яс­ня­ет­ся!

Но, ес­ли это прав­да, ес­ли Ма­ри­ан­на свя­зана с мис­сис Кинг­сли кров­ны­ми уза­ми, то мне гро­зит еще боль­шая опас­ность!

Я со сто­ном пе­ревер­ну­лась на спи­ну. Мне ста­ло страш­но. Я бо­ялась мис­сис Кинг­сли, во­левую и ум­ную жен­щи­ну. На­вер­ное, очень под­на­торев­шую в ис­кусс­тве ин­три­ги. Кто я про­тив нее? Она выс­лу­жилась из прос­тых слу­жанок до глав­ной эко­ном­ки. Та­кая карь­ера пот­ре­бова­ла от нее, ско­рее все­го, боль­шой из­во­рот­ли­вос­ти, зна­ния лю­дей, их сла­бос­тей и дос­то­инств. Она взя­ла всю власть и рас­по­ряжа­ет­ся те­перь в до­ме Вей­дов, как в сво­ем собс­твен­ном.

Сла­боха­рак­терная Эр­нести­на — пол­ностью под вли­яни­ем эко­ном­ки, это мож­но еще по­нять, но — Сь­ю­ард! По­чему он не пе­речит ка­кой–то, в сущ­ности, слу­жан­ке? Это — за­гад­ка. И ре­шение ее, по­хоже, свя­зано с та­инс­твен­ны­ми об­сто­ятель­ства­ми ги­бели Лот­ти. Так мне под­ска­зыва­ла ин­ту­иция. Две за­гад­ки в од­ном до­ме дол­жны быть свя­заны меж­ду со­бой! Ка­ким об­ра­зом Эр­нести­на при­час­тна к смер­ти собс­твен­ной до­чери? По­чему эта те­ма ок­ру­жена та­кой плот­ной сте­ной мол­ча­ния? Что там в дей­стви­тель­нос­ти слу­чилось? Мо­жет быть, Лот­ти вов­се не уто­нула? Кто это ви­дел? В тот день в до­ме бы­ло три че­лове­ка: мис­сис Кинг­сли, Эр­нести­на и ня­ня Лот­ти по име­ни мис­сис Тес­си Бла­унт, ис­чезнув­шая, кста­ти го­воря, из до­ма сра­зу же пос­ле тра­гедии. С че­го бы это? На­вер­ное, бы­ла вес­кая при­чина. Ин­те­рес­но, ка­кая? Ин­ту­иция под­ска­зыва­ла мне, что для раз­гадки тай­ны не­об­хо­димо по­гово­рить с мис­сис Бла­унт.

Я ре­шила вы­ведать про быв­шую ня­ню у Сь­ю­ар­да. До сих пор он пря­тал­ся от мо­их расс­про­сов, как улит­ка в ра­кови­ну. При­дет­ся ид­ти очень не лю­бимы­ми мной околь­ны­ми пу­тями, хит­рить и об­ма­нывать.

На сле­ду­ющий день я зас­та­ла Сь­ю­ар­да за ра­ботой в са­ду. Стоя на чет­ве­рень­ках, он ко­пал­ся ру­ками в зем­ле, вы­сажи­вая мар­га­рит­ки. Зас­лы­шав мои ша­ги, он под­нялся, от­ряхнул ко­лени и вы­тер тыль­ной сто­роной ла­дони вспо­тев­ший лоб. Я улы­балась ему, нес­мотря на то, что чувс­тво­вала се­бя не в сво­ей та­рел­ке.

— Зна­ете, рвать цве­ты го­раз­до лег­че, чем их са­жать, — доб­ро­жела­тель­но ска­зал он пос­ле при­ветс­твий.

— Вам ник­то не по­мога­ет?

— Не­кому.

— Ес­ли бы не моя лень, я бы с удо­воль­стви­ем по­мог­ла.

— Брось­те. У вас есть ра­бота на все двад­цать че­тыре ча­са в сут­ки и да­же боль­ше. Рас­ти­те ре­бен­ка и ни о чем не ду­май­те.

— Да, хло­пот мне хва­та­ет, а ня­ня уш­ла. Я приг­ла­шала мис­сис Фо­улер вер­нуть­ся, но у нее столь­ко кон­трак­тов, что хва­тит на пол­го­да впе­ред.

— Поп­ро­буй­те приг­ла­сить ко­го–ни­будь еще. Вот я, нап­ри­мер, про­читал вче­ра в га­зете объ­яв­ле­ние: «Пред­ла­гаю свои ус­лу­ги ня­ни».

— Нет–нет, я не хо­чу рис­ко­вать, ма­ло ли кто мо­жет дать та­кое объ­яв­ле­ние… Мис­сис Фо­улер ре­комен­до­вал мне док­тор Дэ­вис, по­это­му я ей ве­рила. Ска­жите, а вы мне мо­жете ко­го–ни­будь по­реко­мен­до­вать?

— Нет, — по­качал го­ловой Сь­ю­ард.

— Вы зна­ете, о чем я по­дума­ла? Мне вспом­ни­лось, что мис­сис Кинг­сли го­вори­ла про не­кую мис­сис Бла­унт, ра­ботав­шую ког­да–то в до­ме Вей­дов. — Я по­чувс­тво­вала, как ока­мене­ло его ли­цо, но про­дол­жа­ла: — Как вы ду­ма­ете, она…

— Она уже слиш­ком ста­ра, — не­тер­пе­ливо прер­вал он ме­ня.

— Но… мо­жет быть, она ко­го–ни­будь по­реко­мен­ду­ет?

— Ед­ва ли. И во­об­ще, я слы­шал, что она вот уже нес­коль­ко лет, как умер­ла, — ска­зал Сь­ю­ард, от­вернув­шись в сто­рону. Раз­го­вор не нра­вил­ся ему. Не хо­тел во­рошить прош­лое? Или ка­кая–то дру­гая при­чина?

От­ча­яв­шись по­лучить нуж­ные све­дения у лю­дей, я заг­ля­нула в те­лефон­ную кни­гу. Там ока­залось три мис­сис Бла­унт, но толь­ко од­ну из них зва­ли Тес­си. Зво­нить ей мне не хо­телось — я опа­салась под­слу­шива­ния. Сь­ю­ард скрыл от ме­ня ад­рес ня­ни, зна­чит, он че­го–то бо­ит­ся и пос­та­ра­ет­ся не до­пус­тить на­шего зна­комс­тва. Я ре­шила на­нес­ти мис­сис Бла­унт лич­ный ви­зит, нес­мотря на воз­можные прег­ра­ды, лю­бой це­ной встре­тить­ся с ней.

Я дос­та­ла кар­ту Сан–Ди­его и наш­ла на ней дом быв­шей ня­ни Лот­ти. Рай­он ока­зал­ся да­леко не фе­шене­бель­ный. Доб­рать­ся ту­да мож­но бы­ло толь­ко ав­то­бусом. Дол­гая до­рога вмес­те с Ма­ри­ан­ной не су­лила боль­шо­го ком­форта, но моя ре­шимость от это­го не умень­ши­лась.

Спус­ка­ясь по сту­пень­кам, го­товая сбе­жать, я не­ожи­дан­но нат­кну­лась на Сь­ю­ар­да.

— Мне нуж­но съ­ез­дить в го­род… за бо­тин­ка­ми, — сму­тив­шись, ска­зала я.

— Я вас от­ве­зу на ма­шине.

— Не бес­по­кой­тесь, по­жалуй­ста.

— Что вы, это нис­коль­ко ме­ня не зат­руднит.

— Э–э–э… Сь­ю­ард, вы зна­ете, Ма­ри­ан­на еще ни ра­зу не ка­талась на нас­то­ящем ав­то­бусе, — про­лепе­тала я, му­читель­но крас­нея. — Это бу­дет для нее боль­шим прик­лю­чени­ем. Кро­ме то­го, я ведь знаю, что вы хо­тите пос­тричь га­зоны. Сто­ит ли от­вле­кать вас от ра­боты? — При­ходи­лось ва­лить все в ку­чу, плес­ти не­сура­зицы, но что еще ос­та­валось? Не вык­ла­дывать же ему ис­тинную при­чину мо­ей по­ез­дки!

— Не бу­ду нас­та­ивать, — улыб­нулся Сь­ю­ард. — Но на ав­то­бус­ную ос­та­нов­ку все же до­везу, тут уж вы не от­верти­тесь.

Он нас­то­ял на сво­ем и от­вез нас ку­да за­хотел. Даль­ше наш путь про­ходил без осо­бых удобств: ду­хота, дав­ка, пе­ресад­ки с мар­шру­та на мар­шрут. Вре­мя тя­нулось бес­ко­неч­но мед­ленно. В су­толо­ке по­терял­ся сви­тер Ма­ри­ан­ны. Я бы по­теря­лась са­ма в этом за­путан­ном ла­бирин­те улиц, ес­ли бы не пос­то­ян­ная по­мощь лю­без­ных про­хожих. Тол­па рас­се­ялась, ког­да ав­то­бус вы­ехал из цен­тра го­рода, а пос­ле ос­та­нов­ки «Парк Баль­боа» во всем са­лоне ос­та­лось трое пас­са­жиров: мы с Ма­ри­ан­ной и ста­руш­ка с пол­ной хо­зяй­ствен­ной сум­кой.

Я очень ус­та­ла, Ма­ри­ан­на от­тя­гива­ла ру­ки, как пу­довая ги­ря. Дом мис­сис Бла­унт был до­воль­но мил: ма­лень­кий, од­но­этаж­ный, поч­ти не­види­мый в за­рос­лях ро­зово­го оле­ан­дра. Мне приш­лось дол­го сту­чать­ся в дверь. При­сев­ший ря­дом ог­ромный ры­жий кот смот­рел на ме­ня и ждал ре­зуль­та­тов мо­их уси­лий. В кон­це кон­цов дверь зас­кри­пела и при­от­кры­лась. В об­ра­зовав­шу­юся щель смот­ре­ли два не­выра­зитель­ных гла­за.

— Че­го на­до? — спро­сил не­довер­чи­вый хрип­ло­ватый го­лос.

— Вы мис­сис Тес­си Бла­унт?

— Я. Ну и что из то­го?

— Вы — опыт­ная ня­ня, — на­чала я. — Мне бы…

— Я дав­но на пен­сии.

Да, это бы­ла Тес­си Бла­унт, ра­ботав­шая ког­да–то ня­ней. Зна­чит, она — та, ко­го я ищу. Вряд ли та­кое воз­можно: две пол­ные тез­ки с оди­нако­выми про­фес­си­ями.

— Мис­сис Бла­унт, — жа­лоб­но про­тяну­ла я, ста­ра­ясь по­будить ее впус­тить ме­ня в дом, — я про­дела­ла даль­нюю до­рогу, что­бы по­гово­рить с ва­ми.

Я дей­стви­тель­но очень ус­та­ла и на­де­ялась, что мой го­лос зву­чит не очень фаль­ши­во.

— Кто вас пос­лал? — Ее гла­за су­зились.

— Ник­то ме­ня не по­сылал. Я слы­шала про вас мно­го хо­роше­го.

— От ко­го?

— От мис­сис Вейд.

Дверь тут же изо всех сил зах­лопну­лась, и я бы у­еха­ла ни с чем, ес­ли бы не по­мощь то­го са­мого ги­гант­ско­го ры­жего ко­та. Его при­щеми­ло дверью, и он за­орал дур­ным го­лосом. Тут же пос­лы­шалось лег­кое оханье, и мис­сис Бла­унт с при­чита­ни­ями взя­ла слег­ка по­мято­го зве­ря на ру­ки и ста­ла лас­кать его.

— Я же­на Джеф­фри Вей­да, — крик­ну­ла я в от­ча­янии.

— Ка­кого Джеф­фри? — спро­сила рас­се­ян­но мис­сис Бла­унт, гла­дя пос­тра­дав­ше­го по ры­жей шер­сти.

— Млад­ше­го бра­та Лот­ти.

— А–а. Да, я слы­шала, что у них ро­дил­ся еще один маль­чик.

— Мне нуж­но по­гово­рить с ва­ми.

— О чем?

— Мо­жет быть, вы по­реко­мен­ду­ете мне ка­кую–ни­будь дру­гую ня­ню? Про­шу вас, пус­ти­те ме­ня в дом, — взмо­лилась я. — Я не от­ни­му у вас мно­го вре­мени.

Я чувс­тво­вала се­бя тор­говцем тух­лым то­варом, ко­торый на­вязы­ва­ет воп­ре­ки во­ле по­купа­теля не­нуж­ную ему вещь. Но мне не­об­хо­димо бы­ло по­гово­рить с ней. Ина­че зря я му­чилась по та­кой до­роге, что ли?

— Э–э–э… Ну лад­но, вы все–та­ки — член семьи, да?

Она на­конец от­кры­ла дверь и впус­ти­ла ме­ня. Сра­зу в нос уда­рил ко­шачий за­пах. Дом был очень ма­лень­кий, пло­хо об­став­ленный, все­го с дву­мя вет­хи­ми стуль­ями. На сте­нах ви­сели ма­тер­ча­тые пла­каты: «Доб­ро по­жало­вать в Сан–Ди­его», «При­вет из Лос–Ан­дже­леса», «В гос­тях хо­рошо, а до­ма луч­ше». На по­докон­ни­ке, меж­ду цве­точ­ны­ми гор­шка­ми, спа­ли два ко­та, свер­нувши­еся клу­боч­ком.

— Са­дитесь, — ска­зала мис­сис Бла­унт.

Я сня­ла ко­та с од­но­го из стуль­ев и вос­поль­зо­валась приг­ла­шени­ем. Ня­ня ед­ва раз­мести­лась на ди­ване нап­ро­тив ме­ня. Она бы­ла чу­довищ­но мя­сис­тая. Не пол­но­ватая, не тол­стая и да­же не туч­ная, а имен­но мя­сис­тая, вся сос­то­ящая сплошь из мо­гучих скла­док: на под­бо­род­ке, на бо­ках, на но­гах. По­хожее на ме­шок платье не мог­ло при­дать фор­му че­лове­чес­ко­го те­ла та­кой урод­ли­вой ком­плек­ции.

— Вот так, зна­чит, вре­мя бе­жит, — ска­зала ту­ша. — Мла­денец вы­рос и ро­дил но­вого мла­ден­ца.

— Он по­гиб в ави­ака­тас­тро­фе.

— Это пло­хо. Не ус­пел, на­вер­ное, по­нян­чить ре­бен­ка.

Кот, си­дев­ший у нее на ру­ках, улу­чил мгно­вение и спрыг­нул на ди­ван. Тут же тол­стая ру­ка хо­зяй­ки ух­ва­тила его за заг­ри­вок.

— Ах, ка­кой быс­трый, — ска­зала она.

— Муж по­гиб до рож­де­ния до­чери.

— Это еще ху­же. Та­кая судь­ба, на­вер­ное, у семьи Вей­дов.

— Да, на­вер­ное, — нап­ряглась я. — И смерть Лот­ти то­же бы­ла тра­гичес­кой.

Она цок­ну­ла язы­ком, но ни­чего не ска­зала, гла­дя за­ур­чавше­го ко­та, и пе­реве­ла раз­го­вор на дру­гое.

— Как зо­вут ва­шу дочь?

— Ма­ри­ан­на.

— Хо­рошее имя. Дай­те мне по­дер­жать ее.

Все хо­тят по­дер­жать, как с це­пи сор­ва­лись. Я с тре­вогой пе­реда­ла дочь чу­жой жен­щи­не, к то­му же, как мне по­каза­лось, не очень оп­рятной. Ма­ри­ан­на не очень ис­пу­галась, с ин­те­ресом раз­гля­дывая не­объ­ят­ные те­леса но­вой зна­комой.

— Сколь­ко ей?

— Во­семь ме­сяцев.

— О–о, ка­кая боль­шая. А я ду­мала, ей де­вять ме­сяцев. Ты хо­рошо рас­тешь, прав­да, бэ­би? — ста­ла гла­дить она де­воч­ку со­вер­шенно так же, как ко­та. От­вер­гну­тый кот вни­матель­но рас­смат­ри­вал со­пер­ни­цу, хле­ща се­бя хвос­том по бо­кам.

— Как вы уме­ете ла­дить с деть­ми, мис­сис Бла­унт, — поль­сти­ла я ей. — Мо­жет быть, вы сог­ла­сились бы прер­вать свое у­еди­нение и по­сидеть нем­но­го с мо­ей ма­лыш­кой? — жа­лоб­но спро­сила я, изо всех сил на­де­ясь, что она не при­мет пред­ло­жение.

— Нет, — ска­зала ня­ня, к мо­ему боль­шо­му об­легче­нию. — Слиш­ком ста­ра ста­ла. Мне не на­до за­раба­тывать на ку­сок хле­ба, я по­лучаю по­собие. Бед­ный мис­тер Бла­унт пос­ле сво­ей смер­ти не ос­та­вил мне ни гро­ша. Ес­ли бы не Вей­ды, по­мереть бы мне в ста­рос­ти с го­лоду.

— Вей­ды?

— Да. Они наз­на­чили мне пен­сию.

— Вы, на­вер­ное, дол­го ра­бота­ли в их до­ме?

— Я бы­ла ня­ней Лот­ти.

Зна­чит, ра­бота­ла два–три го­да! Все­го два–три го­да. И с тех пор прош­ло уже двад­цать пять лет! Двад­цать пять лет пла­тить пен­сию за два го­да ра­боты?! Не пла­та ли это за мол­ча­ние?

Ма­ри­ан­на во все гла­зен­ки смот­ре­ла на доб­рую ба­буш­ку, ко­торая ста­ралась вов­сю: и ка­чала де­воч­ку, и пе­ла ей, и щел­ка­ла паль­ца­ми, и стро­ила смеш­ные ро­жицы.

— Нет, все–та­ки вы уме­ете об­ра­щать­ся с деть­ми, — ска­зала я на этот раз без вся­кой на­туги, по­тому что это бы­ла оче­вид­ная прав­да. Сто­ило бро­сить один толь­ко взгляд на Ма­ри­ан­ну, что­бы убе­дить­ся в спра­вед­ли­вос­ти ска­зан­ных слов.

— Я знаю один сек­рет, — от­ве­тила ня­ня, по­казы­вая в улыб­ке рот, в ко­тором не­дос­та­вало нес­коль­ких жел­тых зу­бов.

— Ска­жите, вы вспо­мина­ете Лот­ти?

— Да, час­то. Она бы­ла очень ми­ла. Сов­сем как ва­ша.

— На ко­го она бы­ла по­хожа: на мать или на от­ца?

— На мать. У нее бы­ли свет­лые во­лосы, блед­ная ко­жа, хруп­кая фи­гур­ка. — Ка­кой–то ого­нек за­жег­ся в гла­зах ста­рой ня­ни при этих сло­вах.

— Мис­сис Вейд нем­но­го пов­ре­дилась в рас­судке, но, рань­ше, на­вер­ное, она бы­ла очень ра­зум­ной и дос­той­ной жен­щи­ной, не так ли?

— На­вер­ное, так. Но на ва­шем мес­те я бы не по­руча­ла дочь ее за­ботам.

— По­чему? — Я пос­та­ралась как мож­но ши­ре от­крыть гла­за от удив­ле­ния.

— По­тому что… — Она зап­ну­лась. — По­тому что, по­верь­те мне на сло­во.

— Это свя­зано со смертью Лот­ти? — по­лез­ла я нап­ро­лом.

— Э–э–э… Я не хо­чу тре­пать язы­ком. Ина­че я ли­шусь пен­сии.

Вот так. Зна­чит, она по­луча­ет день­ги за мол­ча­ние. Кто же ей по­сыла­ет? Мис­сис Вейд? Мис­сис Кинг­сли?

— Но, мис­сис Бла­унт, мне со­вер­шенно не­об­хо­димо знать прав­ду. Ина­че как мне за­щитить свое ди­тя от опас­ности, ес­ли я не пред­став­ляю се­бе, что это за опас­ность?

— Прос­то не спус­кай­те с нее глаз. И ни­кому не верь­те. Это все, что я мо­гу ска­зать.

Я дос­та­вала из су­моч­ки пла­точек и ли­хора­доч­но со­об­ра­жала, по­ка ня­ня цо­кала язы­ком и по–вся­кому изощ­ря­лась, за­бав­ляя Ма­ри­ан­ну. Чем ее мож­но про­нять? День­га­ми? Ес­ли она взя­ла од­ну взят­ку, по­чему бы ей не взять и дру­гую?

— Мис­сис Бла­унт, я по дос­то­инс­тву оце­ниваю ва­шу пре­дан­ность семье Вей­дов. Но я то­же Вейд. И даю вам сло­во, что все ска­зан­ное ос­та­нет­ся стро­го меж­ду на­ми. Кро­ме то­го, я мо­гу вам пред­ло­жить оп­ре­делен­ную сум­му за бес­по­кой­ство.

— Э–э–э. Не знаю, что и ска­зать.

Я ви­дела, как бе­га­ют ее гла­за.

— Я не хо­чу, что­бы вы по­дума­ли, что я… под­ку­паю вас. Это бу­дет прос­то по­дарок от… бла­годар­ной ма­тери.

Мис­сис Бла­унт ста­ла ка­чать Ма­ри­ан­ну на же­ле­об­разном мяг­ком ко­лене. Де­воч­ка заш­лась от вос­торга.

— Это не­хоро­шо… Я ведь обе­щала не тре­пать­ся…

Вне­зап­но кот спрыг­нул с ди­вана, по­дошел к две­ри и за­орал.

— Я ни­кому не ска­жу, даю вам чес­тное сло­во.

Она мол­ча­ла, ус­та­вив­шись в пол. Я по­дод­ви­нула свой стул поб­ли­же к ней. От нее силь­но пах­ло кош­ка­ми.

— Сто дол­ла­ров, — ста­ра­ясь сдер­жать дрожь в го­лосе, пред­ло­жила я.

— Пря­мо да­же не знаю…

— Двес­ти, — под­ня­ла я став­ку, как на а­ук­ци­оне.

Она по­кача­ла го­ловой. Си­дя ря­дом, я по­чувс­тво­вала флю­иды стра­ха, от­хо­дящие от нее.

— Я дол­жна по­думать, — с тру­дом во­рочая язы­ком, от­ве­тила мис­сис Бла­унт.

Ви­димо, страх в ней бо­рол­ся с ал­чностью. Ей все–та­ки хо­телось по­лечить день­ги.

— Я при­еду зав­тра, — нас­та­ива­ла я. — И при­несу день­ги.

— Да, зав­тра, — ска­зала она с ви­димым об­легче­ни­ем. — Да­вай­те от­ло­жим до зав­тра. По­чему бы не от­ло­жить все до зав­тра? Я по­думаю и ре­шу. А вы при­ез­жай­те. Толь­ко не за­будь­те ма­лыш­ку — мы с ней под­ру­жились.

Всю до­рогу мыс­ли одо­лева­ли ме­ня, и я в кон­це кон­цов ре­шила, что мис­сис Бла­унт не об­ма­ныва­ла. Она, как мне по­каза­лось, дей­стви­тель­но что–то зна­ет и бо­ит­ся приз­нать­ся да­же мне, чле­ну семьи Вей­дов.

На сле­ду­ющий день я вы­еха­ла ран­ним ут­ром, ког­да все спа­ли, что­бы из­бе­жать не­нуж­ных расс­про­сов. На кух­не ос­та­лась моя за­пис­ка с объ­яс­не­ни­ями. Я на­писа­ла, что уш­ла на про­гул­ку вмес­те с Ма­ри­ан­ной.

До­рога до ав­то­бус­ной ос­та­нов­ки по­каза­лась мне очень длин­ной и нуд­ной. Ма­ри­ан­на ста­нови­лась тя­желее с каж­дым прой­ден­ным ша­гом. День на­чинал­ся пло­хой по­годой, но по­том прос­ветле­ло, и, ког­да я подъ­ез­жа­ла к це­ли сво­его пу­тешес­твия, сол­нце све­тило вов­сю.

Под­хо­дя к до­му, я за­мети­ла не­боль­шую тол­пу пря­мо нап­ро­тив до­ма мис­сис Бла­унт. Сер­дце у ме­ня ек­ну­ло в не­доб­ром пред­чувс­твии. По­дой­дя еще бли­же, я об­ра­тила вни­мание на по­лицей­скую ма­шину, сто­яв­шую у крыль­ца. Ма­ри­ан­на за­вози­лась у ме­ня на ру­ках, по­тому что я сжа­ла ее силь­нее, пе­рей­дя на ско­рый шаг. Не дай бог, что–то слу­чилось с мис­сис Бла­унт!

Я прок­ла­дыва­ла се­бе до­рогу че­рез тол­пу зе­вак, ко­торая всег­да со­бира­ет­ся вок­руг мес­та, где про­изош­ло ка­кое–ни­будь нес­частье. У две­рей нуж­но­го мне до­ма сто­ял по­лицей­ский. Я об­ра­тилась к не­му:

— Что про­изош­ло?

— Нес­частье, мис­сис, — ко­рот­ко от­ве­тил мо­лодой до неп­ри­личия по­лис­мен.

— Что–ни­будь слу­чилось с мис­сис Бла­унт?

— Вы ее зна­ли? — цеп­ко спро­сил он. В нем чувс­тво­валась про­фес­си­ональ­ная хват­ка. Из мо­лодых да ран­них.

— Да… То есть… Ну да. Я вче­ра при­ходи­ла к ней. — Прав­да выр­ва­лась из мо­их уст со­вер­шенно неп­ро­из­воль­но. Я да­же не ус­пе­ла по­думать, сто­ит ли мне ввя­зывать­ся в это де­ло.

— Вы жи­вете поб­ли­зос­ти, ма­дам?

— Нет… То есть… Нет.

— Зна­чит, вы ут­вер­жда­ете, что ви­дели мис­сис Бла­унт имен­но вче­ра, так?

— Ви­дите ли, я, собс­твен­но, приш­ла, что­бы…

— Од­ну ми­нут­ку, ма­дам. Прой­ди­те, по­жалуй­ста, внутрь. — Он от­крыл дверь. — Шеф хо­чет по­гово­рить со все­ми, кто ви­дел мис­сис Бла­унт.

Тут из до­ма выш­ли двое дю­жих мо­лод­цев и про­води­ли ме­ня к ше­фу. Мы вош­ли в зна­комую ком­на­ту. Те­перь об­ста­нов­ка здесь из­ме­нилась. Все, что мож­но, бы­ло сло­мано. Обив­ка стуль­ев вспо­рота. А в уг­лу на­ходи­лась бес­формен­ная мас­са, прик­ры­тая се­рым ков­ром. Ря­дом ле­жал, ус­та­вив не­под­вижный взгляд в по­толок, ры­жий кра­савец кот. Зна­чит, его то­же уби­ли. Я ста­ралась не смот­реть в ту сто­рону.

Вы­сокий че­ловек в се­ром кос­тю­ме от­да­вал быс­трые рас­по­ряже­ния. «От­пе­чат­ки паль­цев сня­ли? Фо­тог­ра­фии про­яв­ле­ны? Как по­лучи­те, при­неси­те сра­зу мне». Ря­дом сто­яли квад­ратные кре­пыши, ожи­дая, ви­димо, сво­ей пор­ции при­казов. Но вы­сокий че­ловек, по всей ви­димос­ти, на­чаль­ник, по­вер­нулся к ма­лень­кой жен­щи­не, пос­то­ян­но сни­мав­шей и на­девав­шей оч­ки.

— Спа­сибо, мис­сис Яр­вис. Мы вас вы­зовем, ес­ли нам по­надо­бит­ся. Вый­ди­те, по­жалуй­ста, че­рез эту дверь.

— Да, — нер­вни­чая, ска­зала мис­сис Яр­вис. — Как я уже го­вори­ла, я — со­сед­ка мис­сис Бла­унт. Она не зна­лась с со­седя­ми, по­нима­ете? Она все вре­мя от­да­вала свои кош­кам. Они бы­ли для нее со­вер­шенно как де­ти. Она их ука­чива­ла и да­же раз­го­вари­вала с ни­ми, ну точ­но как с ма­лень­ки­ми дет­ка­ми…

— Да–да, ма­дам, это я уже слы­шал. Прой­дем­те, по­жалуй­ста! — он ув­лек за со­бой жен­щи­ну в дру­гую ком­на­ту.

Мо­лодой по­лицей­ский за­нял­ся мной.

— Как вас зо­вут, ма­дам?

— Мис­сис Вейд, — от­ве­тила я, по­давив же­лание наз­вать­ся чу­жим име­нем.

— Ка­питан! — крик­нул он. — Здесь мис­сис Вейд, ко­торая вче­ра раз­го­вари­вала с жер­твой.

— В ко­тором ча­су? — спро­сил тут же вер­нувший­ся ка­питан.

У не­го бы­ли хо­лод­ные се­рые гла­за и про­низы­ва­ющий нас­квозь взгляд. Ма­ри­ан­на ста­ла хны­кать и вер­теть­ся у ме­ня на ру­ках.

— При­сядь­те, по­жалуй­ста. Итак, в ко­тором ча­су вы ви­делись с мис­сис Бла­унт?

— Око­ло один­надца­ти. То есть меж­ду один­надцатью и две­над­цатью.

— Так, — про­из­нес сим­па­тич­ный, как я те­перь раз­гля­дела, ка­питан. У не­го бы­ли мяг­кие, вол­нистые во­лосы, гус­тые бро­ви и «бок­сер­ский», слег­ка сло­ман­ный нос.

— Как дав­но вы зна­комы с мис­сис Бла­унт? — спро­сил он и эле­ган­тным дви­жени­ем тон­ких паль­цев дос­тал си­гаре­ту.

— Я ви­дела ее впер­вые.

Ма­ри­ан­на за­вози­лась силь­нее. Я ста­ла ее ука­чивать. Это ме­шало сос­ре­дото­чить­ся на раз­го­воре.

— По ка­кому по­воду? — про­дол­жал доп­рос по­лицей­ский, за­кури­вая си­гаре­ту от изящ­ной се­реб­ря­ной за­жигал­ки.

— Она бы­ла ког­да–то очень хо­рошей ня­ней. Я хо­тела пред­ло­жить ей ра­боту.

Не мог­ла же я рас­ска­зать прав­ду! За­чем она им?

— А что с ней про­изош­ло? — выр­вался у ме­ня воп­рос.

— Ее зас­тре­лили. Су­дя по все­му, прес­тупни­ки по­лучи­ли сиг­нал, что у ста­рой жен­щи­ны где–то спря­таны день­ги.

Он по­казал ру­кой в сто­рону спаль­ни. Я пос­мотре­ла ту­да и уви­дела вспо­ротый и вы­пот­ро­шен­ный мат­рас.

— Мы не зна­ем, дей­стви­тель­но ли бы­ли день­ги, или про­изош­ла ошиб­ка. Мы уже по­доз­ре­ва­ем нес­коль­ких уго­лов­ни­ков и на­де­ем­ся вско­ре най­ти убийц.

Он в за­дум­чи­вос­ти вы­пус­тил изо рта коль­цо из ды­ма.

— Кста­ти, а за­чем вы се­год­ня–то приш­ли, мис­сис Вейд?

Я нем­но­го по­мол­ча­ла, де­лая вид, что поп­равляю одеж­ду Ма­ри­ан­ны, а по­том спо­кой­но от­ве­тила:

— Она ска­зала, что по­дума­ет над мо­им пред­ло­жени­ем и что­бы я при­еха­ла за от­ве­том.

Это не бы­ла пол­ная ложь — тем лег­че мне бы­ло ее про­из­нести.

— Вы не за­мети­ли ни­кого по­доз­ри­тель­но­го, ког­да вы­ходи­ли из до­ма?

— Нет. Но я осо­бен­но не смот­ре­ла по сто­ронам.

— По­нят­но, — про­тянул он, хо­лод­но рас­смат­ри­вая Ма­ри­ан­ну. — Ну лад­но, ос­тавь­те свой ад­рес Гиб­бсо­ну; ес­ли вы нам по­надо­битесь, мы вас вы­зовем.

Я, сно­ва бо­рясь с ис­ку­шени­ем об­ма­нуть, про­дик­то­вала ад­рес Гиб­бсо­ну — так зва­ли то­го очень мо­лодо­го по­лис­ме­на — и выш­ла на ули­цу. Моя спи­на взмок­ла от пе­режи­того нап­ря­жения. Ме­ня ох­ва­тила сла­бость, но­ги под­ги­бались в ко­ленях, взгляд зас­ти­лал ту­ман. Прос­то не по­нимаю, как я доб­ра­лась до до­ма Вей­дов без пос­то­рон­ней по­мощи.

Гла­ва пят­надца­тая 
[]

Всю до­рогу у ме­ня пе­ред гла­зами сто­яла ос­ка­лен­ная пасть мер­тво­го ко­та, ле­жаще­го ря­дом с се­рым ков­ром, ко­торый ук­ры­вал бес­формен­ное те­ло мис­сис Бла­унт. Она бы­ла зас­тре­лена, ес­ли эле­ган­тный ка­питан не скрыл от ме­ня прав­ду. Кто–то дал на нее на­вод­ку, ска­зал он. Впол­не воз­можно. Оди­нокая не­рабо­та­ющая жен­щи­на, ко­неч­но, мог­ла прив­лечь вни­мание гра­бите­лей, за­дав­шихся воп­ро­сом: на ка­кие средс­тва она жи­вет?

Я не сом­не­валась, что пос­ту­пила пра­виль­но, не от­крыв всю прав­ду про свой ви­зит к мис­сис Бла­унт. За­чем по­лиции знать о се­мей­ных де­лах Вей­дов? Оче­вид­но, что ис­то­рия с Лот­ти, Эр­нести­ной, мис­сис Кинг­сли не име­ет ни­како­го от­но­шения к убий­ству бед­ной Тес­си Бла­унт.

Хо­тя в глу­бине ду­ши ме­ня грыз чер­вя­чок сом­не­ния: так ли уж это не­сом­ненно? Быв­шая ня­ня Лот­ти зна­ла что–то ужас­ное про од­но­го из Вей­дов, со­бира­лась рас­ска­зать это мне, нес­мотря на силь­ную бо­язнь чь­ей–то ка­ры. Мо­жет быть, ее уби­ли за не­ос­то­рож­ное на­мере­ние? Но кто мог уз­нать о мо­ем ви­зите к ста­рой жен­щи­не? Я да­же не зво­нила ей! Кто мог не­замет­но для ме­ня прос­ле­дить мой путь до ее две­рей?

Доб­равшись до до­му око­ло по­луд­ня, я в из­не­може­нии се­ла око­ло кро­ват­ки ус­нувшей Ма­ри­ан­ны, не в си­лах под­нять­ся, что­бы дой­ти до кро­вати. Ос­та­валось все­го три не­дели до вступ­ле­ния в си­лу за­веща­ния от­ца Дже­фа. До­живу ли я до это­го счас­тли­вого ча­са? Тя­желые пред­чувс­твия не да­вали мне рас­слаб­лять­ся. Ин­ту­иция под­ска­зыва­ла мне, что я под­верга­юсь страш­ной опас­ности. Нер­вы мои бы­ли на пре­деле. Очень хо­телось заб­рать Ма­ри­ан­ну и бе­жать, ку­да гла­за гля­дят, что­бы не ви­деть боль­ше пос­ты­лые фи­зи­оно­мии се­мей­ства Вей­дов: ни сла­бо­ум­ной Эр­нести­ны, ни сво­ен­равной мис­сис Кинг­сли, ни То­ни.

То­ни. Его дол­гий по­целуй пом­ни­ли мои гу­бы. Впро­чем, его брат то­же умел це­ловать­ся. Я уже бы­ла од­нажды нас­толь­ко глу­па, что при­дала объ­яти­ям слиш­ком боль­шое зна­чение, при­няв их за лю­бовь. Это­го не пов­то­рит­ся! Объ­ятия — это не толь­ко не лю­бовь, это воз­можное прит­ворс­тво. Мне вспом­ни­лось ли­цо То­ни в тот мо­мент: от­ки­нутые со лба тем­ные во­лосы, го­рящие гла­за, по­лу­от­кры­тые тон­кие гу­бы. Я зат­рясла го­ловой, ста­ра­ясь прог­нать на­важ­де­ние. Да, я про­яви­ла сла­бость, да­ла се­бя об­нять, да­же бы­ла уже го­това по­любить его!

В этот мо­мент в дверь пос­ту­чали. Вош­ла мис­сис Кинг­сли.

— От­ды­ха­ете? — спро­сила она дру­желюб­ным то­ном, ко­торый всег­да зас­тавлял ме­ня по­доз­ре­вать ка­кой–ни­будь под­вох с ее сто­роны.

— Да, ус­та­ла.

— Да­леко хо­дили с Ма­ри­ан­ной? — про­дол­жа­ла за­давать воп­ро­сы эко­ном­ка, си­лясь при­дать сво­им сло­вам лег­кость и ес­тес­твен­ность. Но гла­за ее щу­рились от нап­ря­жения.

— Я ез­ди­ла за сви­тером, ко­торый приг­ля­дела на­кану­не. Вче­ра ве­чером я ре­шила его ку­пить и се­год­ня по­еха­ла за ним.

Как лег­ко мне да­лась эта ложь! На­вер­ное, страх по­мога­ет лю­дям лгать. Неп­равда всег­да со­седс­тву­ет со стра­хом.

— Хо­роший сви­тер? — спро­сила мис­сис Кинг­сли, ог­ля­дывая ком­на­ту как бы в его по­ис­ках.

— Я по­том ре­шила не по­купать. Цвет у не­го… ка­кой–то не та­кой.

— В са­мом де­ле? — про­из­несла она, не­довер­чи­во мор­щась. — Тас­кать­ся по ма­гази­нам с ре­бен­ком — это не са­хар. Зна­ете что, ос­тавляй­те де­воч­ку в сле­ду­ющий раз со мной, я люб­лю во­зить­ся с ней.

Я не ве­рила ни еди­ному ее сло­ву, про­из­не­сен­но­му та­ким фаль­ши­вым то­ном. Она на­бива­лась в под­ру­ги. С че­го бы это?

— Боль­ше у вас ни­чего нет ко мне?

— Нет–нет, я за­бежа­ла толь­ко на од­ну се­кун­дочку. Шла ми­мо, дай, ду­маю, зай­ду, про­ведаю. Я как раз на­води­ла по­рядок пос­ле мо­ряков — на­мусо­рили они, как по­рося­та.

— Они ку­да–то у­еха­ли?

— Да, я на­писа­ла пись­мо на ба­зу, что нам не под си­лу дер­жать офи­церов у се­бя. Эр­нести­на ста­ла чувс­тво­вать се­бя ху­же. Ее бес­по­ко­или то­пот и хо­хот во­ен­ных, вот я и вып­ро­води­ла их.

— Эр­нести­на ни­ког­да не жа­лова­лась!

Мы да­же не уз­на­ли бы в ли­цо на­ших пос­то­яль­цев, встре­тив их на ули­це! Они бы­ли не­замет­ны для нас, как мы­ши. Опять мис­сис Кинг­сли по­казы­ва­ет свою власть?!

— Эр­нести­на жа­лова­лась на шум, — от­че­кани­ла она. — Очень час­то жа­лова­лась, я го­ворю.

Мо­жет быть, мис­сис Кинг­сли отос­ла­ла офи­церов как не­жела­тель­ных сви­дете­лей и ги­поте­тичес­ких мо­их за­щит­ни­ков? Те­перь я ли­шилась воз­можнос­ти поз­вать их на по­мощь в слу­чае че­го. Сно­ва воз­никло ощу­щение отор­ваннос­ти от ос­таль­но­го ми­ра. И мис­сис Кинг­сли, су­дя по все­му, по­нима­ет это.

— Как у нас по­жива­ет Ма­ри­ан­ночка? Как дав­но я не ви­дела на­шу ма­лень­кую, — за­сюсю­кала эко­ном­ка.

Она на цы­поч­ках по­дош­ла к кро­ват­ке и скло­нилась над ней, жут­ко улы­ба­ясь. Дрожь ох­ва­тила ме­ня. Я чуть не крик­ну­ла ей, что­бы она уби­ралась вон. Мне хо­телось выг­нать ее в шею, но приш­лось бла­гора­зум­но про­мол­чать, скры­вая свой страх под мас­кой рав­но­душия.

— О, как она вы­рос­ла! Кро­ват­ка ей уже ма­ла! — за­шеп­та­ла мис­сис Кинг­сли. — Ско­ро Ма­ри­ан­не бу­дет нуж­на своя ком­на­та и боль­шая кро­вать! Мес­то Дже­фа сво­бод­но, мож­но бу­дет ус­тро­ить там дет­скую.

Заб­рать у ме­ня дочь?! Вот она что за­дума­ла! Отоб­рать у ме­ня мою де­воч­ку?!

— Все­му свое вре­мя, — ед­ва сдер­жи­ва­ясь, про­гово­рила я.

Пос­ле сна мы с Ма­ри­ан­ной выш­ли на про­гул­ку. Ко­ляс­ка уже стес­ня­ла ре­бен­ка, она чуть не вы­вали­валась из нее, по­минут­но под­пры­гивая в вос­торге бы­тия. Кра­сота Ма­ри­ан­ны, ее жи­вость и ве­селый нрав рож­да­ли у ме­ня за­кон­ную гор­дость ма­тери, от­тесняя на зад­ний план все дру­гие эмо­ции. Я во все гла­за смот­ре­ла на ма­лень­кое гиб­кое тель­це, круг­лую го­ловен­ку, вер­тевшу­юся без ус­та­ли во все сто­роны, рас­ки­дывая жи­день­кие пря­ди свер­нувших­ся коль­ца­ми во­лос, обе­щав­ших со вре­менем вы­рас­ти в мяг­кие, гус­тые вол­ны.

Сто­яла прек­расная по­года. Не­дав­но про­шел ли­вень, ос­ве­жив­ший воз­дух и вы­мыв­ший до блес­ка тра­ву и де­ревья. Зак­рывши­еся пе­ред гро­зой цве­ты рас­пусти­лись во всей сво­ей кра­се. Ма­ри­ан­на смот­ре­ла и ра­дова­лась, ве­реща от из­бытка чувств.

Мы уг­лу­бились в лес уже на по­рядоч­ное рас­сто­яние, ког­да я ус­лы­шала дру­гие зву­ки, бо­лее тре­вож­ные и неп­ри­ят­ные. Как буд­то со­бака вы­ла от бо­ли. Вой шел со сто­роны заб­ро­шен­но­го ко­лод­ца в ду­бовой ро­ще. Я по­вер­ну­ла ту­да и вско­ре дей­стви­тель­но уви­дела со­баку — чер­но–бе­лую по­месь гон­чей и терь­ера. Ее пе­ред­ние ла­пы ца­рапа­ли зем­лю, а зад­ние скры­лись из ви­ду, про­валив­шись в щель меж­ду дос­ка­ми крыш­ки, прик­ры­вав­шей ко­лодец, — ви­димо, толь­ко от лю­дей, но не от со­бак. Я по­луч­ше уло­жила Ма­ри­ан­ну и пош­ла по­могать по­пав­ше­му в бе­ду жи­вому су­щес­тву. Со­бака пе­рес­та­ла ску­лить, за­тих­ла, наб­лю­дая за мной сле­зящи­мися гла­зами. Я взя­ла ее за пе­ред­ние ла­пы и по­пыта­лась вы­тащить, но не смог­ла: ме­шала дос­ка, за­жав­шая со­баку в ще­ли. Тог­да я ре­шила отод­ви­нуть ме­шав­шую дос­ку сна­чала ру­ками, по­том ва­ляв­шей­ся поб­ли­зос­ти пал­кой, а по­том ство­лом су­хого де­рев­ца.

Пос­леднее средс­тво по­мог­ло, со­бака вы­лез­ла из ло­вуш­ки, от­ряхну­лась и ки­нулась прочь. Ма­ри­ан­на сме­ялась от всей ду­ши, гля­дя на по­теш­ную со­бач­ку, вы­соко под­ни­мав­шую при бе­ге свой тол­стый зад.

Про­водив взгля­дом бег­лянку, я об­ра­тила свое вни­мание на крыш­ку ко­лод­ца. Она прог­ни­ла в нес­коль­ких мес­тах, об­ра­зуя ши­рокие ще­ли, сквозь ко­торые был ед­ва ви­ден раз­но­об­разный лес­ной сор. Я ре­шила рас­ска­зать все Сь­ю­ар­ду. Пусть сде­ла­ет что–ни­будь. Ведь в сле­ду­ющий раз про­валить­ся сю­да мо­жет и ка­кой–ни­будь ма­лыш, взду­мав­ший про­гулять­ся в ле­су.

Кто ме­ня дер­нул заг­ля­нуть в глу­бину ко­лод­ца? Сол­нце как раз на­чало са­дить­ся и ос­ве­щало ко­лодец до са­мого дна.

Я са­ма жа­лею, что пос­мотре­ла, — так ужас­но бы­ло то, что пред­ста­ло мо­ему взо­ру. Сна­чала мне по­каза­лось, что это — за­тей­ли­вая иг­ра сол­нечно­го све­та и мо­его во­об­ра­жения, нас­тро­ен­но­го на мрач­ный лад. Но зре­ние не об­ма­ныва­ло ме­ня. На ка­менис­том дне ле­жал на­поло­вину за­сыпан­ный ма­лень­кий че­лове­чес­кий че­реп. Да, имен­но че­лове­чес­кий, с круг­лым за­тыл­ком, как ри­су­ют его в учеб­ни­ках по ана­томии. И ма­лень­кий, буд­то дет­ский. На­вер­ное, так оно и бы­ло: ре­бенок упал в ко­лодец, звал на по­мощь изо всех сво­их си­ленок, а по­том крик его ос­ла­бел, за­тих, и он умер от го­лода. А по­ка он про­гова­ривал свое пос­леднее «ма­моч­ка, спа­си», ка­кая–то жен­щи­на рва­ла на се­бе во­лосы, ища пов­сю­ду сво­его не­наг­лядно­го. Что бы­ло бы со мной, ока­жись я на ее мес­те!

Нет, не хо­тела я об этом ду­мать. С тря­сущи­мися ко­леня­ми во весь дух пом­ча­лась я к до­му, уво­зя Ма­ри­ан­ну от страш­ной за­пад­ни. Сь­ю­ард во­зил­ся с кус­та­ми око­ло крыль­ца.

— Сь­ю­ард! В ко­лод­це — ске­лет!

Он по­вер­нулся ко мне, по­лу­от­крыв рот и при­ложив ла­донь ко лбу, за­щищая гла­за от сол­нца.

— Что? Где?

— Че­реп! В ко­лод­це! Че­лове­чес­кий че­реп! Ма­лень­кий! — прок­ри­чала я, а по­том взах­леб по­веда­ла ему всю ис­то­рию: про со­баку, про гни­лую крыш­ку и про ужас­ные кос­ти.

— Ка­кой–то ре­бенок упал ту­да, — за­кон­чи­ла я свой рас­сказ.

— По­чему ре­бенок? А не со­бака или кот?

— Нет–нет, точ­но го­ворю! Для со­баки он слиш­ком боль­шой.

— Но ко­лод­цем не поль­зу­ют­ся уже лет этак трид­цать — со­рок.

— Ка­кая раз­ни­ца, сколь­ко лет им не поль­зу­ют­ся? Пой­дем­те, пос­мотрим вмес­те, ес­ли не ве­рите.

— Хо­рошо. Пой­дем­те. Ес­ли вы так же­ла­ете. Хо­тя я со­вер­шенно не по­нимаю, за­чем.

Я са­ма не по­нима­ла, за­чем нам нуж­но ид­ти. На­вер­ное, я на­де­ялась, что мне все–та­ки это по­мере­щилось. Мне очень не нра­вит­ся, ког­да уми­ра­ют лю­ди, осо­бен­но де­ти и осо­бен­но та­кой страш­ной смертью.

— По­дож­ди­те! — за­дер­жал ме­ня Сь­ю­ард. — Я схо­жу за лес­тни­цей.

Я ос­та­нови­лась и ста­ла ждать. Вок­руг сто­яла та­кая ти­шина, что слыш­но бы­ло жуж­жа­ние пче­лы, со­бирав­шей нек­тар на клум­бе у крыль­ца. Лег­кий ве­терок слег­ка ше­велил тра­ву и листья де­ревь­ев. Не ду­малось о смер­ти в та­кой прек­расный день!

Сь­ю­ард ско­ро вер­нулся, дер­жа в ру­ках фо­нарик и длин­ную де­ревян­ную лес­тни­цу.

— Сей­час пос­мотрим, что вы там наш­ли та­кого осо­бен­но­го.

Я пос­ле­дова­ла за Сь­ю­ар­дом, тол­кая пе­ред со­бой ко­ляс­ку с Ма­ри­ан­ной.

— В ко­лод­це ос­та­лось еще хоть нем­но­го во­ды? — спро­сила я.

— Не знаю. По–мо­ему, он пе­ресох еще при де­душ­ке.

Мы доб­ра­лись до страш­но­го мес­та, ког­да сол­нце уже кос­ну­лось вер­ху­шек са­мых вы­соких де­ревь­ев. Их длин­ные те­ни пе­ресе­кали ко­лодец. Сь­ю­ард уб­рал крыш­ку. Пре­одо­левая тош­но­ту, я заг­ля­нула вниз. Свет те­перь не до­ходил до дна, но мне ка­залось, что я раз­ли­чаю в тем­но­те что–то бе­лое. Сь­ю­ард дос­тал из кар­ма­на фо­нарик и по­пытал­ся ос­ве­тить дно. Тог­да я убе­дилась, что бы­ла пра­ва. Это был че­реп, и да­же как буд­то мож­но бы­ло, прис­мотрев­шись, уви­деть, что ря­дом с че­репом ле­жат еще ка­кие–то кос­ти. Страш­ная на­ход­ка ле­жала не на дне, а на ши­роком выс­ту­пе, вы­деляв­шемся из сте­ны. До дна свет фо­наря не дос­та­вал.

— Да–а–а, — про­тянул Сь­ю­ард. — Вы­рыли они ко­лодец с выс­ту­пом. На­вер­ное, лень им бы­ло на­чинать но­вый, ког­да об­на­ружи­ли, что ме­ша­ет боль­шая глы­ба.

Он ос­то­рож­но опус­тил лес­тни­цу на край выс­ту­па. Дру­гой ко­нец лес­тни­цы при­ходил­ся как раз вро­вень с зем­лей. Сь­ю­ард сту­пил на пер­вую сту­пень­ку и ска­зал:

— По­дер­жи, по­жалуй­ста, лес­тни­цу, Нэн­си.

Я схва­тила лес­тни­цу обе­ими ру­ками и ста­ла изо всех сил дер­жать. Сь­ю­ард по­лез даль­ше. Ког­да его го­лова ока­залась на уров­не мо­ей, он вдруг зас­то­нал от бо­ли.

— Что слу­чилось?

— Ко­лено за­боле­ло. По­дож­дать на­до, по­ка прой­дет.

— Да­вай­те, я по­лезу. Мне сов­сем уже не страш­но, чес­тное сло­во! — убеж­да­ла я ско­рее са­ма се­бя, чем Сь­ю­ар­да. В са­мом де­ле, это все рав­но как на клад­би­ще. Там ведь то­же ле­жат ске­леты сов­сем ря­дом с при­шед­ши­ми жи­выми людь­ми.

— А за­чем?

— Не знаю. Ес­ли это че­лове­чес­кие ос­танки, на­до их за­хоро­нить, я ду­маю.

Он по­жал пле­чами и вы­лез.

Для удобс­тва я сня­ла туф­ли. Сь­ю­ард взял­ся од­ной ру­кой дер­жать лес­тни­цу. Дру­гая ру­ка бы­ла у не­го за­нята фо­нари­ком. При сла­бом, не­вер­ном све­те спус­ка­лась я в под­зе­мелье, сту­пая ос­то­рож­но, как по тон­ко­му ль­ду, за один шаг одо­левая толь­ко од­ну сту­пень­ку, ста­ра­ясь не ду­мать о чер­ной без­дне под но­гами. На­конец я доб­ра­лась до выс­ту­па в сте­не ко­лод­ца.

Да, это был ске­лет. Ске­лет ре­бен­ка, ле­жав­ший на спи­не. Те­перь, с близ­ко­го рас­сто­яния, бы­ло вид­но, что на че­репе зи­яет ра­на. Он, оче­вид­но, уда­рил­ся при па­дении.

— Сь­ю­ард, у не­го про­лом­лен че­реп! — крик­ну­ла я.

— Что ты ска­зала? — крик­нул Сь­ю­ард, по­тому что из–за гул­ко­го эха каж­дый воз­глас заг­лу­шал­ся сот­ней сво­их от­ра­жений.

— Это, на­вер­ное… Он упал на спи­ну и про­ломил се­бе че­реп, — зак­ри­чала я. — Пос­ве­тите еще!

Я ста­ла ос­матри­вать дру­гие кос­ти в по­ис­ках пе­рело­мов. И тут ужас­ная мысль зас­та­вила ме­ня за­мереть. А что ес­ли это убий­ство? Что ес­ли бед­ный ре­бенок по­лучил удар по го­лове, а по­том был сбро­шен в ко­лодец? Ме­ня про­шиб хо­лод­ный пот.

— Сь­ю­ард, по–мо­ему, его уби­ли! Я вы­лезаю!

Но в этот мо­мент ть­ма оку­тала ме­ня. Сь­ю­ард вык­лю­чил фо­нарик. Я смот­ре­ла вверх, на его пе­чаль­ное ли­цо, яс­но ви­димое на свет­лом фо­не.

— Это кто, Сь­ю­ард?

— А ты не до­гады­ва­ешь­ся?

Я не хо­тела до­гады­вать­ся! Я не хо­тела знать! Я не хо­тела ду­мать о де­воч­ке, иг­равшей ког­да–то на пля­же и уто­нув­шей. Те­ло ко­торой ниг­де не наш­ли.

— Это… Лот­ти? — в ужа­се про­шеп­та­ла я.

Сь­ю­ард пе­чаль­но смот­рел на ме­ня свер­ху вниз, не дви­га­ясь и не от­ве­чая на воп­рос.

— От­веть­те! — зак­ри­чала я сор­вавшим­ся го­лосом.

— Лот­ти, — на­конец про­из­нес он.

До пос­ледне­го мо­мен­та я на­де­ялась, что это не так, са­ма зная, что об­ма­нываю се­бя.

В до­вер­ше­ние пол­но­го ужа­са Сь­ю­ард стал уби­рать лес­тни­цу. Я схва­тила ее, из­да­вая прон­зи­тель­ные воп­ли, но он тол­кнул ме­ня лес­тни­цей так, что я ед­ва не упа­ла на дно ко­лод­ца.

— Мне очень жаль, Нэн­си… По­верь, очень жаль, что так по­лучи­лось. У ме­ня нет дру­гого вы­хода, пой­ми. За­чем ты наш­ла Лот­ти?

— Кто убил Лот­ти? Эр­нести­на?

— Нет. Я.

Гла­ва шес­тнад­ца­тая 
[]

Ос­толбе­нев от ужа­са, за­воро­жен­но сле­дила я за пос­те­пен­но ис­че­зав­шей лес­тни­цей. Но в глу­бине ду­ши как–то не ве­рилось, что Сь­ю­ард всерь­ез соб­рался за­точить ме­ня в эту ка­мен­ную тем­ни­цу. Я на­де­ялась, что он оду­ма­ет­ся, что он прос­то хо­чет нем­но­го по­пугать, наг­нать по­боль­ше стра­ху, но до кон­ца не пой­дет.

— Сь­ю­ард! Ты ведь не ос­та­вишь ме­ня здесь, прав­да?

— Ос­тавлю. У ме­ня нет дру­гого вы­хода.

— Сь­ю­ард, я ни­кому не ска­жу, кля­нусь бо­гом!

— Ах, Нэн­си! По­суди са­ма — мо­гу ли я те­бе ве­рить? Ес­ли ты вый­дешь, я ока­жусь пол­ностью в тво­их ру­ках. Ты по­жале­ешь о сво­ем обе­щании и вы­дашь ме­ня. Но да­же ес­ли ты сдер­жишь сло­во, все рав­но нет га­ран­тий, что не про­бол­та­ешь­ся луч­шей под­ру­ге, не вык­рикнешь во сне, не ска­жешь сго­ряча что–ни­будь лиш­нее. Боль­ная со­весть быс­тро рас­ша­та­ет те­бе нер­вы.

— Боль­ная со­весть? Но я не счи­таю те­бя убий­цей! Ты, по–мо­ему, не спо­собен на хлад­нокров­ное убий­ство! Ты, на­вер­ное, слу­чай­но как–то…

— Да, ты пра­ва. На Лот­ти ска­тил­ся ва­лун, ког­да она од­на иг­ра­ла на пля­же. Один шанс из мил­ли­ар­да! Я слу­чай­но сту­пил на боль­шой, не­ус­той­чи­во ле­жав­ший ка­мень, и он сва­лил­ся с об­ры­ва. Что мне ос­та­валось де­лать? Я бро­сил мер­твую де­воч­ку в ко­лодец и не­замет­но у­ехал. В тот день ме­ня не жда­ли, я дол­жен был при­ехать поз­же.

— Ну, вот ви­дишь, это был нес­час­тный слу­чай! Суд те­бя оп­равда­ет!

— Пле­вать мне на суд! Ник­то мне не указ, кро­ме Эр­нести­ны, мо­ей единс­твен­ной в це­лом ми­ре жен­щи­ны! Она не прос­тит мне смер­ти до­чери! А я люб­лю ее! И она ме­ня! Ты хо­чешь нас раз­лу­чить? Ты хо­чешь пос­со­рить нас? Это те­бе не удас­тся! Это ни­кому не удас­тся! Да­же Гос­по­ду Бо­гу!

Го­лос его зву­чал все гром­че и гром­че, за­пол­няя до кра­ев глу­бокий ко­лодец, от­да­ва­ясь болью в ушах, соз­да­вая ат­мосфе­ру бе­зумия и гне­ва.

— Сь­ю­ард, я те­бя не ви­ню. Я раз­де­лю с то­бой твою тай­ну. Кля­нусь, бу­ду мол­чать до кон­ца сво­их дней!

— Нет, Нэн­си. Ты ос­та­нешь­ся здесь. Я дав­но уже ре­шил из­ба­вить­ся от те­бя — ты опас­на сво­им нес­носным лю­бопытс­твом, не­воз­держан­ным язы­ком, бес­по­кой­ным нра­вом. Ты — чу­жая, не на­шего кру­га, от те­бя од­ни неп­ри­ят­ности. Я хо­тел обой­тись без кро­ви. Ртуть в ли­кере, ве­рев­ка на сту­пень­ках — это моя ра­бота, но она про­пала да­ром. Мне не уда­лось те­бя ис­пу­гать. По­чему ты не у­еха­ла? Вмес­то это­го ты ста­ла расс­пра­шивать о мис­сис Бла­унт, со­вать свой нос, ку­да те­бя не про­сили!

— Мис­сис Бла­унт что–то зна­ла?

— Она встре­тила ме­ня, ког­да я воз­вра­щал­ся от ко­лод­ца.

— А еще кто–ни­будь до­гады­вал­ся?

— Мис­сис Кинг­сли, на­вер­ное. Она тог­да уже хо­дила бе­ремен­ная Дже­фом. Алекс ду­мал, что он — отец ре­бен­ка, но я мог по­коле­бать его уве­рен­ность. Со­вер­шенно слу­чай­но я зас­тал Бэл­лу с од­ним мо­ряком… Так что она мол­ча­ла о сво­их по­доз­ре­ни­ях, а я не вы­давал ее.

Вот по­чему Сь­ю­ард бо­ял­ся пе­речить эко­ном­ке! Она мог­ла бы ра­зоб­ла­чить его в гла­зах Эр­нести­ны!

— Мис­сис Бла­унт то­же мол­ча­ла, по­тому что я пла­тил ей день­ги, — пе­чаль­но про­дол­жал Сь­ю­ард.

— Так, зна­чит, это ты пла­тил ей день­ги?

Ко­мок в гор­ле по­мешал мне го­ворить. Пе­ред гла­зами вста­ла ужас­ная кар­ти­на: мер­твый кот с ос­ка­лен­ной пастью, ле­жащий на ков­ре, ко­торый прик­ры­ва­ет боль­шое те­ло мис­сис Бла­унт. Что она зна­ла? О чем до­гады­валась? По­чему не пре­дуп­ре­дила ме­ня, что бо­ять­ся на­до Сь­ю­ар­да, а не Эр­нести­ну? Те­перь ник­то уже не смо­жет от­ве­тить на эти воп­ро­сы.

— Дав­но на­до бы­ло уб­рать ее. Но я все мед­лил, не хо­тел рис­ко­вать. Вот и дож­дался на свою го­лову.

Он уби­вал, что­бы не упасть в гла­зах лю­бимой жен­щи­ны! Ка­кая ди­кость!

— За­чем ты лез­ла не в свое де­ло, Нэн­си? Ког­да ты ста­ла расс­пра­шивать про мис­сис Бла­унт, я сра­зу по­нял, что у те­бя на уме. Нель­зя бы­ло поз­во­лить те­бе раз­го­вари­вать с ней.

Он го­ворил хо­лод­но, спо­кой­но, как буд­то рас­суждал о шах­матной пар­тии или об ал­гебра­ичес­кой за­дач­ке.

Мо­роз про­бежал у ме­ня по ко­же; я осоз­на­ла, что со мной не шу­тят, что ме­ня дей­стви­тель­но об­ре­ка­ют на му­читель­ную смерть от го­лода и жаж­ды. Я сто­яла у не­го на пу­ти, он уже про­бовал пу­гать ме­ня и уви­дел, что я не бо­юсь уг­роз. Те­перь же, ког­да мне ста­ло из­вес­тно, кто убил мис­сис Бла­унт, я прев­ра­тилась для не­го в смер­тель­но опас­но­го сви­дете­ля. Ес­ли рань­ше он был жер­твой об­сто­ятель­ств, то те­перь его по­ложе­ние из­ме­нилось. Пос­ле но­вого прес­тупле­ния, умыш­ленно­го убий­ства, он ста­новил­ся за­уряд­ным уго­лов­ни­ком, дос­той­ным элек­три­чес­ко­го сту­ла. Ни­какой суд — ни люд­ской, ни Бо­жий — уже не оп­равда­ет его. И сей­час для не­го сож­же­ны все мос­ты, сей­час ему не­чего те­рять, и нет со­вер­шенно ни­какой раз­ни­цы, сколь­ко но­вых уби­тых лю­дей отяг­чит пос­лушную со­весть не­годяя.

Я зад­ро­жала.

— Ме­ня бу­дут ис­кать!

А как же Ма­ри­ан­на? Что бу­дет с ней, с мо­ей ма­лень­кой, хо­рошень­кой до­чень­кой?

— Что бу­дет с Ма­ри­ан­ной?!

— Я толь­ко от­ве­зу ее на бе­рег. При­лив нач­нется че­рез… — он пос­мотрел на ча­сы, — че­рез пол­ча­са. Ис­кать вас не бу­дут. Вы обе бу­дете смы­ты при­ливом. У ме­ня есть твои туф­ли — я по­ложу их на бе­регу для пу­щей убе­дитель­нос­ти.

Лот­ти то­же, как счи­талось, бы­ла смы­та в мо­ре. Те­перь най­дут те­ло Ма­ри­ан­ны.

— Не–е–ет! Сь­ю­ард! Ты не сде­ла­ешь это­го! — зак­ри­чала я. У ме­ня зак­ру­жилась го­лова. — Я бу­ду мол­чать, кля­нусь те­бе!

Вдруг, как из ту­мана, вып­лы­ла ос­ле­питель­но–яс­ная мысль, обе­щав­шая спа­сение.

— По­дож­ди, Сь­ю­ард! Пос­лу­шай! У ме­ня то­же есть тай­на! Я зас­тре­лила Дже­фа! Ты смо­жешь по­садить ме­ня в тюрь­му, ес­ли я про­бол­та­юсь!

В тем­но­те я пло­хо раз­ли­чала ли­цо Сь­ю­ар­да, но го­това пок­лясть­ся, что в тот мо­мент он улыб­нулся.

— До­рогая Нэн­си, ты оши­ба­ешь­ся! Ус­по­кой­ся и не пе­режи­вай, ты не уби­вала Дже­фа. Это сде­лал я.

Мне ка­залось, что пос­ле столь­ких пот­ря­сений нич­то ме­ня боль­ше не смо­жет уди­вить, но я оши­балась.

— Твое ору­жие бы­ло за­ряже­но хо­лос­ты­ми, Нэн­си.

— От­ку­да ты зна­ешь?

— Я сам его пе­реза­ряжал. Из со­об­ра­жений бе­зопас­ности. Нель­зя же поз­во­лять та­кому хлы­щу, как Джеф, иг­рать с ог­нем! Ма­ло ли что мог­ло прий­ти ему в го­лову.

— Но те­бя же не бы­ло в ту ночь, ког­да…

— Был.

— За­чем?

— Я не­замет­но вер­нулся, что­бы по­тол­ко­вать по ду­шам с Дже­фом. Он стал груб с Эр­нести­ной и вы­могал у нее день­ги, что­бы рас­пла­тить­ся с дол­га­ми. Мне не хо­телось уби­вать его, но я был го­тов ко все­му. Этот пи­жон со­вер­шенно об­наглел! С каж­дый днем он на­до­едал мне все боль­ше и боль­ше! Ка­кое он имел пра­во на день­ги Эр­нести­ны?! Ко­роче го­воря, я хо­тел хо­рошень­ко его про­учить. Здесь опять про­изош­ла це­лая цепь слу­чай­нос­тей. Я не знал, что в ту ночь у не­го был зап­ла­ниро­ван по­лет. Но мне очень по­вез­ло, что вы с ним пос­со­рились. Я был ря­дом и выс­тре­лил поч­ти од­новре­мен­но с то­бой. Ос­та­валось толь­ко под­ме­нить ре­воль­вер и сва­лить убий­ство на те­бя, но при­ход То­ни спу­тал все кар­ты. Я ис­пу­гал­ся, но тут ус­лы­шал рас­сказ То­ни о том, что Дже­фа счи­та­ют по­гиб­шим в ави­ака­тас­тро­фе, и ре­шил, чтоб не бы­ло лиш­не­го шу­ма, сбро­сить его те­ло в мо­ре, по­ка вы си­дели на кух­не. А по­том по­ехал к друзь­ям. Вот как все бы­ло.

— А за­чем ты под­ки­нул нам пис­то­лет с хо­лос­ты­ми пу­лями?

— С хо­лос­ты­ми? — Он по­мол­чал нем­но­го. — На­до же, ошиб­ся! Я ду­мал, что кла­ду ре­воль­вер с бо­евы­ми пат­ро­нами — они так по­хожи! Это я сде­лал на слу­чай, ес­ли все–та­ки най­дут те­ло Дже­фа и до­кажут, что он зас­тре­лен, а не уто­нул. Пе­рес­тра­ховал­ся.

Ка­кие мы с То­ни бы­ли глу­пые, по­доз­ре­вая друг дру­га! Вот все и вы­яс­ни­лось, хо­тя, ко­неч­но, слиш­ком поз­дно. Я, как без­моз­глая ку­рица, да­ла се­бя за­манить в ло­вуш­ку, из ко­торой, по­хоже, вряд ли вы­берусь.

Кло­чок не­ба, на фо­не ко­торо­го тем­не­ла го­лова Сь­ю­ар­да, ис­чез. Этот без­жа­лос­тный убий­ца зак­рыл де­ревян­ной крыш­кой мой хо­лод­ный ка­мен­ный гроб. Я ста­ла ис­кать путь на­верх, но, хо­тя сте­на бы­ла до­воль­но гру­бо сра­бота­на и ис­пещре­на мно­гочис­ленны­ми нег­лу­боки­ми впа­дина­ми и выс­ту­пами, ни ма­лей­шей тре­щин­ки, за ко­торую мож­но бы­ло бы уце­пить­ся, мне не уда­лось об­на­ружить.

— Сь­ю­ард! — поз­ва­ла я, бо­рясь с на­рас­тавшей ис­те­рикой. — Вер­нись! Те­бя бу­дет му­чить со­весть! Ты по­жале­ешь…

Ник­то не от­зы­вал­ся. Он ушел.

— Сь­ю­ард! — зак­ри­чала я изо всех сил. — Сь­ю­ард! Сь­ю­ард! — пов­то­ряла я сно­ва и сно­ва.

— Не тру­дись, — пос­лы­шались пос­ледние про­щаль­ные сло­ва. — Ник­то те­бя не ус­лы­шит.

— Не тро­гай Ма­ри­ан­ну! — за­выла я. — Ес­ли ве­ришь в бо­га, не тро­гай ее!

Я ста­ла ка­раб­кать­ся вверх по со­вер­шенно вер­ти­каль­ной сте­не. Аб­со­лют­ная тем­но­та да­вила на гла­за, как ту­гая чер­ная по­вяз­ка.

За­пах сы­рой зем­ли и ске­лет под но­гами соз­да­вали ил­лю­зию пог­ре­бения за­живо. Да, собс­твен­но, по­чему ил­лю­зию? Так оно и бы­ло на са­мом де­ле! Я бы­ла пог­ре­бена за­живо!

Ужас зас­тавлял ме­ня в бук­валь­ном смыс­ле лезть на сте­ну. Мои паль­цы впи­вались в не­ров­ности кам­ня в по­ис­ках ма­лей­шей за­цеп­ки и ско­ро ста­ли лип­ки­ми от кро­ви, но я не чувс­тво­вала ни бо­ли, ни ус­та­лос­ти.

Не знаю, сколь­ко вре­мени прош­ло, по­ка ру­ки и но­ги пе­рес­та­ли по­вино­вать­ся мне. Я упа­ла. По­луб­ре­довое сос­то­яние ох­ва­тило ме­ня, соз­на­ние про­яс­ня­лось на ко­рот­кие мгно­вения, в те­чение ко­торых я уте­шала се­бя, как мог­ла, ста­ра­ясь при­обод­рить­ся и не те­рять на­деж­ды. Кто–ни­будь обя­затель­но по­меша­ет Сь­ю­ар­ду! Дос­та­точ­но прос­то ко­му–то встре­тить его, гу­ля­юще­го с ко­ляс­кой, — и он не ос­ме­лит­ся гу­бить Ма­ри­ан­ну! А по­том и ме­ня най­дут!

Но сла­бый ого­нек на­деж­ды за­горал­ся не­надол­го, ус­ту­пая мес­то ть­ме от­ча­яния. Кто мо­жет встре­тить­ся Сь­ю­ар­ду? Мис­сис Кинг­сли и Эр­нести­на — в до­ме, То­ни у­ехал.

Ког­да стем­не­ет, они нач­нут ме­ня ис­кать, но бу­дет слиш­ком поз­дно! «При­лив нач­нется че­рез пол­ча­са», — ска­зал убий­ца.

Он ос­та­вит ко­ляс­ку на пус­тынном бе­регу, вер­нется до­мой, бу­дет фаль­ши­во бес­по­ко­ить­ся по на­шему с Ма­ри­ан­ной по­воду. По­том бу­дет боль­ше всех усердство­вать в по­ис­ках. И при­ведет их к мо­им туф­лям. Не сра­зу, ко­неч­но, при­ведет, а по­пет­ляв нем­но­го для прав­до­подо­бия.

Я ут­кну­лась ли­цом в гряз­ные ла­дони и от­ча­ян­но зап­ла­кала.

— Ма­ри­ан­на–Ма­ри­ан­на! Не убе­рег­ла я те­бя! Не за­щити­ла! Са­ма по­палась и те­бя по­губи­ла! По­чему я не у­еха­ла из это­го прок­ля­того до­ма! По­бо­ялась! По­бо­ялась труд­ностей! Стру­сила, что не смо­гу про­кор­мить те­бя! Бе­жала от от­ветс­твен­ности за те­бя! И про­сить про­щения те­перь поз­дно! Не ис­пра­вить оши­бок, не спас­ти те­бя! Гос­по­ди, дай мне еще один шанс, я бу­ду жить по–дру­гому, обе­щаю те­бе! Умо­ляю, Гос­по­ди, что те­бе сто­ит, ну, по­жалуй­ста! — ре­вела я в пол­ный го­лос.

Вско­ре я, ох­рипнув, за­мол­ча­ла, в бес­си­лии прис­ло­нив­шись спи­ной к хо­лод­ной сте­не. Сле­зами го­рю не по­можешь.

Ни­чем уже не по­можешь.

Да­же ес­ли ме­ня най­дут, как я смо­гу жить без Ма­ри­ан­ны? Не луч­ше ли сра­зу по­кон­чить все сче­ты с жизнью, не му­ча­ясь дол­го ни со­вестью, ни го­лодом, ни жаж­дой? Сто­ит толь­ко шаг­нуть вниз — не ос­та­нет­ся ни бо­ли, ни вол­не­ний. Я бу­ду аб­со­лют­но сво­бод­на от все­го и да­же от это­го мо­гиль­но­го хо­лода, ко­торый зас­тавля­ет ме­ня дро­жать как в ли­хорад­ке.

Ког­да пос­лы­шались нев­нятные го­лоса, я ре­шила, что на­чал­ся бред, и про­дол­жа­ла бе­зучас­тно си­деть в не­под­вижнос­ти. Но ког­да кто–то с шу­мом отод­ви­нул крыш­ку ко­лод­ца, я под­ня­ла го­лову и уви­дела звез­ды. Они све­тили да­леко–да­леко и обод­ря­юще под­ми­гива­ли. На фо­не звезд воз­ник тем­ный си­лу­эт, и чей–то го­лос яс­но про­из­нес:

— Нэн­си.

Я уз­на­ла го­ворив­ше­го! Это был он! То­ни!

— То­ни! — прох­ри­пела я.

— Нэн­си! Сей­час мы те­бя вы­тащим! Сей­час! Дер­жись!

Я бы­ла вне се­бя от вос­торга. Даль­ней­шее пом­ню как в ту­мане. Ка­жет­ся, я пла­кала и мо­лилась. Сла­бый свет фо­нари­ка ос­ле­пил мои уже при­вык­шие к тем­но­те гла­за. То­ни взял ме­ня на ру­ки, я об­ня­ла его за шею и прик­ры­ла ве­ки.

— Ма­ри­ан­на? — выр­вался у ме­ня хрип­лый ше­пот.

— Не вол­нуй­ся! С ней все в по­ряд­ке. Не раз­го­вари­вай мно­го.

Ког­да в сле­ду­ющий раз я оч­ну­лась, То­ни нес ме­ня на ру­ках к до­му, а ря­дом шли Эр­нести­на, мис­сис Кинг­сли и вы­сокий че­ловек с очень гус­ты­ми бро­вями. На ру­ках мис­сис Кинг­сли ле­жал ре­бенок.

— Ма­ри­ан­на! — зак­ри­чала я и, ни­чего боль­ше не за­мечая, ус­тре­милась к до­чень­ке. — Ма­ри­ан­на! — лас­ко­во ус­по­ка­ива­ла я свою де­воч­ку, при­жимая ее к се­бе.

Я ба­юка­ла, ука­чива­ла, пе­ла и сме­ялась: моя Ма­ри­ан­на — со мной! Це­лая и нев­ре­димая! Я ведь уже прос­ти­лась с ней, с мо­ей ми­лой! А она — вот, у ме­ня на ру­ках! Лю­бимая моя!

Я сме­ялась и сме­ялась, не в си­лах ус­по­ко­ить­ся. Смех пе­решел в ис­те­рику.

Кто–то взял у ме­ня де­воч­ку, и я не ста­ла про­тивить­ся, по­тому что си­лы из­ме­нили мне. Ис­те­ричес­кий смех сме­нил­ся су­дорож­ны­ми ры­дани­ями, де­ревья вдруг уг­ро­жа­юще на­вис­ли на­до мной и вмес­те со звез­да­ми зак­ру­жились в бе­шеном хо­рово­де.

Кто–то тряс ме­ня за пле­чи.

— Ну все, все! Хва­тит. Пе­рес­тань. Ну, что ты? Все ведь в по­ряд­ке, ус­по­кой­ся.

Это был То­ни. Он об­нял ме­ня, и все вер­ну­лось на свои мес­та. Я ощу­тила зем­лю под но­гами и креп­кую опо­ру.

— Пой­дем до­мой, моя де­воч­ка. Там бу­дет удоб­ней. Там ты нап­ла­чешь­ся всласть.

Гла­ва сем­надца­тая 
[]

Я оч­ну­лась, ле­жа на со­фе, ук­ры­тая оде­ялом.

То­ни си­дел ря­дом.

Пре­одо­левая сла­бость, сту­ча зу­бами, я еле вы­мол­ви­ла: «Ма­ри­ан­на!.. Где Ма­ри­ан­на?» — и тут же уви­дела ее на ру­ках у мис­сис Кинг­сли. Зна­ками я поп­ро­сила пе­редать дочь мне.

Ми­лая Ма­ри­ан­на! Я ед­ва не по­теря­ла те­бя!

Де­воч­ка за­вози­лась и зап­ла­кала.

— Она хо­чет есть, — от­ре­шен­но про­из­несла я.

— Не вол­нуй­ся, я дам ей мо­лоч­ную смесь, — от­ве­тила мис­сис Кинг­сли и взя­ла ре­бен­ка к се­бе.

Я не про­тес­то­вала.

Ус­та­лость на­вали­лась на ме­ня тя­желым гру­зом. Без­разли­чие ов­ла­дело мною.

Но ед­ва Ма­ри­ан­на за­вер­те­лась на ру­ках и обер­ну­лась ко мне, я при­под­ня­лась, го­товая бе­жать к ней и за­щищать ее от всех опас­ностей.

— Не вол­нуй­ся, про­шу те­бя! Ус­по­кой­ся! От­дохни нем­но­го! До­верь мне свое сок­ро­вище, я умею ла­дить с деть­ми. Или ты ду­ма­ешь, я ее съ­ем? — го­рячо за­гово­рила мис­сис Кинг­сли. — Приз­най­ся, ты ведь ду­мала, что я хо­чу раз­лу­чить вас с Ма­ри­ан­ной? Ка­кая не­лепи­ца, по­суди са­ма! Я, ко­неч­но, не ан­гел и да­же не пра­вед­ни­ца, но мне хо­рошо из­вес­тно, что зна­чит отоб­рать ре­бен­ка у ма­тери. Я не пре­тен­дую на Ма­ри­ан­ну, хо­тя все–та­ки в ней те­чет и моя кровь. Я — ее ба­буш­ка!

Я опус­ти­ла гла­за, не в си­лах смот­реть на мис­сис Кинг­сли. Мне бы­ло стыд­но приз­нать­ся да­же се­бе са­мой, но я не ве­рила в ее ис­крен­ность, нес­мотря на все ее за­вере­ния. Я ни­ког­да не смо­гу пол­ностью до­верять ей, но, сла­ва бо­гу, с это­го дня ее мож­но бы­ло не бо­ять­ся.

— Иди­те за мной, Эр­нести­на! — сво­им преж­ним хо­лод­ным и влас­тным то­ном про­из­несла эко­ном­ка. — Хо­тите по­мочь мне с ре­бен­ком?

Из глу­бины ком­на­ты под­ня­лась блед­ная и зап­ла­кан­ная Эр­нести­на. Она вся съ­ежи­лась, ру­ки у нее дро­жали.

— А где Сь­ю­ард? — жа­лоб­но ска­зала она. — Ку­да его уве­ли?

— За­будь­те о нем, — су­рово обор­ва­ла ее мис­сис Кинг­сли. — Вы иде­те со мной или нет?

Эр­нести­на по­кор­но поп­ле­лась вслед за при­ем­ной внуч­кой, си­дев­шей на ру­ках у сво­ей нас­то­ящей ба­буш­ки.

Толь­ко те­перь я об­на­ружи­ла, что в ком­на­те есть чу­жой. Это был тот са­мый эле­ган­тный по­лицей­ский в се­ром кос­тю­ме, ко­торый доп­ра­шивал ме­ня на­кану­не.

Те­бе, на­вер­ное, ин­те­рес­но, как мы наш­ли те­бя, а? Рас­ска­зать? — об­ра­тил­ся ко мне То­ни. — Дол­жен приз­нать­ся, — про­дол­жил он, — ты наш­ла не очень удач­ное вре­мя для иг­ры в прят­ки. Ес­ли бы не ка­питан Хол­комб (То­ни пок­ло­нил­ся в сто­рону по­лицей­ско­го), все мог­ло за­кон­чить­ся го­раз­до ху­же. Я вер­нулся до­мой в пол­шесто­го и уже зас­тал ка­пита­на здесь. Он ждал те­бя, что­бы доп­ро­сить по де­лу об убий­стве мис­сис Бла­унт. Мы пош­ли те­бя ис­кать. Ес­ли бы не про­фес­си­ональ­ные на­выки опыт­но­го сы­щика (То­ни вто­рич­но нак­ло­нил го­лову в сто­рону мис­те­ра Хол­комба), мы бы ни за что не об­на­ружи­ли на тра­ве сле­ды ко­ляс­ки. Но, об­на­ружив, мы по­бежа­ли по сле­ду и нас­тигли Сь­ю­ар­да на пу­ти к пля­жу. Он ска­зал, что ты у­еха­ла в Сан–Ди­его, ско­ро вер­нешь­ся, а Ма­ри­ан­ну до­вери­ла ему. Но я–то знал, что это не­воз­можно! Я не сом­не­вал­ся, что ты не мог­ла от­дать Ма­ри­ан­ну ни­кому на све­те!

— И ку­да вы ее ве­зете в та­кой час? — спро­сил я его. — На пляж во вре­мя при­лива?

Он стал лгать и из­во­рачи­вать­ся. Ка­питан по­лиции в та­кой си­ту­ации при­шел­ся как нель­зя кста­ти. Ка­питан жи­во взял это­го мо­лод­чи­ка в обо­рот, и он быс­тро во всем соз­нался.

— Зна­чит, — прер­ва­ла я его рас­сказ, — вы зна­ете, что…

— Да, все зна­ем. Он убил мис­сис Бла­унт и… Дже­фа.

— Я рад, — вме­шал­ся мол­чавший до­селе ка­питан Хол­комб, — что вы не пос­тра­дали. Но, дол­жен ска­зать, я при­ехал сю­да со­вер­шенно слу­чай­но. Я впол­не мог от­ло­жить свой ви­зит и на зав­тра, и на пос­ле­зав­тра. Вам очень по­вез­ло.

Я по­вер­ну­ла го­лову к То­ни.

— А как Эр­нести­на пе­рене­сет та­кой удар? Ее вер­ный ры­царь ока­зал­ся мань­яком–убий­цей!

— Да­вай вмес­те по­забо­тим­ся о ней, ты не про­тив? — ска­зал То­ни и улыб­нулся ши­рокой, счас­тли­вой улыб­кой.

— Что ты име­ешь в ви­ду? — рас­те­рян­но спро­сила я.

— А раз­ве… Раз­ве не по­нят­но? — улыб­нулся он еще ши­ре.

Я от­ки­нула оде­яло, под­ня­лась, по­дош­ла к не­му и по­ложи­ла свои ру­ки на его силь­ные пле­чи.

Бог ус­лы­шал ме­ня, дал мне воз­можность на­чать но­вую жизнь.

И я не упу­щу сво­его шан­са!

пе­ревод с англ. А. Брат­ско­го (Гла­вы I–V) и В. Мак­си­мова (Гла­вы VI–XVII)

Advertisement